Лия Абаль - Одноклассница

– Марина, – крикнул он, – почему у нас так пахнет?

Никто ему не ответил. Он заглянул на кухню. И там никого.

Дверь в кабинет была закрыта. Он осторожно толкнул её.

– Марина, по… – начал, было, Семён и тут же осёкся. Лицо его вытянулось, глаза, напротив, округлились, и в них заплескался страх.

– Ма… Марина… – он по инерции продолжал звать жену, голос вдруг охрип, и в нём послышались истерические нотки.

Его рука машинально потянулась к выключателю, но дама, сидящая в кресле, сделала знак, и рука опустилась.

Портфель, который он до сих пор держал в руке, упал на пол с глухим стуком. Семён вздрогнул и медленно пошёл в глубь комнаты.

В его доме, в его кресле, посредине комнаты сидела «Маркиза». Та же грация, те же неуловимые движения, тот же поворот головы. Нет, не узнать её было невозможно.

«Но как? Откуда?» – вертелись в голове бессмысленные вопросы.

Дама чувствовала себя абсолютно непринуждённо. Она откинулась на спинку кресла, положила ногу на ногу, поднесла мундштук к губам и выпустила ароматное облачко.

«Так вот чем у нас пахнет».

Ему показалось, что незнакомка слегка прищурила глаза и наслаждается его растерянным видом. Она слегка покачала ногой и ухмыльнулась.

В голове Семёна что-то такое щёлкнуло. Он вплотную приблизился к даме и протянул руку к её лицу. Она не пошевелилась, но и ухмыляться не перестала. Тогда он наклонился и аккуратным движением снял с неё маску.

Он так и остался стоять в неудобном полусогнутом положении с вытянутой рукой, держащей маску.

– Ты? – выдавил он вопрос.

На него в упор смотрели два дерзких блестящих глаза.

Вихрь эмоций пронёсся по лицу Семёна: удивление, испуг, смятение, злость и ещё много чего, что он и сам не смог бы объяснить. Так на чём же он остановится? На злости? На презрении? А, может, на радости?

– Ну, знаешь… – он замолчал, видимо, выбирая нужные слова, чтобы они не прозвучали слишком грубо, – это просто… фантастика! – неожиданно выпалил он. Хлопнул себя ладошкой по лбу и расхохотался, запрокинув голову. – Невероятно!

Он уже забыл, когда он так веселился.

– Невероятно! – повторил он ещё раз, посмотрел на знакомую незнакомку, и новый приступ смеха раскатился по комнате. – Хотя, почему невероятно? Где-то в глубине души я знал, что это ты. Честное слово… Ты! Это была ты!

Он подхватил на руки СВОЮ фею и закружил её по комнате.

– Это ты! Ты! А я-то осёл, слепец! Ну, ты меня развела…

Он всё хохотал и хохотал, а Маринин смех колокольчиком вторил ему.

Немного успокоившись, он усадил её в кресло и сказал:

– Ну, теперь рассказывай!

– Что?

– Ну, всё, конечно. Как ты до этого додумалась?

– Я… – начала Марина, – просто хотела, что бы ты посмотрел на меня другими глазами.

– Другими глазами… – эхом отозвался Семён.

– Мне казалось, – продолжила Марина, – что ты уже перестал воспринимать меня, как женщину. Как женщину, которая волнует, будоражит кровь. Я для тебя превратилась в друга, в сестру… во что-то такое привычное, повседневное, что вроде бы не особо нужно, а выбросить жалко. Подожди, не перебивай, – Марина закрыла ему рот ладошкой, и он тут же поцеловал её, прижал к щеке и блаженно улыбнулся. Марина старалась не смотреть на него. Его глупое выражение лица сбивало её с толку. – Твои последние метания… Сначала я думала, что это ничего особенного, пройдёт, просто тебе, как человеку творческому, необходимы сильные эмоции, переживания… Но потом, я вдруг почувствовала, что я тебя стала раздражать и ты начал меня избегать. Не спорь! Что я могла тебе дать? Свою тихую любовь, заботу, тепло, покой. Но не страсть! Не сумасшествие! В какие бы одежды я не наряжалась: платья, чулки и прочую дребедень, ты всё равно видел МЕНЯ, твою жену. Я не могла тебе дать интриги первого знакомства, когда мужчина и женщина только присматриваются, принюхиваются друг к другу…

– А чем ты так волшебно пахла? – перебил её Семён, не переставая тереться о ладонь жены.

