– Души не чаять? Интересное определение, – сухо усмехнулась Дейни, поправляя манжету. – Но оно уводит от сути дела. – Она улыбнулась своей самой искренней улыбкой. – Не стану отрицать, на первых порах ты мне очень помог. Но это было давным-давно. Неужели ты попросил меня остаться лишь для того, чтобы вместе вспомнить мои первые шаги в бизнесе?

Уголки губ Сида поползли вверх. Но в его улыбке не чувствовалось ни радости, ни даже насмешки. Дейни давно не давала Сиду повода для насмешек и никогда его не радовала – до сегодняшнего дня. Но сегодня все изменится. Она хороша собой и чертовски умна, но еще импульсивна и порывиста. Вместо того чтобы использовать свой великолепный, творческий, утонченный ум, она полагается на инстинкты. Что ж, как бы эти инстинкты ее не подвели!

– Нет, Дейни, прошлое меня не интересует. Для меня важней то, что происходит здесь и сейчас. Ты уже не новичок в бизнесе: ты – вице-президент рекламного агентства Приджерсона. Сильная позиция. Но боюсь, что ты, Дейни, переоцениваешь свою силу.

Сид поднял со стола какую-то бумагу, повертел в руках и театральным жестом швырнул через стол. Не отрывая глаз от его лица, Дейни взяла бумагу, бросила взгляд искоса – и оцепенела. Господи, как попали к нему эти ее записи?

– Будь я на твоем месте, Дейни… – продолжал Сид. Теперь в его бархатном голосе звучало откровенное торжество. – …Так вот, пожелай я занять место президента компании – которому, кстати, ты обязана всем, – я бы действовал так же. Забрасывать правление дельными предложениями, постепенно брать руководство в свои руки – все очень умно и грамотно продумано. Но… человек, как говорится, предполагает, а Бог располагает. Ты, Дейни, совершила две ошибки, а это непростительно.

Сид прищелкнул языком и издевательски погрозил ей пальцем. Дейни сжала кулаки. Она не поддастся на провокацию: она останется спокойна, чего бы это ни стоило.

– Первая твоя ошибка – то, что ты посвятила в свои планы Фреда Холбрука. Неужели ты не знала, что Фред обязан мне жизнью – деловой жизнью, я хочу сказать? Я поддержал его компанию на плаву, когда все остальные уже покинули тонущий корабль. Возможно, он и оценил твой живой ум и незаурядные внешние данные, но, поверь, Фред прекрасно знает, с какой стороны у бутерброда масло. Ты еще не приступила к делу, а я уже знал о вашем заговоре все. Фред так спешил донести, словно надеялся, что я в благодарность сниму его с крючка. – Сид поднял глаза, словно призывая небеса в свидетели глупости Холбрука. – Бедняга Фред: он простодушен и доверчив, как ребенок!

Дейни машинально вытерла вспотевшую ладонь о кожаные брюки, но мягкая и гладкая кожа показалась ей отвратительно шершавой. Дейни сложила руки на коленях и выдавила из себя кривую улыбку. «Папа, папа, я снова проиграла», – подумала она. Что ж, на ошибках учатся. Больше всего Дейни сейчас хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и там зализывать раны. Но она заставила себя продолжать разговор.

– А вторая ошибка, Сид?

– Вторая ошибка, дорогая моя, в том, что ты доверила свои планы бумаге. Подумай, Дейни: если бы не это, ты могла бы отрицать, отрицать и еще раз отрицать! Это же так просто! А теперь твое двурушничество документально засвидетельствовано и сохранено для потомков.

Сид выскользнул из кресла и двинулся вперед. Вот он обогнул стол… вот оказался рядом с Дейни. Рука его легко – так легко! – скользнула по ее плечу. Дейни казалось, что вся тяжесть мира пригвоздила ее к полу. Застывшим взглядом она уперлась в стол, молясь об одном: чтобы Сид вернулся на место. Но он придвинулся ближе: он уже дышал ей в ухо, а холодные, как змеи, пальцы тянулись к вырезу блузки. Голос Сида понизился до шепота, но оставался таким же ясным и отчетливым.

– Пришло время платить, Дейни.

Брезгливо содрогнувшись, Дейни выпрямилась и взглянула ему в глаза. Ей нечего было стыдиться.

– Я не обязана тебе ничем, – спокойно ответила она. – Ни одним своим успехом. Ты выдохся, Сид; ты забыл, что означало агентство для твоего отца. «Агентство Приджерсона – лучшее в Штатах!» Творческий подход, новые идеи… А с тобой во главе мы лет через десять обанкротимся. Ты не двигаешь дело вперед – просто держишься на плаву. А в последнее время пренебрегаешь и этим. Тебе все равно, что будет с твоим делом. А мне не все равно. Я живу и дышу агентством – я и должна им управлять! – Она сжала кулаки. – Ты должен уйти, Сид. Ты думаешь только о себе – я думаю об агентстве.

