Мэделин Мартин - Огненное сердце

Прижавшись к нему бедрами, она принялась водить ими из стороны в сторону. Чарльз приподнял ее юбки, погладил стройную ногу, мечтая и боясь подняться выше по бедру.

Затем он потянул край лифа платья, освобождая грудь. Рука Элеоноры легла ему на затылок, пальцы играли кудрями волос.

– Да, Чарльз, пожалуйста, – прошептала она.

Он взял в рот розовый сосок, и она тихо вскрикнула.

– Пожалуйста – что? – прохрипел он, теряя над собой контроль. Уже ничто не могло его заставить отказать Элеоноре.

– Доставь мне удовольствие, – произнесла она, глядя прямо ему в глаза.

Проклятие! Какой мужчина устоит перед такой просьбой?

Элеоноре казалось, что горит каждая клеточка ее тела. Словно она слилась с пламенем и сама стала огнем. В ушах били барабаны, заглушая все звуки вселенной. Мир уменьшился и вмещал только их двоих. Она видела только синие глаза Чарльза, ощущала его желание, пробуждавшее в ней страсть такой же силы.

Элеонора провела рукой по бугорку на бриджах, как делала женщина в рассказе, и затаила дыхание, видя, как Чарльз вздрогнул. Пальцы нашли головку члена, при этом Элеонора не сводила глаз с лица, улавливая мельчайшие перемены. Твердость плоти поразила ее, значит, желание его так же велико, как и ее.

Тихо выругавшись, Чарльз отстранил ее руку и заметил, как в ее глазах мелькнуло разочарование. Она надеялась получить удовольствие, а он обрек ее на мучительную необходимость терпеть и бороться с ним.

Чарльз подхватил Элеонору на руки и уложил на диван. Она улыбнулась, торжествуя, и замерла, ожидая, что будет дальше. Чарльз поднял юбки девушки и провел по ее ноге, на этот раз не останавливая себя. Выше, еще выше… Наконец, он добрался до самого интимного места, к которому так сильно желал прикоснуться. Элеонора понимала, что ей следовало бы, смутившись, оттолкнуть руку, но желание было сильнее разума.

– Бог мой, Элеонора, ты просто исходишь влагой.

Он провел рукой у нее между ног и услышал, как она тихо вскрикнула.

– Еще, – послышался следом тихий шепот. – Прошу, еще…

Рука его двигалась верх-вниз, лаская, и остановилась в самом чувствительном местечке. Жар пробежал по ее телу. Она чувствовала, как губы Чарльза обхватили ее сосок, и повела бедрами, ощущая нечто невероятное и новое, зарождающееся в глубинах тела. Взрыв, и мир разлетелся на разноцветные кусочки, за ними вырвалось тепло и свет. Глаза распахнулись, и она посмотрела прямо на Чарльза. Он поцеловал ее в губы и отстранился.

– Элеонора, вы прекрасны.

– Это было… невероятно… – прошептала она. – Я даже не представляла…

Чарльз усмехнулся и посмотрел на нее с умилением:

– Теперь представляете.

– Представляю. – Она кокетливо улыбнулась в ответ.

Твердая мужская плоть упиралась ей в бедро, а она думала о том, какой же восторг могла бы пережить, овладей ею Чарльз по-настоящему, если рукой доставил такое невероятное наслаждение.

Элеонора медленно провела ладонью по его груди, затем по животу.

– Нет, – процедил, сжав зубы, Чарльз. – Не искушайте меня.

А она мечтала его соблазнить, хотела, чтобы он забыл обо всем на свете, как и она несколько мгновений назад.

– Я хочу сделать для вас то же, что вы для меня.

– Элеонора, не надо.

За дверью послышались шаги, приглушаемые ковром, затем более громко по дереву у самого порога. Элеонора и Чарльз застыли, но не двинулись с места. Через секунду дверь распахнулась и появилась Лотти, напоминая своим присутствием, что их время истекло.

Первой мыслью Чарльза было закрыть собой Элеонору, но он не успел, почему-то застыл, не в силах оторвать взгляд от Лотти, которая замерла на пороге, потрясенная сценой, представшей ее глазам. Вскрикнув, она вылетела из гостиной, с силой захлопнув за собой дверь. Этот звук привел Чарльза в чувство.

Бросив взгляд на Элеонору, он увидел, что лицо ее сделалось пунцовым. Она виновато посмотрела на герцога и отвернулась. Он потянулся, чтобы поправить ей юбки, но она оттолкнула его.

А Чарльз сожалел о том, что не может вслед за Лотти покинуть комнату.

– Простите меня, Элеонора, я не должен был…

Что он хотел сказать, что не должен был – целовать ее? Ласкать? Желать? Что из всего этого он смог бы не делать?

