Диана Килина

#Одноклассник


Моя любовь умеет убивать.

Прости, что не сказал об этом раньше.

Когда вжимал в скрипучую кровать

и целовал покусанные пальцы.


Моя любовь тягучая, как мёд,

и сладкая, и горькая, и злая.

Она тебя когда–нибудь убьет,

уже сейчас немного убивая.


И как теперь смотреть в твои глаза,

покрытые янтарной рыжей крошкой?

Весь город спит и стихли голоса,

и ночь легла на крыши черной кошкой.


А ты идешь, твой нос укутан в шарф,

и каблуки сбивают лёд с асфальта.

И я срываюсь вслед, ускорив шаг,

осатаневшей и голодной тварью.


Я одержим, и болен, и простыл,

в изгибе твоей шеи грею губы.

И те слова, что в общем–то, просты,

цепляются за стиснутые зубы.


Так съешь меня, и выпей, и сожги,

и расскажи об этом своим детям.

Что в прошлом был один такой дебил,

и он любил, и он же был в ответе


за зацелованную кожу век

и красные следы на голой шее,

Что это был ужасный человек,

похожий на затравленного зверя.


Так улыбайся, ласково, как черт.

Рука моя – твоя, и там же сердце.

Танцует на замёрзшей глади вод

Луна, как на тарелке рыжий персик.


Взлетают в небо дети птичьих стай.

Я был когда–то так же беззаботен.

Моя любовь умеет убивать.

Твоя – сжигать.


А значит, мы в расчете.

(С) Джио Россо


Часть первая 1

Somebody stepped inside your soul

Somebody stepped inside your soul

Little by little they robbed and stole

Till someone else was in control

U2 «Troubles»

Вы любите встречи одноклассников? Те самые, раз в несколько лет, когда директор школы толкает свою речь в актовом зале; а бывшие ученики хвастаются сомнительными успехами, пытаясь доказать вам и самим себе, что они чего–то достигли.

Какая чушь… Оглядывая зал, я то и дело натыкалась на любопытные взгляды и в буквальном смысле слышала их мысли:

«Так и не получила высшее, а как сыр в масле катается»

«Как она смогла сохранить фигуру, после родов? Надо спросить у нее про диету»

«Палец о палец не ударила в жизни, а кто–то горбатится на двух работах»

И так далее, и тому подобное.

Я привыкла к этому. В смысле, к таким взглядам. Они перестали меня удивлять еще в двенадцатом классе, когда я вышла замуж, да еще и за мужчину намного старше меня. На тринадцать лет. Тогда эта разница не ощущалась, мне – восемнадцать, ему – тридцать один, но людям слишком скучно жить своими жизнями, поэтому они активно обсуждают чужую.

Перед выпускным даже делали ставки – когда мне рожать. Я знала это, слышала перешептывания в коридорах, поэтому пришла на последний звонок в обтягивающем ультра–мини, показывая всем, что никакого живота у меня в помине нет и не намечается. Глупо, знаю, но тогда я могла себе позволить такие глупости.

И вот, прошло семь лет. Я – разведенная женщина, правда удачно разведенная – с квартирой, машиной и алиментами. И да, я все–таки родила, правда четыре года назад, а не сразу после школы, как все предсказывали. Смотрю на сутулых, поплывших людей, моих ровесников между прочим, и не понимаю – какого хрена я вообще здесь делаю?

Встав на ноги и тихо извиняясь, я выбралась в проход и вышла из актового зала. Дышать сразу стало легче. Не долго думая, я решила спуститься в раздевалку за своим плащом, и выйти на улицу.

Отойдя подальше и свернув за угол, вытащила пачку сигарет из сумочки. Чиркнула зажигалкой, вдохнула дым с легким сладковатым привкусом и расслабленно выдохнула. Неподалеку маячила мужская фигура, с то и дело мелькающим оранжевым огоньком – еще один преступник. В сумерках я не могла его разглядеть, но наверняка ведь кто–то из бывших учеников. Захочет – поздоровается.

Выкурив сигарету наполовину, я затушила ее о кирпичную стену и выстрелила окурком за забор. Усмехнулась про себя и тут же рядом раздался мужской голос:

– Только похрюкать осталось, Мартынова.

Обернувшись, я невольно растянулась в улыбке:

– Ромка!

– Я тоже рад тебя видеть, – он шутливо толкнул меня плечом и улыбнулся во все тридцать два, – Маргарита Викторовна все еще на сцене? – спросил, поморщась.