К чести Сида Приджерсона, эта речь его нимало не смутила.

– Не можешь молча смириться с проигрышем? Недостойно тебя, Дейни. А твоя «бескорыстная забота о деле» просто смешна. – Он рассмеялся мелким хитрым смешком. – И ты не права… ах, как не права!

Он больше не прикасался к Дейни, но стоял на том же месте, нависая над ней, как башня. Дейни снова чувствовала себя маленькой, беззащитной и уязвимой – как при жизни отца. Как после его смерти, когда узнала, что свое состояние он разделил между двумя женами – бывшей и нынешней, а дочери предоставил самой пробивать себе дорогу в жизни…

Смерть Питера Кортленда казалась нелепой, почти комичной. Магнат, сказочный богач, властный, непоколебимый, окруженный восторженно-завистливыми взглядами, человек, казалось, более живой, чем сама жизнь, – этот человек тихо умер во сне. Остановка сердца. Классический случай, по словам доктора. Даже ничего не почувствовал. Словом, всем бы так.

Враги Питера уверяли, что не могут в это поверить. Сердце Кортленда – что за чушь! У этого человека не было подобного органа. Но Дейни знала, что отец не был бессердечным. Он любил дочь – конечно, любил, иначе зачем же вел многолетнюю тяжбу за опеку над ней? В те черные дни Дейни повторяла себе снова и снова: отец сделал доброе и благородное дело. Доброе и благородное. Он боролся за нее и победил, потому что любил. А если не умел проявить свою любовь – это не его вина.

И сейчас Дейни делает то же самое. Борется за то, что любит, во что верит, без чего не мыслит жизни. Разве не этому учил ее отец? Однажды она проиграла – и потеряла Блейка. Дейни прикрыла глаза, защищаясь от мучительных воспоминаний. Смотреть в лицо любимому человеку и читать в его глазах приговор – что может быть страшней? По сравнению с этим сегодняшняя неудача – пустяк. Дейни сидела, выпрямившись и глядя перед собой, с застывшей на лице улыбкой, ослепительной и холодной, словно алмазный резак. Она принимала поражение как профессионал.

– Какие долги я еще не оплатила сполна, Сид? Извольте взглянуть, мистер Приджерсон.

Дейни пересекла просторный кабинет и остановилась у огромного, во всю стену, окна, втайне надеясь, что Сид за ней не пойдет. Слезы навернулись на глаза – горький признак слабости. Дейни моргнула – слезы исчезли. Все в порядке. Она – не маленькая девочка, а Сид – не ее отец. Она права, и ему придется это признать. Дейни протянула руку и указала на башню, закрывающую полнеба – небоскреб корпорации «Транстам».

– Львиная доля наших доходов идет оттуда. Знаешь, почему? Потому что в свое время я убедила их рекламный отдел, что корпорации нужна широкомасштабная, мультимедийная рекламная кампания. Вместо тоненькой стопки устаревших буклетиков – плакаты и стенды на улицах, реклама на телевидении, на радио. Рассылка открыток с приглашениями. Сид, я повысила доходы агентства вчетверо!

Дейни повернулась к стене, украшенной ярким рекламным плакатом. Лучшая работа агентства Приджерсона. Ее работа.

– Вспомни рекламную кампанию «Эшли Косметикс»! Ты сам говорил, что таких результатов никогда не видел. А ведь я не истратила ни цента сверх бюджета! А банк Фармингтона? Думаешь, я не знаю, что в банковской индустрии только и шли разговоры, что о моей работе?

Сид молчал. Он стоял в глубине кабинета, недвижный, словно воздух перед грозой, и на лице его в сгущающихся сумерках Дейни различала все ту же самодовольную ухмылку. И он еще смеет улыбаться!.. Дейни тряхнула головой, стараясь взять себя в руки, и продолжила – хотя в глубине души понимала, что никакие слова ей не помогут.

– Боже, Сид, я же не слепа и не глупа. Разумеется, у меня целая армия помощников – но они именно помогают. Работаю я. Когда необходимо высшее качество – я отстраняю всех и берусь за дело сама. И рутинную работу не перекладываю на чужие плечи. Сид, у тебя не так уж много вице-президентов. Неужели ты хочешь потерять именно того, кто не зря сидит в своем кресле?

Вот она и услышала ответ на свои вопросы. Смех. Такой тихий развеселый смешок. И несколько иронических хлопков в ладоши. Вот и все, чем мог ответить ей Сид Приджерсон.