– Я не допущу, чтобы ваша репутация была разрушена, – произнес он после долгой паузы.

Элеонора не отрываясь смотрела на него, но ее лицо стало словно каменным, не выражало ни одной эмоции.

– Я сама вас спровоцировала. – Она неслышно перевела дыхание. – Все, что вы делали, было мне приятно. Вам не за что просить прощения. Пожалуй, мне стоит извиниться за то, что я так настойчиво подталкивала вас к этому шагу…

Она попыталась отвернуться, но Чарльз удержал ее, положив ладонь на щеку.

– Элеонора…

Его сердце разрывалось от того, что он видел: девушка пребывала в удручающем состоянии.

– Я не жалею о том, что между нами произошло, – произнесла она и опустила глаза, краснея от стыда. – Меня пугает лишь, что Лотти увидела то, что не было предназначено для ее глаз. Теперь она едва ли позволит нам встретиться.

– Элеонора… – повторил Чарльз, помолчал и продолжил, сделав над собой усилие: – Вам надо выйти за Девонингтона. – Эти слова давались ему с трудом, но он знал, что обязан их произнести. Ради Элеоноры или ради себя?

Она подняла бровь, затем ее лицо вновь стало непроницаемым – привычная защита от внешнего мира была восстановлена. Чарльз чувствовал себя последним негодяем.

– Я вас поняла, – сказала Элеонора и гордо вскинула голову. Сейчас она была такой же, как в момент их первой встречи. – Можете забрать тетради. Вы получили их заслуженно. Прощайте, лорд Чарльз.

Элеонора поклонилась и вышла из комнаты. Чарльз потерянно смотрел ей вслед, сердце его разрывалось.

Лотти влетела в гостиную, хлопнув дверью.

– Как ты посмел?

Голос ее дрожал, испепеляющий взгляд проникал в самую душу. Она сделала несколько шагов к нему.

– Как ты посмел, Чарльз Пембертон?

Прежде чем он успел что-то сказать, Лотти размахнулась и отвесила ему ощутимую пощечину. Чарльз не шелохнулся. Все правильно. Он заслужил и это.

– Хороший удар, Лотти.

– Даже не пытайся шутить, Чарльз. – Глаза ее угрожающе сверкнули. – Как ты мог так поступить с невинной девушкой? Я оберегала ее, хотела помочь, а ты все испортил.

– Сам не понимаю. Я ничего не…

– Не понимаешь? – прошипела Лотти и зло прищурилась. – Ты сделал ее такой, как я. Ты разрушил ее жизнь. Молодая девушка с блестящими перспективами, а ты… – Лотти отвернулась и вытерла слезы. – Ты сломал ей жизнь. – Она перестала сдерживаться и зарыдала.

Чарльз чувствовал себя не лучше. Ему невыносимо больно было видеть страдания подруги детства. Обняв за плечи, он прижал ее к груди и принялся успокаивать, не отпуская, даже когда она пыталась вырваться.

– Послушай, Лотти, – произнес он, когда всхлипы стихли. – Мы, безусловно, поступили неправильно, но, уверяю тебя, я не лишил ее невинности.

– О, Чарльз…

Он утер слезы с ее щек и протянул носовой платок.

– Ты должен отпустить ее, раз не сможешь жениться.

Лотти промокнула глаза и прерывисто вздохнула.

Правда резала слух, усугубляя боль. Их брак с леди Элеонорой невозможен. Если это и случится, ему придется отказаться от поездок по другим странам, остаться в Лондоне и мучиться всю жизнь от осознания того, что он не исполнил волю отца. Или уехать, оставив Элеонору в Англии, обрекая на несчастливую жизнь. Не говоря уже о том, что мать Элеоноры будет против этого брака.

И нельзя забывать, что путешествия нужны Чарльзу как воздух. Они приносили радость и свет в его мир. Он отлично помнил, как впервые сошел с корабля на берег и увидел своими глазами то, о чем прежде только читал; тогда его охватил восторг, он сразу понял отца, почувствовал родство с ним. Нет, он никогда не сможет жениться на Элеоноре. Черт бы побрал Лотти с ее откровенными заявлениями. Они будили в нем раздражение и гнев на весь свет.

– Думаешь, с Девонингтоном ей будет лучше?

– Наша милая леди Элеонора никогда не полюбит его, – вздохнула Лотти. – Значит, он разобьет ей сердце.

Бросив на Чарльза многозначительный взгляд, Шарлотта вышла из комнаты, оставив его переживать тяжелое чувство вины и необходимость принять правду, заключенную в словах подруги детства.