– Когда я уходила, она только вошла в раж.

– Прискорбно. Это затянется надолго.

– Как и всегда, – я вздохнула и переступила с ноги на ногу, – Ну, было приятно встретиться.

– Ты уходишь?

Пожав плечами, я посмотрела в сторону стоянки. Потом натянуто улыбнулась Роме:

– Я отметилась, когда пришла, так что… Не вижу смысла оставаться.

Задумчиво хмыкнув, он спрятал руки в карманы брюк. Посмотрел туда же, куда и я пару секунд назад, а потом уставился на меня.

– Как жизнь вообще?

– А ты не знаешь? – съязвила я.

– Слышал, ты в разводе.

– Все слышали, – резко ответила я и тут же осеклась, – Извини.

Это же Рома. Лидер нашего класса, староста и один из самых популярных мальчиков в школе. Один из немногих, с кем я общалась в гимназии.

– Спрячь колючки, Ёжик, я просто спросил, – отшутился он с улыбкой.

– Да нормально все. Переехала на новую квартиру, сейчас ремонт во всю идет, – вздохнула я.

Ромка передернулся:

– Не завидую. Ремонты имеют свойство затягиваться.

– Типун тебе на язык. Пока все идет по плану, – рассмеялась я, – Ну а ты?

– А что я? Работаю у отца, – он вытащил пачку сигарет, взял одну и протянул мне. Я отрицательно покачала головой, и Рома продолжил, – Сама ж знаешь, я удачно устроился, – он ухмыльнулся и прикурил, выпуская дым тонкой струйкой из уголка рта.

– Да, знакомо. Похоже, для всех мы оба – приживалы.

– Да и похер, – невнятно произнес он, зажав сигарету между губами, – Кого е#%т, что они там думают. Сборище неудачников.

Я удивленно моргнула, услышав такое резкое, но тем не менее точное определение.

– До сих пор помню, как мне шептались в спину, когда я начал приезжать в школу на машине. Ленивые, завистливые жопы, – Рома затянулся, тут же выпуская дым через ноздри, заставив меня восхититься такой непосредственности,

– Ты приезжал на БМВ, – с укором сказала я, – Не каждый мог себе такую позволить.

– Но каждый мог сдать на права и пойти работать, – он пренебрежительно пожал плечами, – Отсутствие возможностей – не отмазка. Просто всем было легче думать, что я брал машину отца, чем поверить в то, что я работал и оплачивал кредит. Или что ты обрюхатилась и потому вышла замуж. Как будто в тебя невозможно влюбиться, – фыркнул он.

– Давай не будем о грустном, – протянула я, переводя тему.

– И правда. Не хочешь прокатиться, кофе выпить?

– Я на машине.

– Оставь здесь, я подброшу тебя за ней, – он докурил сигарету, а потом вот так просто бросил ее на дорожку и придавил туфлей.

– Только похрюкать осталось, – поддела я, на что он усмехнулся.

– Язва. Ну, так что? Пообщаемся вне этих стен?

– Ладно, уговорил, – я кивнула в сторону стоянки и пошла по дорожке, – Только недолго, мне завтра рано вставать.

– Работа?

– Нет, садик, а потом тот самый ремонт. Завтра будут плитку в ванной класть, надо проконтролировать.

– Понятно, а малая с кем?

– С мамой. Ну, в смысле, с бабушкой.

– Дети под присмотром, значит, – усмехнулся Рома, шагая рядом, – И на работу не надо.

– А я фрилансером работаю, – я показала ему язык и он рассмеялся, – Переводами занимаюсь.

– Английский?

– Финский и шведский. Я же каждое лето у отца в Финляндии проводила, практика была хорошая, так что знаю, как родной. Шведский чуть хуже, но для небольших переводов хватает.

– Понятно, – он махнул рукой на светлую Ауди, и та тут же отозвалась мелькнувшими огоньками и звуком снятой сигнализации, – Садись.

– Я смотрю, твоя страсть к дорогим иномаркам с возрастом не прошла, – улыбнулась я, когда мы оба оказались внутри салона и пристегнулись.

– Старая любовь не ржавеет, – загадочно улыбнулся Рома.

2

You think it’s easier

To put your finger on the trouble

When the trouble is you

And you think it’s easier

To know your own tricks

Well, it’s the hardest thing you’ll ever do

U2 «Troubles»

– Значит, не хочешь рассказать, почему развелась? – улыбаясь, Рома погладил подбородок.

