— Ты шутишь? — спрашивает она с придыханием. Все ещё не веря своим ушам.

— Нет. Не шучу, — он больше не улыбается. — Я не просто так выбрал именно психологию. И если ты хорошенько подумаешь, то сложишь дважды два, но это случится не сегодня.

— Ты меня отпустишь?

— А ты хочешь уйти?

Она даже рассмеялась. Абсурд. Театр. Странно, но сейчас в пяти минутах от свободы, она даже не чувствовала ненависти к Джейсону. только безмерное облегчение и легкость за плечами.

Однако Джейсон не смеялся. Его взгляд был колючим, пристальным, а выражение лица жестким. Лекси опустила взгляд на его руки, побелевшие пальцы, впившиеся в подоконник. И до нее доходит, что ничего не изменилось. Он едва сдерживается, чтобы … Чтобы что? Что он хочет?

— Ты меня не отпустишь… — губы ее дрожат. Она отчаянно ищет в его лице хотя бы намек на то, что у нее есть варианты, выход и натыкается на стену равнодушия.

— Ты сможешь заплатить неустойку? — спросил он хрипло, делая шаг вперед. — Если да, то я отпущу тебя прямо сейчас, — еще один шаг и еще…

— Ты же знаешь, что у меня нет таких денег. Была бы я здесь? — отчаянно всхлипывает Лекси.

— Хотела облапошить несчастного импотента? — Джейсон рассмеялся низким смехом, остановился перед ней. Положил расставленную пятерню на пульсирующее горло. — А придется ублажать сексуально-озабоченного футболиста. Жизнь дерьмо. Правда, детка? — он толкнул ее на кровать, наблюдая, как страх в голубых глазах девушки вытесняет остальные эмоции. Такие нереально голубые, что кажутся стеклянными бусинами. Хочется потрогать, чтобы убедиться, что они настоящие. Как и вся она.

— Я же не такая… — пискнула Лекси, когда вставая на колени на кровать, Джейсон оказался прямо над ней. Когда она была на коленях, а он стоя — это не было так страшно, так оглушительно, как сейчас. — Я не подготовлена. Я ничего не умею.

— Я научу. И подготовлю, — произносит Джейсон, опуская руки на ее бедра, поднимая вверх подол платья, — ты даже представить не можешь, насколько ты такая. Ты захочешь. Поверь мне. Дело времени.

— Ты мне противен, — закричала девушка. Джейсон лишь улыбнулся краешками губ, снимая трусики со стройных бедер и бросая в сторону.

— А я хочу тебя так, что мне больно. Мне нравится, когда больно. Но этот урок ты уже уяснила. Перейдем к следующему? — он смотрит ей в глаза, и она видит, это бешеное желание, больную жажду близости. И свой приговор. Почему я? — кричит ее сердце.

— Я не хочу. Пожалуйста, Джейсон. Ты сам говорил, что я не ем, потому что организм так реагирует на насилие. Если ты снова это сделаешь…

— Я не собираюсь тебя насиловать, — произнес Джейсон с легкой улыбкой. Его пальцы прошлись по внутренней стороне бедер. Лекси зажмурилась от отвращения и сжала колени, — ты будешь есть. Уже сегодня. На ужине, только немного. Постепенно. Будь хорошей девочкой, раздвинь ноги. Я все еще в брюках. Тебе нечего бояться. Мы плохо начали. Давай, это исправим.

— Джейсон, прошу… — одними губами молила она. Но мужчина глух. Он развел ее ноги, и какое-то время просто смотрел, шумно вдыхая воздух. Он был возбужден до предела и только оттягивал удовольствие, которое вырвет у нее, возьмет силой, выбьет, вопреки пустым обещаниям. От унижения и ужаса Лекси зажмурилась, до боли закусив нижнюю губу.

— Сколько у тебя было мужчин?

— В анкете написано.

— Я не верю всему, что пишут. Скажи мне. Правду, — ледяным тоном, требующим немедленного ответа произносит Джейсон. Лекси вздрагивает и открывает глаза. Ей, что обязательно лежать с раздвинутыми ногами, пока он ведет беседы?

— Трое.

— Во сколько лет первый секс?

— Шестнадцать. Ты мой гинеколог? Сказать, сколько дней в цикле?

— Я знаю, — он опускает руку на ее живот, и Лекси замирает. Их взгляды сталкиваются, и она уже не может разорвать контакт. Он держит ее… Это какой-то гипноз или безумие. — Двадцать восемь дней. Осталось три дня. Мария, выписку от гинеколога я изучил особенно внимательно, — ухмылка. Пьяная. Пугающая своей искренностью, теплая. Берет ее ногу и закидывает себе на плечо, поворачивает голову, касаясь губами ее кожи, покрытой мурашками и холодной, как лед. Не отрывая взгляда. Позволяя ей увидеть свое желание, мощное, неуправляемое. Агрессивное и опасное. — Поверить не могу. Взрыв мозга просто, — шепчет он, подтягивая ее ближе и горячие губы снова целуют внутреннюю сторону бедра. Она вся вздрагивает, пытаясь закрыться, вырваться. Но куда там, слишком слаба против физически сильного спортивного парня, который десять часов из двадцати четырех занят тренировками. Она снова закрывает глаза, чтобы как-то отгородиться от унижения и стыда.

