Ребекка Форстер - Оглянись на бегу

Неужели она чего-то стоит? Неужели кому-то нужна? Александер говорит, что да.

Эрик устало брел по длинным коридорам. Сгущались сумерки. Кое-где горел свет, но в большинстве помещений сената было темно.

Эрик был на ногах с шести утра. Обед подкрепил его силы и помог дожить до четырех; в пять Эрик снова начал клевать носом. Он уже собирался прилечь на кушетке в офисе, как вдруг произошел один неприятный сюрприз. И теперь Эрик спешил на заседание подкомитета, чтобы перехватить Александера и предупредить его.

Эрик проскользнул в кабинет, присел на свободное место рядом с Александером и прошептал что-то ему на ухо. Александер вздрогнул, но тут же овладел собой.

– Приду, как только смогу. Позвони сенатору Джибсону. Скажи, что сегодня не смогу прийти на коктейль. Еще позвони Эллисон и предупреди, чтобы сегодня не приходила. Сегодня голосование. Думаю, результаты известны заранее.

– Должен вам сказать… – начал Эрик. Он знал, что Александер, чтобы исполнить обещание, данное Льюеллену, должен проголосовать против закона об экспорте.

Александер улыбнулся.

– Иди и делай то, что я сказал. Возвращайся, как только сможешь. Думаю, ты еще успеешь на голосование. И не беспокойся, Эрик.

– Хорошо. Вернусь через несколько минут.

Эрик вышел и исчез в переплетении коридоров. Через пятнадцать минут, сгорая от волнения и любопытства, он вновь проскользнул в зал.

Скучающие сенаторы один за другим отдавали голоса «за» или «против». Трое республиканцев проголосовали против ограничения экспорта и любых дальнейших мер по борьбе с наркобизнесом. Сенатор Бассет, довольный и уверенный в себе, отдал голос за передачу проекта закона в комитет и дальнейшую разработку. Вместе с ним проголосовали сенаторы-демократы Смитсон и Карлтон. Все взгляды обратились на младшего из сенаторов, Гранта. Эрик впился в него глазами. Сенатор Бассет побагровел.

Александер бросил взгляд на Эрика; тонкие губы его изогнулись в едва заметной улыбке.

– Джентльмены, я проголосую так же, как и мои уважаемые коллеги. Я хочу, чтобы проект закона был передан в комитет, прошел дальнейшую разработку и вступил в действие.

Эрик схватился за сердце. Едва держась на ногах, поднялся и вместе с Александером вышел из офиса. Что же наделал сенатор Александер Грант? Что теперь будет? Он продал душу черту и решил его перехитрить. В Калифорнии его ждет химический ад и жирный дьявол, окутанный клубами сигарного дыма.

– Милая! Какой сюрприз!

Александер стремительно вошел в офис и заключил Полли в объятия. Эрик тактично остался у дверей. Александер его удивил: не зная его, Эрик мог бы подумать, что сенатор искренне рад видеть жену.

– Александер! – прошептала Полли: ее смущало присутствие Эрика. – Я так рада, что ты не сердишься!

– Сержусь? Что ты! Я просто не ожидал. Я столько месяцев томился на заседаниях, что успел забыть, как красива моя любимая женушка. Тебя встретил Эрик?

Полли заглянула мужу через плечо.

– Да, он был так добр, что напоил меня кофе.

– Кофе? Мог бы дать тебе чего-нибудь посущественней. Готов поспорить, у тебя весь день ни крошки не было во рту. Я знаю тут неподалеку отличный ресторанчик – лучшая еда в Вашингтоне. Пойдем туда и отпразднуем твой приезд, а потом я покажу тебе свою квартирку.

– Да я не так уж хочу есть… – начала Полли. Она была счастлива оттого, что Александер не сердится. И еще оттого, что он работает, как ей и говорил.

– Ну пожалуйста, – мягко настаивал Александер. – Ко мне приехала жена, и я хочу отметить это событие. Ты, наверно, хочешь умыться с дороги. Ванная комната внизу, с той стороны прихожей. Я сделаю несколько звонков, и мы пойдем.

И Полли отправилась в ванную. Душа ее пела от счастья. Моника ошибается: Александер ее любит. Он так обрадовался, когда ее увидел! Он просто забыл позвонить ей и пригласить сюда. Неудивительно: ведь у него столько дел! Но на самом деле он добрый, нежный и любящий. Больше Полли в этом не сомневалась.

Александер и Эрик молча провожали Полли взглядами. Как только она скрылась, улыбки их погасли. Александер взял Эрика за руку; глаза его сделались стальными.

– У тебя есть ключ от моей квартиры?

Эрик кивнул.

