Лия Абаль - Одноклассница

Семён взял пакет и посмотрел на жену. Снег густой шапкой лежал на её волосах и уже начал подтаивать, превращаясь из белых снежинок в хрустальные капельки. Она наклонила голову и потрясла ей из стороны в сторону, как собака, стряхивая воду и разбрызгивая её по сторонам.

– На улице такой снегопад! Я за пять минут превратилась в сугроб, – сообщила она.

– Как ты всё дотащила? Почему мне не позвонила?

– Не позвонила, потому что не хотела тебя отвлекать. А донести помог сосед и сотоварищи. Они как раз топтались рядом с подъездом, вот и оказали мне любезность.

Семён подхватил ещё несколько пакетов и понёс их на кухню. Потом вернулся за оставшимися.

– Зачем ты столько накупила?

– Ну, как же? Завтра Новый Год, а у нас полупустой холодильник.

– Мы же всё равно в гости идём.

– Ну и что? Когда из гостей возвращаешься, всегда просыпается зверский аппетит, даже, если наелся там под завязку.

Марина стояла у холодильника и раскладывала продукты по полкам.

– А сладостей столько зачем?

– Праздник длинный, может, кто в гости зайдёт. А не зайдёт, так сами съедим. Что тут есть-то?

Семён покосился на огромный кофейный торт, коробку пирожных, пачку шоколадных плиток, пару коробок с конфетами. Вафли, печенье, халву и прочую мелочь он уже в расчёт не брал.

– Боюсь, у кого-то что-то слипнется.

– Не боись! Всё будет ОК. Проверено временем.

– А это что за пакет?

– А это твой шикарный карнавальный наряд. Я ещё к Ларисе в ателье заезжала. Твой костюм оказался готов, а вот мой дошьют только завтра.

– Завтра же тридцать первое!

– Ну и что? У многих это рабочий день.

– А у вас?

– Нас шеф сегодня поздравил и от щедрости души своей объявил завтрашний день выходным. Очень даже кстати. А то я уже не знала как выкрутиться, чтобы сделать все дела.

– Ты что, завтра куда-то уедешь?

– Ну, не с раннего утра, конечно. Надо выспаться, а то ночь предстоит длинная. Ты же не будешь грустить?

– Нет. У меня тоже есть чем заняться, – буркнул Семён.

– Не обижайся! Просто хочется привести себя в порядок, да и в ателье заехать надо. Кстати, давай посмотрим твой костюм?

– Ой, давай не будем сейчас…

– А когда? Завтра уже некогда будет. Вдруг там что-нибудь не подойдёт.

– Что именно?

– Ну не знаю… давай, хотя бы, брюки примеришь.

У Семёна не было никакого желания мерить карнавальные штаны. У него вообще не было желания идти на это «мероприятие». Сознание, что всю ночь придётся торчать среди незнакомых людей разряженному, как менестрель, отравляло его жизнь. С того момента, когда Марина сообщила, что костюмы будут шиться, он понял, что изменить что-то уже не получится. Это был первый Новый Год, который ему не хотелось встречать. И чем ближе подступал этот день, тем больше портилось настроение.

Он устало посмотрел на Марину и, «скрипя сердцем», согласился примерить обнову.

Марина быстро распотрошила пакет и достала брюки. Семён натянул их и спросил:

– Ну, как?

– По-моему, отлично, – она зачарованно смотрела на ладную фигуру мужа и откровенно ею любовалась.

Он стоял с голым торсом в черных классических брюках с высоким атласным поясом.

– Если бы ты в таком виде явился на приём, то все тётки просто умерли бы от зависти… ко мне.

– А если бы я сделал так… – он напряг мускулы и поиграл лопатками, – то умерли бы ещё и мужики. И тогда бы мы спокойно поехали домой и встретили Новый Год по-человечески.

– Почему ты так не хочешь туда ехать?

– Потому.

– Мы и так почти никуда не ходим.

– Как это никуда? А в оперу, на выставки, на концерты? На это я готов тратить своё время, а вся остальная суета не стоит ни усилий, ни внимания. И вообще, Новый Год – домашний, семейный праздник!

– Это Рождество семейный праздник, а Новый Год, как раз, светский, чтобы веселиться и сходить с ума.

– Я, например, хочу остаться в своём уме. И все эти сумасшествия не для меня. Я только ради тебя согласился идти на этот маскарад.

– И я теперь твой враг номер один. Так что ли?

– Марина, ну о чём мы спорим? Я же иду туда.

– Ты идёшь туда как на Голгофу, а я хочу, чтобы ты шёл веселиться и радоваться жизни. Ты же сам описываешь в своих романах всякие приключения! Отнесись к этому, как к развлечению.