– Секрет.

– Ну, скажи…

– У тебя же плохое обоняние, ты всегда жаловался, – засмеялась Марина.

– У меня было обострение чувств!

– Ах, было! Ну, значит, теперь тебе это ни к чему.

– Оно во мне опять проснулось! И я хочу знать – чем это меня обольщали?

– Всё тебе знать надо. Должны же быть у меня свои секреты.

– Нет, не должны. Ненавижу секреты, я ими сыт по горло.

– Ну, ладно, – сдалась Марина. – Вот здесь, – она подняла подбородок, слегка повернула голову и прикоснулась пальцем за ухом, – я использовала свои любимые духи. А вот здесь, – она повернула запястья, затем положила руки на плечи мужа и прошептала: «Маркиза».

– Кто?

– Не кто, а что. «Маркиза». Духи так называются.

– Серьёзно? Я не знал, что есть такие духи.

– И я не знала, – простодушно ответила Марина. – Я случайно увидела их, когда искала подарки к Новому Году. Собственно, они-то и натолкнули меня на мысль.

– А ты не забыла добавить в них мою каплю пота?

Марина приподняла бровь.

– А что? Маркиза так делала, – умничал Семён. – Жимолость, лаванда и пот Короля. В умеренном количестве.

– Да, конечно, – лицо Марины стало серьёзным. – Под платье я надела твою потную майку. Чего мелочиться-то?

– Правда? А я думал там неглиже, – сказал он разочарованно.

Несколько секунд они с «каменными» лицами смотрели друг на друга. Кто кого передурит?

Марина сдалась первой и зашлась звонким смехом. Семён был доволен.

– Слушай, а разве можно использовать разные духи одновременно?

– Наверное, нельзя, – пожала плечами Марина, – но, если очень надо, то можно.

– Пожалуйста, пользуйся этой «Маркизой» только для меня.

Марина фыркнула.

– Нет, дай мне слово.

– А что если…

– Разведусь, – сказал, как отрезал.

Марина притворно вздохнула:

– Может, их вообще выбросить?

– Ты что? С ума сошла? Нет, конечно. Но ты мне так ничего и не пообещала, – напомнил он.

– Разве?

– Я жду, – Семён сложил губы «куриной попкой».

– Хорошо, обещаю.

– Обещаю обольщать только собственного мужа.

– Обещаю, – тоскливо повторила Марина.

– Тебя это что не радует? – прозвучали ревнивые нотки.

– Обещаю! – приторно сладким голосом взвизгнула Марина.

– Это уже лучше. Но мы ещё прорепетируем эту часть, – он немного помолчал, как будто что-то вспомнив, добавил:

– А ведь я чувствовал, что от неё, то есть от тебя, пахнет чем-то знакомым, родным и в то же время, чем-то… – он повертел пальцами в воздухе, подыскивая определение, но, так и не найдя, закончил, – это-то меня и сбило с толку.

Марина хитро сощурила глаза.

– А ты сразу предполагала это?

– Что ЭТО?

– Ну, – замялся Семён, – интим.

– Нет, конечно. Я просто хотела тебя подразнить, а после во всём признаться. Но так всё завертелось, запуталось… Я ведь тоже голову потеряла, не меньше, чем ты, – она вспыхнула. – Я думала, что мы просто пообнимаемся, поцелуемся и я смоюсь. А тут эта дверь, не запертая… Она вдруг поехала и я упала. А ты… ты просто, как зверь набросился на меня. И я… не устояла, во всех смыслах, – она покраснела и опустила глаза.