— Ты любила его? — спрашивает он, но девушка уже на той грани паники, когда окружающая действительность воспринимается весьма условно.

— Что?

— Парень, который был первым. ты была в него влюблена?

— Нет. Просто … — облизав пересохшие губы, пробормотала девушка. — Мне было шестнадцать, и все это делали.

— Это? ты боишься слова «секс», детка? Боже, ты краснеешь. — Джейсон издал гортанный звук, напоминающий смешок. Лекси открывает глаза, чтобы посмотреть на него, там, между ее раскрытых ног, в нескольких сантиметрах от … Черт, лучше бы она этого не делала. Не смотрела на него. Стало только хуже. Ее уязвимое положение, его поплывший взгляд, в котором целый ураган страстей. И, вроде бы, он не угрожала физическим насилием, не угрожал, не бил, не ставил на колени… только так ещё страшнее. Было проще стоять голой на коленях в зеркальной комнате и ненавидеть его. — Тебе понравилось? Он был на высоте? Или полный профан? — продолжил допрос Джейсон, теперь уже его пальцы поглаживали ее бедра изнутри. Чего он пытается добиться? Еще большего отвращения? Лекси злилась, и ярость нарастала с каждым его прикосновением.

— Нормальным. Он был нормальным, — ответила она быстро, наблюдая за игрой его пальцев на своей коже. — Мне не нравится это…

— Тебе не нравится, секс, вообще, или то, что я делаю?

— Хочешь поговорить? Давай сядем и поговорим. — Лекси приподнялась на локтях, заглядывая ему в лицо. Вместо ответа Джейсон прижался губами к ее бедру, провел ими вниз, почти до ее беззащитного лона и вернулся обратно.

— Мы разговариваем. Я понял, что первый парень был полный отстой. А что со вторым? — хрипло спрашивает Джейсон, и его пальцы касаются ее там… мгновенно находят клитор и мягко нажимают… Девушка дергается всем телом, пытаясь сжать бедра, вырваться. В глазах нарастающая паника.

— Шшш, — он крепко держит ее, и в тоже время его действия нельзя назвать насилием. Не над телом. Над ее личностью, душой. — Не нужно так бояться, Мария. Если будешь брыкаться, то пальцы заменят мои губы. Ты хочешь, чтобы я это сделал? Наверно, это будет честно, после того, как ты дважды отсосала у меня.

— Нет, не нужно, — испуганно трясет головой девушка.

— Так что со вторым?

— Он был женат. Я не знала. Мы расстались… Хватит, Джейсон, — ее губы задрожали, когда он продолжил шарить у нее между ног, в глазах девушки сверкнули слезы.

— Расслабься. Тебе это нужно, девочка. Так, почему ты рассталась со своим вторым парнем? Женатый? Ерунда какая. Хотя если ты такая принципиальная, то почему не проверила паспорт, прежде чем ноги раздвинуть.

— Привыкла доверять людям, — язвительно ответила Лекси.

— И куда это тебя привело? Перестань сопротивляться, — сцепив челюсти, прорычал Джейсон, на пару секунд показав ей уже знакомое беспощадное выражение лица. Его пальцы ритмично массировали ее клитор, и она с ужасом поняла, что ее тело уступает. Это физическая реакция на стимулирование эрогенных зон, только и всего. Но понимание прописных истин не помогло. Ее душу разъедала дикая боль и отчаянье. Удушающая волна стыда покрыла все ее тело румянцем.

— Ты получала удовольствие со своим женатым любовником?

— Хмм?

— Тебе было хорошо, когда он трахал тебя? Сколько раз за ночь он мог довести тебя до оргазма?

— Ты извращенец. Реально веришь в то, что я скажу? — шипит Лекси. Ее лицо раскраснелось, низ живота ныл от невозможного напряжения. Она пыталась бороться, отгоняя образы, которые Джейсон навязал ей. И делала это намеренно, подменяя страх возбуждением.

— Твое тело уже все сказало, детка. Ты мокрая, а значит, он был хорош. Бьюсь об заклад, что ты скучала по его члену, когда легла под третьего, чтобы забыть неудавшийся роман. Я прав?

— Я тебя ненавижу… — всхлипнула девушка и закусила губу, когда он проник в нее сразу двумя пальцами, растягивая стенки влагалища. Это не было больно. Хуже. Это было мучительно, стыдно и немного приятно…

— И все-таки я стану лучшим из всех горе-любовников, что у тебя были, — обещает Джейсон с какой-то маниакальной уверенностью. Лекси рассмеялась бы ему в лицо, не находись она на грани истерики.