В приглушенном свете мелькнул циферблат часов, но я проигнорировала этот жест хвастовства – меня не удивишь дорогими цацками. К тому же, уверена, что он делает это не специально, просто привычка.

Рома всегда показывал свое благосостояние. Не потому что он сноб, а просто потому, что привык. Оно и немудрено – обеспеченные родители, готовое место в налаженном бизнесе. «Золотой ребенок, привык жить в люксе еще с пеленок».

И этим он всегда мне нравился. Он никогда не выглядел смешным, придя в школу в брендовых вещах – он словно срастался с ними и носил их, как будто это дешевка из гуманитарки. Машину Рома ставил так, что она не мешала пройти ученикам, а зимой, в морозы, человек по пять сидели внутри теплого салона и курили на перемене – просто, чтобы не мерзнуть.

– Я же ответила – не сошлись характерами, – пожала плечами я, держа в руках высокую чашку с пенным латте, – Что еще добавить?

– Не знаю, какую–нибудь подробность, – Рома сделал глоток и изогнул бровь, – Девочки любят посплетничать, – заговорщицки прошептав, он подмигнул мне и бабочки в моем животе, кажется, ожили.

Ох уж эти глаза. Не буду лукавить, что в школе, что сейчас взгляд Ромы заставляет сердце биться чуть чаще, а мелкие мурашки бегут по плечам.

И у меня еще иммунитет к его чарам. Я не представляю, что делают эти глаза – то ли серые, то ли голубые, в обрамлении пышных черных ресниц – с другими женщинами.

– Ты не моя подружка, – я прищурилась, – Ромка, ну серьезно. Я же не могу обсуждать с тобой прокладки, или размер члена бывшего мужа. Это просто неэтично.

– Я бы с удовольствием послушал, – парировал он.

Закатив глаза, я покачала головой, и Рома решил разрядить обстановку:

– Да ладно, расслабься. Я же просто шучу.

Невольно улыбнувшись, я по привычке понюхала свой напиток, а затем сделала глоток и облизала пену с губ.

– Встречаешься с кем–нибудь? – натянуто спросил он, повторяя мои действия, правда не облизываясь – Рома пьет крепкий и с простым молоком.

– Неа.

– Почему?

– Скажем так, Артем высоко поднял планку. Пока не нашла того, кто соответствовал бы уровню.

– Вот как, – Ромка искренне удивился и приподнял брови, – И в чем же он был так хорош?

– Во всем, – я снова пожала плечами, – В отношении ко мне, в отношении к дочери, в плане денег…

– В сексе? – спокойно перебил он.

– И это тоже, – я кивнула, и тут же нахмурилась, – Почему я обсуждаю это с тобой?

– Ну, ты меня знаешь чуть больше двенадцати лет, – Рома улыбнулся, – Я даже знаю, когда ты лишилась девственности.

Я застыла, медленно моргнув, и он тут же понял свою ошибку.

– Извини.

Опустив взгляд на столешницу, Рома постучал кончиками пальцев по поверхности, а затем покачал головой.

– Ничего страшного. Правда, я до сих пор не смирилась с тем, что об этом узнала вся школа, – устало протянула я, откинувшись на спинку кресла и обхватив себя руками – слабый жест защиты.

– Он просто был уродом, вот и все. Ты не виновата.

– Спасибо.

Вы наверняка сейчас гадаете, о чем мы говорим? О, все было прозаично. Параллельный поток, симпатичный мальчик, два месяца ухаживаний, а потом вся школа в мельчайших подробностях обсуждала мой первый раз.

Ромка был одним из тех редких порядочных подростков, который пресекал все сплетни на корню. Так же, он был именно тем, кто начистил рожу тому парню и заставил его извиниться прилюдно, перед всей параллелью.

Ублюдок перевелся в другую школу, сразу после этого. В середине одиннадцатого класса, что было немыслимо, но тем не менее – он это сделал. Мне тогда стало немного легче дышать, но окончательно я оклемалась и перестала чувствовать стыд только тогда, когда встретила Артема – моего будущего мужа.

– А ты? – дрогнувшим голосом спросила я, переводя тему, – Есть спутница жизни?

– Я тебя умоляю, – он усмехнулся, – Зачем мне спутница, если вокруг столько красивых дам.

– Ну, конечно, – я возвела глаза к потолку, – По–прежнему предпочитаешь постарше? – уколола я, припомнив, что он всегда встречался с девочками из одиннадцатого–двенадцатого, когда сам был в десятом.