Элеоноре пришлось ждать наемный экипаж всего несколько минут, но они показались ей вечностью. К счастью, маска, парик и плащ изменили ее внешность, давая возможность чуть ослабить внутреннюю защиту.

Такова цена распутства.

Лотти спустилась в холл поговорить с ней перед отъездом. Она была немногословна, однако сказала достаточно, чтобы у Элеоноры появился новый повод для размышлений. В свою очередь девушка заявила, что сама виновата в том, что произошло между ней и герцогом, хотя ей стыдно в этом признаться. Лотти отмахнулась, настаивая на том, что Чарльз прекрасно сознавал, что делает, он обязан был обуздать страсть и не потакать желаниям неопытной девушки.

Однако было в словах Лотти и более важное послание – предупреждение, которое острым кинжалом вонзилось в ее сознание.

«Чарльз никогда не откажется от путешествий, даже ради вас».

Впрочем, она и не ждала от него подобной щедрости, лишь хотела насладиться тем запретным и неизвестным, что так влекло ее, пока она свободна, пока еще есть возможность.

По правде говоря, Элеонора и не надеялась, что герцог Сомерсвилл выполнит обещание и женится на ней, но все же слова Лотти больно кольнули сердце.

«Вам лучше выйти за Девонингтона».

Слова Чарльза отдавались болью в голове, но она вспомнила о том, что должна быть сильной, Мюрреи сильные. Она выдержит и не позволит боли сломить ее. И все же тяжесть в груди никак не проходила, напротив, беспокоила все больше.

Наконец появился лакей и проводил ее к карете. Элеонора делала шаг за шагом, что-то говорила, но неосознанно, находясь по-прежнему в плену своих мыслей. Через дорогу она увидела похожий экипаж и подумала: неужели Блумсбери настолько популярный район, что движение здесь такое оживленное даже в промозглую погоду?

Элеонора выглянула в окно и посмотрела вверх, на дом Шарлотты, полускрытый от взоров тенью деревьев. Интересно, о чем сейчас говорят в гостиной?

Карета тронулась с места, и Элеонора откинулась на спинку сиденья. Волнение не поможет ей изменить ситуацию. Учитывая, как говорила с ней Лотти, произойдет то, чего она так боялась: Чарльза она больше не увидит. И винить в этом остается только себя.

Чарльз незаметно стал частью ее жизни, но больше его не будет рядом. Совсем недавно она надеялась встретить другого человека, которым будет так же увлечена, но он ослепил ее, и она не видит никого вокруг. Какие могут быть потенциальные женихи, если она думает только о Чарльзе!

Она должна помнить, что время играет против нее, неразумно растрачивать его впустую.

Оказавшись в своей комнате, Элеонора прижала ледяные пальцы к еще пылающему лицу, готовая дать волю слезам. Ее остановил осторожный стук в дверь. Элеонора резко подняла голову, выпрямилась и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. Только после этого она произнесла: «Войдите».

Графиня подошла к дочери с улыбкой.

– У меня восхитительные новости, – пропела мать, сложив ладони перед собой. – Граф Девонингтон просил у меня твоей руки.

Если бы не туалетный столик, на который удалось опереться, Элеонора не устояла бы на ногах.

– Моей руки? Девонингтон?

– Да. Он безумно влюблен в тебя, моя дорогая. – Мать убрала прядь волос с ее лба и нахмурилась. – Ты нездорова? У тебя жар?

– Значит, Девонингтон. – Элеонора покачала головой. Все произошедшее, сказанное, прочувствованное в этот вечер скрутилось в один клубок. Ведь Чарльз говорил ей о Девонингтоне.

– Мама, он старый и толстый.

Графиня отпрянула и строго посмотрела на дочь:

– Элеонора Мюррей, ты не должна так говорить. Граф знатен и богат. Когда твой брат…

– Я помню, матушка.

Элеонора поспешила опустить глаза, чтобы не видеть сурового выражения лица матери. Воспоминания о брате были слишком болезненны для них обеих. Кроме того, она знала, что сейчас услышит: Эвандер уехал и у них нет возможности пополнить средства, которых осталось совсем немного. И не приходится надеяться на то, что другой человек, пусть даже он окажется достойной партией для нее, вызовет в ней столь же сильные чувства, какие она испытывает к Чарльзу.

– Сезон уже заканчивается, – напомнила графиня.

– Я помню, матушка, – повторила Элеонора уже шепотом.

Графиня посмотрела на дочь ласковее.

– Знаю, ты не хочешь выходить за него. Ты права, Элеонора, он старый и толстый. Он тот мужчина, что будет днями охотиться, а ночами предаваться занятиям, которые будут удерживать его далеко от твоей спальни. Ты будешь видеть его редко, вероятно, он вообще скоро отойдет в мир иной.