– Отлично. Отправляйся туда немедленно. Эллисон оставила халат в ванной и кое-какие вещи в спальне, в третьем ящике гардероба. Убери розовый шампунь, лишнюю бритву и зубную щетку. Я приведу Полли домой в десять. До десяти все должно быть готово.

– Будет сделано. – Эрик снял с вешалки плащ и уже направился к лифту, как вдруг вспомнил, что так и не задал Александеру «вопроса дня».

– Александер!

– Да?

– Вы проголосовали за закон об ограничении?

– Совершенно верно, – с улыбкой ответил Александер.

– Хозяин «Рэдисон» будет недоволен, – заметил Эрик. Ему было не по себе. Он терпеть не мог чувствовать себя виноватым – особенно когда сам ни в чем виноват не был.

– Не припомню, Эрик, чтобы я просил тебя заботиться о хозяине «Рэдисон».

Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. Наконец Эрик повернулся и почти бегом бросился к лифту. У Александера Гранта короткая память, думал он. Ничего, когда-нибудь он пожалеет, что так легко отказался от Эрика. Настанет день, когда он приползет к нему и будет умолять о помощи. Тогда-то Эрик на него посмотрит! Нет, он, конечно, поможет; но не забудет сказать при этом: «Я же вам говорил…»

– Что ты, Александер, здесь очень мило! Такая прелестная квартира! – восторженно восклицала Полли, осматривая квартиру Александера с двумя спальнями, которую он только что назвал «своим вашингтонским домом».

– Рад, что тебе нравится. Но, по-моему, здесь тесновато. И вообще, совсем не то, к чему мы с тобой привыкли.

– Но, Александер, разве наш дом не везде, где мы вместе? – напомнила Полли. – Разве не для этого мы помирились?

Александер хотел снять пальто, но Полли, зайдя к нему за спину, стянула пальто быстрее, чем сенатор успел возразить.

– Полли, я могу раздеться и без няньки, – проворчал он.

Он бросил пальто на софу и направился на кухню, просторную, словно рассчитанную на целую семью, но в то же время идеальную и для романтического ужина вдвоем. Сзади послышались неуверенные шажки Полли. Александер понял, что она больно задета его резкостью, но отвечать на удар не собирается – предпочитает вздыхать, хныкать и изображать из себя мученицу.

– Ты не рад, что я приехала. Ты на меня сердишься. – Полли еле слышно прошептала эти слова – беззвучный крик боли и одиночества. Александер возвел глаза к небу, затем обернулся и крепко обнял жену.

– Я не сержусь, – ответил он так ласково, как только мог. – Вовсе нет, Полли. Я просто устал. И не люблю сюрпризов. Помнишь, как я терпеть не мог Рождество?

– Да, я никогда тебя не понимала, – растерянно прошептала Полли.

– Ну, впрочем, это крайний пример. Думаю, дело в том, что я очень методичный человек. Я не люблю неожиданностей: боюсь оказаться не готовым и кого-нибудь разочаровать.

Александер лгал. Он не любил сюрпризов, потому что слишком часто разочаровывался сам. Лучше обойтись без подарков вообще, чем получить кукиш в яркой обертке. Но он никогда не делился своими сокровенными чувствами с Полли – и не станет.

Полли прижалась к нему и обняла за шею. Ответ Александера ее совершенно успокоил.

– Можно подумать, ты можешь кого-то разочаровать!

Александер выпустил ее из объятий. Откуда эта поразительная способность к самообману? – думал он. – Разве какой-то год назад я не бросил ее – эгоистично, холодно и жестоко? А теперь она прижимается ко мне и сияет, словно новобрачная. Удивительно ли, что за двадцать лет она надоела мне хуже горькой редьки?

– Я стараюсь, Полли. А теперь садись за стол, а я принесу чего-нибудь выпить. У нас был тяжелый день. Не знаю, как тебе, а мне надо отдохнуть.

– Звучит чудесно. Подожди минутку, я только распакую чемодан.

Александер послал жене воздушный поцелуй. Та сделала вид, что поймала его и приложила к губам. Кокетка! В ее-то возрасте! Александер покачал головой и полез в буфет за бокалами. Только сейчас он сообразил, что в приезде Полли есть хотя бы одна хорошая сторона: сегодня ночью он нормально выспится. Эллисон, его вашингтонская пассия, в отличие от Полли, требовала к себе много внимания. Александер ослабил узел галстука, сел на диван, откинув голову на спинку, и слушал, как возится в спальне Полли. Она развесит в шкафу все свои платья, постелет постель, отнесет в ванную зубную щетку и только тогда почувствует себя как дома… Удивительно, как эта женщина еще не надоела самой себе?