– Браво, Дейни. Хоть сейчас на трибуну. – Он шагнул вперед, чего мог бы и не делать: его голос и без того звучал достаточно угрожающе. – Ты талантливый человек, кто бы спорил. Я использовал твой талант и щедро вознаграждал тебя за это. Высокая должность, большие деньги, громкая слава… Увы, тебе показалось мало. Ты нацелилась на мое место, Дейни. Ты попыталась меня уничтожить. И, думаешь, я позволю тебе извиниться и уйти? Нет, Дейни, ты мне за это заплатишь!

– Да ну? – насмешливо протянула Дейни. – И как же ты мне отомстишь? Закуешь в колодки и посадишь у себя в приемной? – Она подняла глаза к небу и пожала плечами, как бы смиряясь с неизбежным. – Я проиграла. Я повержена и лежу во прахе. Ты сполна насладился моим унижением. Может, хватит? Будем реалистами, Сид. Поединок окончен: пожмем друг другу руки и вернемся к повседневным делам.

– А где же приз? – широко улыбнулся Сид. – Ты не хочешь стать моей наградой, Дейни?

Дейни смотрела на Сида во все глаза. Такого она даже от него не ожидала.

– Думаю, мы сумеем найти приемлемое решение. Ты должна доказать мне свое уважение. Например… например, уделить мне немного своего драгоценного времени.

– О чем ты, Сид!

Голубые глаза Дейни вспыхнули гневом; она, словно защищаясь, скрестила руки на груди, которой так восхищался Сид. Он, должно быть, шутит! Но молчание Сида было красноречивей слов. Он наклонился над столом и включил лампу, чтобы ясно видеть выражение ее лица.

Только сейчас Дейни заметила, какая мертвая тишина стоит в здании. Служащие давно разошлись по домам: лишь, может быть, двое-трое работяг сидят, запершись в разбросанных по громадному зданию кабинетах, забыв обо всем, кроме своих неотложных дел. Чтобы ни случилось, Дейни может рассчитывать только на себя.

– По-твоему, мое предложение нелепо? – вздернул подбородок Сид.

– По-моему, оно смешно, – отрезала Дейни. – Не говоря уж о том, что ты мне в отцы годишься… Сид, то, чем ты сейчас занимаешься, называется «сексуальное домогательство». В девяностые годы двадцатого века это не принято. Да, я проиграла и готова за это ответить. Но я была и остаюсь свободным человеком. Ни телом моим, ни душой ты распоряжаться не будешь. До свидания, Сид.

Высоко подняв голову, Дейни двинулась к дверям. У нее сосало под ложечкой: она была испугана и злилась на себя за свой страх. «Я сильнее его, – беззвучно шептала она – так же, как когда-то в детстве. – У меня известность, безупречная репутация. А у него – ничего. Он ничего мне не сделает. Не сможет».

Когда Дейни поравнялась с Сидом, он протянул к ней руку. Холодные пальцы скользнули по шелковому рукаву, легко сжали локоть.

– Дейни! – негромко окликнул он.

Дейни вздрогнула.

– Убери руки, Сид!

Сид не двинулся с места, лишь крепче сжал ее руку. Он стоял совсем близко: Дейни чувствовала запах его одеколона, различала шерстяные нити в безукоризненном пиджаке и серебряные – в волосах. Да, пожалуй, Сид Приджерсон красив. Как красива блестящая чешуя гадюки.

– Подумай, Дейни. Я без тебя обойдусь, а ты без меня – нет. Ты ничто, Дейни. Твоя карьера у меня в руках. Стоит мне сжать руку – вот так! – и тебе конец.

Коротко и зло рассмеявшись, Дейни вырвала руку. Прядь белокурых волос упала ей на лицо. Она раздраженно отбросила волосы, не заметив, что размазала коралловую помаду на губах.

– Зря надеешься, Сид. Ты сам себя загнал в ловушку. Я подам на тебя в суд за сексуальное домогательство и, будь уверен, выиграю процесс.

Увлеченная словесной перепалкой, Дейни не замечала, что дыхание Сида участилось, а сам он подвигается все ближе и ближе к ней. Что он не отрывает глаз от ее испачканных помадой губ.

– Ты так думаешь? – Он не мог больше терпеть! Он должен до нее дотронуться!

Сид положил руки ей на плечи. Ладони его скользнули вверх, к нежному овалу лица, пальцы легли на коралловые губы – но не было нежности в его прикосновениях. Дейни, пораженная, застыла на месте. А лицо Сида уже вплотную придвинулось к ее лицу…

– А что скажет суд о тебе, Дейни? – прошептал он. – Мои забавы на рабочем месте – ничто по сравнению с твоими.

– Не понимаю, о чем ты. Я не играю в эти игры. – Дейни уже не пыталась вырваться. Она должна быть очень осторожна. Сид овладел собой – а значит, стал гораздо опасней.