Семён потихоньку поглаживал лодыжку жены.

– Ещё бы не как зверь, – сказал он, и его рука медленно заскользила вверх по ноге.

– Фу, нахал, – Марина лягнула его и вскочила на ноги. – У нас серьёзный разговор, а у тебя одни глупости на уме.

Она, наконец-то, сняла парик, бросила его в кресло и подошла к окну.

Снег уже стал подтаивать и приобрёл серо-бурый оттенок. До настоящей весны ещё было далеко, но небо уже приобретало тот оттенок синевы, какой бывает только весной.

Семён подошёл и обнял жену.

– Здорово у тебя всё это получилось.

– Что именно?

– Ну, это: ужимки, кокетство и всё такое… Ты что, уроки мастерства брала? Так отлично сыграла!

– А я и не играла, – тихо произнесла она. – Я же, всё-таки, женщина, и «всё такое» рождается вместе с нами. Просто мне оно было не нужно, – она помолчала и добавила, – до поры.

Семён чуть крепче обнял Марину.

– Ты должна меня ненавидеть. Как ни крути, я изменил тебе. Ведь я не знал, что это ты.

– Значит, – сказала она, рассматривая первые весенние проблески в природе, – тебе повезло, что это была я.

Она развернулась и заглянула мужу в глаза:

– Теперь ты знаешь цену пятиминутного удовольствия.

Семён прижал её к себе и закрыл глаза. Марина уткнулась носом в его грудь, шумно повздыхала и затихла.

Они стояли, крепко обнявшись, и не замечали бегущего времени. Они были похожи на два дерева, которые срослись и проросли друг в друга. Их стволы и ветки крепко переплелись между собой, и, казалось, никакая сила уже не сможет оторвать их друг от друга.

Наконец, Марина зашевелилась и нерешительно заговорила:

– Сёма…

– Мм? – Семён покрепче обнял жену и попытался пристроить подбородок на её голове.

– У меня для тебя ещё одна новость…

– Приятная?

Она чуть заметно вздохнула:

– Я беременна.

Он отодвинулся, развернул её к свету и внимательно посмотрел. Казалось, взглядом он просканировал не только каждый миллиметр её лица, но и её мысли. Всё существо Марины сжалось в комок, но она смело смотрела ему в глаза. Что бы он там не сказал, она давно для себя всё решила.

Он медленно притянул её к себе, потом всё-таки пристроил подбородок ей на голову и произнёс:

– Хрю-Хрю.

…

Дни шли за днями, а Червячок всё грустил и грустил. И, когда ему стало совсем грустно, он решил еще раз взглянуть на то место, где был счастлив. Он высунулся из своего укрытия и ахнул.

Куда подевались все краски? И почему птицы не поют свои весёлые песни?

Он взглянул туда, куда улетела его Бабочка. Серые рваные облака закрывали всё небо. Немигающими глазами он всматривался в далёкую даль, и по его щекам текли слёзы.

Вдруг на горизонте появилось маленькое цветное пятнышко. Он встрепенулся.

Может, показалось?

Пятнышко превратилось в облако, оно росло и переливалось всеми цветами радуги. И вот уже всё вокруг сверкало и искрилось. Сотни, тысячи бабочек порхали над головой Червячка и улыбались ему. И вот, одна из них отделилась от облака и приземлилась рядом с ним. Конечно же, она была самая красивая!

– Здравствуй, Червячок, – услышал он родной голос, и сердце его затрепетало.

– Ты вернулась… – прошептал он онемевшими губами.

– Конечно!

– Разве ты не нашла новые чудесные поляны и леса?

– Нашла.

– Почему же ты здесь?

– Потому, что самое прекрасное место на земле – рядом с тобой!

Они засмеялись и закружились в волшебном вальсе.

Конец