– Романы – это одно, а жизнь – совершенно другое.

– Как ты пишешь такие книги, если сам такой… скучный?

– Я не скучный, я – рациональный. Не люблю тратить свою энергию на всякую лабуду.

Марине очень хотелось, чтобы у Семёна улучшилось настроение, но она не знала, как это сделать.

– Слушай, а давай ёлку нарядим! – предложила она с энтузиазмом. – А то что же она так и будет на балконе валяться?

– Ты на время посмотри. На это уйдёт полночи.

– Давай, хотя бы, её поставим, пусть в доме поселится новогодний дух. А нарядим её после бала.

– Кто же ёлки наряжает первого января?

– Мы.

– Ну, давай поставим, – сдался Семён.

Он притащил с балкона ель и установил её в крестовину. Марина полюбовалась на деревце. Она любила, когда в доме пахнет хвоей. Одно время они решили, что это «не гуманно» ставить дома срубленное дерево. Но потом от этой затеи отказались. Пластмассовые ветки как-то не радовали и не настраивали на праздник. И они снова стали приносить в дом лесную красавицу. Что делать? Такова традиция. В конце концов, для праздника их специально выращивают.

Марина прикоснулась пальцами к маленьким клейким иголочкам и потянула носом воздух.

– Как пахнет! Так бы и съела, – она оторвала нежный светло-зелёный кончик ветки и пожевала его.

– Ты что – коза? – засмеялся Семён. – Ветки жуёшь.

– Кисленькие, – сказала Марина и протянула веточку Семёну. – Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Её и украшать не надо, она и так совершенство. А ты как думаешь?

– Согласен.

Марина посмотрела на Семёна. Ей вдруг так захотелось, чтобы он обнял её и сказал своё смешное «хрю-хрю», что у неё заныло под ложечкой. Она подошла к нему и попросила:

– Сёма, скажи что-нибудь?

Семён посмотрел на неё сверху вниз, но ничего не ответил.

– Сёма…

– Марина, ну что за глупости? Уже поздно, пора спать ложиться.

Он развернулся и пошёл к выходу из комнаты.

Марина посмотрела ему вслед. Скулы свело, и она почувствовала во рту горечь.

Незнакомка лишь на мгновение задержалась в дверях, окинула взглядом зал, затем слегка качнула головой, как будто что-то одобрила и, неторопливо, но уверенно, двинулась в сторону хозяев дома. Со всех сторон к ней были обращены заинтересованные взгляды, но она ничуть не смущалась и лишь учтиво наклоняла хорошенькую головку в сторону особо назойливых. В руке она держала длинный янтарный мундштук и, время от времени, неторопливо подносила его к губам, чтобы потом выпустить изо рта маленькое ароматное облачко. Искусно сделанная роза из нежно-розового шёлка украшала узкое запястье, вместо браслета.

Она подошла к хозяевам, сделала лёгкий реверанс, улыбнулась Хозяйке и разрешила поцеловать свою ручку Хозяину. Всё это было так странно, как будто из кино или из воспоминаний наших пра-пра-пра-бабушек.

На ней был костюм а-ля Мадам де Помпадур. Нежный шёлк платья подчёркивал стройность фигуры. Белый взбитый парик и бледно-розовая бархатная маска на пол-лица, с наклеенными к прорезям ресницами, делали её образ немного кукольным. Мочки нежных ушек с розовыми хрустальными капельками зачаровывали взгляд. Плавный изгиб шеи перетекал в довольно глубокое декольте, украшенное кружевами цвета бедра испуганной нимфы, которые не позволяли нескромным взглядам скользить дальше. Красивая линия подбородка и маленький ротик, похожий на трепетные лепестки роз – вот и всё, что можно было разглядеть наверняка.

Из прорези маски смотрели бездонные сверкающие глаза. Цвет их определить было невозможно. Во-первых, из-за приглушённого освещения, во-вторых, из-за довольно специфической формы самой маски. Под ней могла скрываться как восточная красавица, так и сумасбродная европейка. Лицо и плечи были сильно напудрены и бледны до крайности. Весь образ чаровницы казался несколько бестелесным. Светло-голубой шёлк и пена кружев превращали её в некое облако, которое скользило среди изумлённых гостей и жило какой-то своей собственной жизнью, в своей загадочной стихии. Её, казалось, несколько забавляло такое внимание, но на все попытки ухаживаний лишь улыбалась и качала головой. У неё не было ни единого свободного танца, если только она сама не желала сделать передышку. Её маленькие ножки в атласных туфельках мелькали, то в вальсе, то в современном танце, но в любом случае, её движения были настолько грациозны, насколько они могут быть у истинной женщины, знающей себе цену. Как у королевы, уверенной в том, что она здесь единственная и неповторимая, что любое её желание, любой каприз бросятся исполнять с подобострастием и рабским удовольствием. И нет ей в данном случае равных, ни по силе власти, ни по красоте.