— Джейсон, не так, только не так, — она цепляется пальцами за его голову, пытаясь оттолкнуть, когда он наклоняется и прижимается губами к ее клитору. Ей это почти удается. Джейсон поднимает на нее раздраженный пьяный взгляд.

— Если бы я знал, что ты не шлюха, мы начали бы именно так, — произносит он срывающимся шепотом. Поднимается на руках. Смотрит в лицо, напротив. Глаза в глаза. И ниже. Губы в губы. Почти касаясь. Она чувствует запах. Ее. И его дыхание жесткое, горячее. — Но не думай, что ты избежала бы зеркальной комнаты. Она — часть меня. И ты вернешься туда снова. Сама. И будешь смотреть в зеркала, как я имею тебя до боли, до синяков на коже, до полного опустошения, когда нет сил уже стоять, до сбитых в кровь коленей и изгрызенных губ. И будешь просить, чтобы я не прекращал, не останавливался. ты веришь мне? Зря. Это будет. И скоро.

— Ты ненормальный, если веришь в это, — хрипло произнесла девушка, упираясь ладонями ему в грудь. Каменный на ощупь, мышцы напряжены до предела.

— Расстегни, дотронься, — облизав губы, приказывает Джейсон, имея в виду свою рубашку. Лекси отрицательно качает головой.

— Ты обещал, что не будешь ничего делать.

И тут он откинул голову назад и рассмеялся. Искренне, от души.

— Я такого не обещал, — выдавливает между приступами хохота. Перекатывается на бок, вытягиваясь и с веселым выражением наблюдая за выражением облегчения на лице девушки. — Ударь меня, — произносит он чуть позже. Совершенно серьезным тоном. Она уже сидит, одергивая юбку и поправляя волосы. Почти счастлива, полагая, что домогательства с его стороны прекратились.

— Что? — голубые глаза вопросительно останавливаются на нем.

— Ударь меня, — повторяет Джейсон все тем же решительным тоном.

— Нет, — качает головой, и спохватившись, добавляет. — Точнее, я не собираюсь бить тебя.

— Брось, ты же хочешь. Я не накажу. Давай, — он тоже садится. Напротив. Улыбается. Взгляд пристальный. Прямо в душу. Больной придурок. — Бей.

Лекси хмуриться и ничего не делает. С одной стороны, это заманчиво, с другой — подозрительно. Джейсон теряет терпение. В глазах металл и поднимающиеся волны ярости.

— Ударь меня, или я ударю. Поставлю на колени и засуну по самые гланды, чтобы наверняка задохнулась, — шипит он.

— Сволочь, — Лекси замахивается и бьет. Но не в полную силу. Боится, что он ответит. Джейсон снова улыбается. Он точно ненормальный.

— Еще. Давай. Не щади меня. Я тебя не пощажу, уж поверь.

— Не сомневаюсь даже, — мрачно усмехается Лекси и снова ударяет его по лицу. Он не шевелится. Красные отпечатки от ее ладоней появляются одна за другой. И она срывается, не может остановиться. Снова и снова. Хлесткий звук пощечины, как райская музыка. Ее грудь вздымается при каждом новом ударе, а губы изгибает счастливая улыбка. Она сама не понимает, в какой момент моральное удовольствие от избиения своего обидчика становится физическим. Волна возбуждения прошибает ее тело, и она потрясенно смотрит в прищуренные глаза Джейсона, в которых восторг смешан с восхищением. И пониманием…

— Не отпускай это ощущение, детка. Запомни его, — хрипло шепчет он, расстегивая рубашку. — А теперь трахни меня, малышка.

— Пошел ты, — шипит она яростно. Джейсон смеется, расстегивая брюки, ширинку. Она опять ударяет его по лицу и шипит, как дикая кошка, замахиваясь вновь.

— То, что надо, малышка, — но на этот раз он хватает ее запястья, поднимая вверх, опрокидывает на спину, моментально оказываясь сверху, впечатывая ее в матрас своим мощным телом, в котором каждая мышца доведена до совершенства. Он не дает ей время на испуг и перезарядку. Ее эмоции вышли из-под контроля, как все ощущения и чувства. Он вскрыл в ней что-то, испортил, разрушил… И когда раздвигая ее ноги бедром, Джейсон входит в нее одним глубоким толчком, она не кричит от боли и ужаса. С ее губ срывается стон, который ее саму приводит в ужас. А Джейсона в остервенение. С первобытным рычанием он набрасывается на нее, утоляя свой голод быстрыми глубокими толчками. Он смотрит ей в глаза, показывая, как сильна его жажда и как мощно удовольствие от ее утоления. Его губы то дрожат, то сжимаются. Взгляд затуманен сумасшедшим кайфом. Она потрясена и раздавлена этим безумием страсти, которое излучает лицо Джейсона, и его тело, выбивающее воздух из ее легких. Они никогда не видела, представить не могла ничего подобного. Он сжимает ее грудь через платье, а потом рвет его к черту, забираясь голодными пальцами под лифчик, тянет сосок, потирает его подушечками пальцев, продолжая исступленно вдалбливаться в нежное девичье тело.