Прежде чем поставить пудреницу и ночной крем на полочку в ванной, Полли аккуратно стерла оттуда пыль. Тюбик с кремом для бритья был весь в мыльных разводах: поморщившись, Полли протерла и его. Затем она повесила зубную щетку на специальный крючок, а продолговатый дорожный футляр тщательно прополоскала и убрала в шкафчик.

Закончив с ванной, Полли вернулась в спальню и начала развешивать вещи. На это ушло немало времени: она привезла из Лос-Анджелеса три чемодана одежды. Чемоданы она задвинула под кровать, а любовный роман, заложенный на середине любимой закладкой, решила положить в ящик гардероба. Машинально она открыла третий ящик – именно там всегда лежали ее книги в Сан-Франциско. И вдруг навстречу ей из глубины ящика скользнула плоская пластмассовая коробочка. Просто коробочка, без всяких опознавательных знаков, но весьма примечательной формы и размера.

Полли вскочила, прижав к груди книгу, словно талисман, способный сохранить ее. Губы ее сжались в ниточку; сквозь них, казалось, просвечивали крепко сжатые зубы. Глаза едва не вылезли из орбит. Сердце разрывалось от боли – такой жестокой, что Полли не могла ни бороться с ней, ни ей поддаться – просто застыла на месте, чувствуя, как медленно рвется на части орган, дающий ей жизнь.

Полли медленно положила книгу в ящик. Затем обеими руками бережно, словно новорожденного котенка, достала оттуда коробочку. Тело ее сотрясала крупная дрожь. Помедлив, она открыла крышку и достала оттуда именно то, что так боялась найти – розовую изогнутую спиральку, упругую, сияющую чистотой, но для Полли – грязную и отвратительную. С внутренней стороны крышки Полли нашла все, что хотела знать: имя женщины, адрес и даже фамилию врача, прописавшего ей это средство. Впрочем, она едва ли запомнила хоть что-нибудь из прочитанного. Мысли ее путались, но одна картина назойливо вертелась перед глазами: Александер, обнаженный, в постели с другой женщиной. Молодой женщиной – она боится забеременеть. Какие еще нужны подробности?

– Полли, с тобой все в порядке?

Из кухни послышался голос Александера, и странное чувство охватило Полли: ей казалось, что она должна скрыть увиденное – иначе сделается сообщницей Александера и, как и он, замарается в грязи. «У меня никого нет, кроме него, – напомнила она себе. – Мне никого, кроме него, не нужно». Нет, сейчас ей нельзя устраивать сцены. И потом… должно быть какое-то объяснение. Квартира сдается внаем, верно? Конечно, в этом-то все и дело! Эта штучка осталась от прошлых жильцов. Разумно и логично.

Полли закрыла коробочку и ответила, надеясь, что голос ее звучит весело и ласково:

– Конечно. Все в порядке. Уже кончаю. Приду через минуту.

– Вот и хорошо. Уже поздно, а я хочу пораньше лечь.

– Я тоже, Александер, – спокойно ответила Полли.

Она затолкала спиральку в самый дальний угол ящика и вышла из спальни. Она должна забыть об этой находке. И действительно, через несколько минут Полли уже ни о чем не вспоминала. Она сидела рядом с мужем, улыбалась ему и верила, что он полон любовью к ней и только к ней одной.

– Дейни!

В светлом дверном проеме маячила фигура новой секретарши. Дейни ответила не сразу: она никак не могла вспомнить имя женщины. Что за черт! Ведь сама нанимала ее на работу. Они с Руди еще радовались, что нашли опытную женщину, готовую сидеть на телефоне… Ах да, конечно! Бетси!

– Да, Бетси? Что случилось?

– Звонит мистер Грин со съемочной площадки. Хочет с вами поговорить. Я сказала ему, что вы и мистер Синклер заперлись на все утро и просили вас не беспокоить, но он настаивает.

– Хорошо. Можете соединить его с моим кабинетом?

– Конечно, одну минуту.

Дейни поднялась со стула, на котором просидела неподвижно все утро, и с удовольствием потянулась. Блейк не шевелился и не отрывал глаз от экрана, где одна за другой выплывали из темноты прекрасные женщины. Той из них, которую Блейк сочтет подходящей, предстоит стать «Женщиной Эшли». Дейни чмокнула Блейка в макушку и как была босиком, не надевая туфель, побежала в кабинет. Служащие удивленно глядели ей вслед, но Дейни не обращала на них внимания. Впервые за много месяцев ей было безразлично, что о ней подумают. Тем более что штат агентства рос как на дрожжах, и половину новых служащих Дейни не помнила даже по именам.