Семён сидел в дальнем углу зала, утонув в удобном кожаном кресле, и не собирался покидать своего места. За те двадцать минут, что он находился в зале, он успел обойти богато украшенное помещение, пообщаться и соскучиться. Он разглядывал незнакомку с нескрываемым любопытством.

«Маркиза де Помпадур, фаворитка короля. Что ж, недурно», – подумал он. – «Ну, и кто у нас король? Для кого весь этот маскарад?»

Странное щемящее чувство поселилось в груди. Чтобы отогнать неприятные ощущения он глотнул из бокала и положил ногу на ногу.

Он с нетерпением ждал свою жену, а она, как назло, где-то застряла.

«Наверное, не может влезть в свой «оригинальный» костюм».

Незаметно для себя он стал сравнивать жену с «маркизой», как он окрестил незнакомку в парике. Она имела прекрасное сложение, тонкую талию, красивую спину. Ростом, пожалуй, повыше его Маринки. Но вот, что разительно отличало её от жены – это грация движений. Всё было настолько прекрасно, женственно и естественно, чему невозможно научиться специально, это должно родиться вместе с женщиной. И «это» было настолько губительно для мужчин, что если бы они жили во времена Пушкина или Лермонтова, то наверняка случились бы дуэли.

Семён, казалось, уже ненавидел её за манеры, хотя она ни одному воздыхателю не дала ни единого «аванса», и её нельзя было уличить в пошлом жеманстве. Кроме того, с её уст не слетело ни единого звука. Всё общение шло с помощью жестов. Даже когда Хозяин дома обратился к ней с каким-то вопросом, она чуть склонила голову к плечу, улыбнулась, выпустила облачко и слегка помахала мундштуком. Мундштук вообще служил своеобразным громоотводом. Семён был поражён, сколько может женщина сделать движений примитивным предметом, чтобы, не прибегая к словам, дать понять, что ей надо или что не нравится. И ведь понимали же!

Семён уже стал думать: «А не немая ли она, на самом деле?» Но что-то подсказывало, что нет, и красавица просто ведёт некую игру, находя в этом удовольствие и наслаждение. «Видимо, голос её очень примечателен, вот она и хочет остаться инкогнито. Из-за курения он у неё грубый и низкий, как у мужика, и совсем не вяжется с образом бестелесной нимфы, или пискляв, как у мыши, что тоже не добавляет шарма».

При этих мыслях у Семёна отлегло от души, и он немного повеселел. Всегда приятно найти какой-нибудь изъян в человеке, пусть даже мнимый.

«И, всё-таки, где моя бедовая жена?»

Уже почти час он здесь торчит и позвонить не может, потому что все телефоны просили оставить «за пределами праздника».

«Надо, всё-таки, спуститься вниз и позвонить ей. Уже одиннадцать вчера, а она где-то бродит. Надо было дождаться её, потом ехать на праздник вместе. Так нет, ей приспичило сделать мне сюрприз. Вот теперь сижу здесь, как дурак, в этом «шикарном» костюме».

Семён откинул край своего карнавального плаща и мелькнул кроваво-красной подкладкой. Он так толком и не понял: кто он? То ли мистер Икс, то ли тореадор. И ему ужасно мешала маска на лице. Хотелось зашвырнуть её куда подальше. Но нет, опять же по просьбе хозяев, все должны оставаться в масках до полуночи.

«Детский сад, ей-богу!»

Он ещё раз глотнул из бокала и пристроил его на подлокотник кресла. Потом откинулся на спинку, расслабился и стал разглядывать гостей. Он попытался не смотреть на Даму в Голубом.

«Велика честь! Тут, кроме неё есть за что глазу зацепиться».

Отзвучала очередная музыка, «Маркиза» улыбкой поблагодарила своего очередного кавалера и поплыла к столику с освежающими напитками. Сделав пару глотков, она хотела поставить фужер на поднос, но какой-то особо ретивый ухажёр подхватил его и осушил до дна. Она сделала неопределённый жест кистью руки, и он попытался поймать ручку, чтобы поцеловать. Она быстро одёрнула её и недовольно повела плечом.

Всё это походило на фантасмагорию. И в какой-то момент Семёну почудилось, что он, действительно, на балу у короля Людовика XV. Эта дамочка вольно или невольно задала тон всему празднику. Мужчины превратились в галантных кавалеров, дамы закокетничали, и по салону шелестело лёгкое воркование светских бесед.