— Может быть… но теперь вы об этом никогда не узнаете.

— У меня есть еще несколько условий, — продолжал Кайлин, приближаясь к ней. Дженна напряглась в предчувствии его близости, но на этот раз Кайлин остановился в нескольких шагах от нее. — Мне бы не хотелось стрелять в рабочих, но решения, которые я стану принимать, не должны подвергаться обсуждению — даже со стороны вашего деда. И потом, я хочу, чтобы первую боковую ветку провели в каньон Крик, к моему руднику.

— Хорошо. Эти условия вполне разумны.

— Это еще не все. Я хочу быть первым в списке покупателей этой ветки, если ваш дед вздумает ее продать, и хочу защитить свое положение, если он умрет либо до того, как ветка будет закончена, либо впоследствии.

Дженна кивнула, решив, что, в конце концов, ее задача выполнена. Она должна согласиться на все его условия.

— Если это все, то я ухожу. — Она повернулась и направилась прочь, когда весь смысл происходящего дошел до нее. Внезапно Дженну бросило в жар. Неужели она совершила самую крупную ошибку в жизни? Что скажет дедушка, узнав, что ценой сделки была половина дороги?

— Еще одно, блондинка.

Это обращение стало последней каплей. Дженна обернулась, сверкая глазами.

— У меня есть имя, черт бы вас побрал!

Ченс сардонически улыбнулся и оглядел ее так, как при первой встрече, возбуждая в Дженне бурные и неясные желания. Казалось, он понимал, как действует на нее.

— Вот его я и хотел узнать, — спокойно отозвался Ченс. — Ваше имя.

Услышав эти слова, Дженна залилась румянцем. Она поняла, что, по крайней мере, одно препятствие между ними устранено, и удивилась, неужели согласие в этом нелепом деле было достигнуто благодаря незримой нити между ними, оказавшейся такой прочной. Неужели и Кайлин чувствовал ее?

— Меня зовут Дженна, — ответила она, с силой выводя себя из оцепенения, в которое впадала каждый раз под его пристальным взглядом. Она протянула ему руку. — Мне пора. Давайте скрепим сделку.

Ченс не шевельнулся, пренебрежительно поглядывая на ее протянутую руку.

— Рукопожатие ничего не значит для Соломона Ли, — произнес он. — Полагаю, и для вас тоже. Дело будем считать решенным только после подписания контракта. Я приеду через десять дней, а до этого сообщу вам, когда меня ждать.

Он принялся за работу, словно позабыв о Дженне и о только что заключенной сделке. Поскольку у Дженны не осталось выбора, кроме как поверить его словам, она опустила протянутую руку и направилась к выходу.

ГЛАВА 7

— А я повторяю: нам стоит всего лишь подняться к нему, пока он спит, и всадить пулю в голову, — заявил Дерфи. — На Уэстбрука и Бартлета это подействовало отлично, так что незачем сидеть здесь, гадая, когда старик испустит дух. Все наши проблемы будут решены раз и навсегда.

Генри Патерсон поднялся со своего места у окна, за столом, где Дерфи, Айвс и Лиман сидели за вином, сигарами и покером. С холодной злобой он схватил Дерфи за ворот рубашки и поднял со стула.

— Олух! Мертвый он нам не нужен — надо только так напугать его, чтобы он забыл о своих планах. Сколько раз можно повторять об этом? Ты чуть было не прикончил его тогда выстрелом из дерринджера и не утопил в реке. Какого черта тебе это понадобилось?

Он отпустил Дерфи, оттолкнув его назад так, что тот чуть не перевернулся вместе со стулом. Генри взглянул на него сверху вниз, не выпуская из руки стакан с виски, словно происходящее ничуть не волновало его.

— Если откажешься выполнять мои приказы, Дерфи, следующим покойником станешь ты. Вспомни, кто привез тебя сюда, и вспомни, кто тебе платит.

— Но он вывел меня из терпения! В своем роскошном пульмане он вел себя так надменно, словно знал: стоит предложить мне немного денег и я пойду у него на поводу.

— Ты и без того на подозрении, — напомнил Генри. — Тебе следует быть осторожным, когда дело касается Соломона. В этой стране он — важная шишка. Если он будет убит, власти потребуют найти убийцу, и тогда всем нам придется туго.

— Никто не спрашивал меня о тех двух убитых, а в случае во время бурана у меня было алиби. — Дерфи ухмыльнулся: — Люди считают, что старику хочет помешать какой-нибудь владелец парохода или грузовых фургонов. Сейчас самое время подняться наверх и пристрелить его — лучшего выхода и не придумать.

— Если только кто-нибудь не заметит тебя. У него есть слуги; внизу, в гостинице, всегда полно людей. Одумайся!

Глуповатое выражение растаяло на лице Дерфи, словно масло на горячем хлебе. Генри повторил свой план — словно ребенку, который в первый раз ничего не понял.

— Айвс, Лиман и я лишимся работы, если ты убьешь Соломона. Если мы окажемся без работы, то ты тоже останешься с носом. Этого нельзя допустить, пока дорога не построена и деньги не начали течь в наш карман. Нельзя дать Соломону понять, что мы пытаемся выскользнуть из-под его каблука, — он способен убить нас, если мы окажемся предателями. Его решение строить эту дорогу губит наши расчеты на монополию в Кердалене, но поспешные поступки, предпринятые в гневе, здесь бесполезны. Тебе это понятно?

Дерфи кивнул, усмехаясь.

Оуэн Айвс неторопливо вынул изо рта толстую сигару и, перебирая карты, заметил:

— По-моему, все идет как по маслу. Судя по всему, старик умирает от пневмонии. Но даже если он не умрет, он ослабеет настолько, что ему придется вернуться в Нью-Йорк. Так что можно спокойно подождать еще несколько дней.

— Интересно, знает ли он о нашей компании? — с тревогой спросил Лиман. — Что, если Соломон пытается проучить нас, делая вид, что ничего не замечает?

Генри повернулся к окну и приподнял пеструю занавеску. Ночной город освещали свечи в окнах и фонари у дверей домов, слышались крики пьяных старателей. Патерсон уставился в никуда. Он задумал кое-что еще и не желал, чтобы об этом знали его приятели. Генри никогда не упоминал вслух о своем желании жениться на Дженне. Когда это случится, никому и в голову не придет, что свой план Генри вынашивал уже много лет. Вероятно, один план другому не помешает, и все-таки Генри не желал провала ни одного из них. В случае одной неудачи ему все равно будет обеспечено спокойное будущее.

Генри знал, что Дженна не намерена вновь выходить замуж, но она доверяла ему и даже подумать не могла, что Генри жаждет заполучить ее состояние. Стоит сыграть на ее чувствах и напомнить об их дружбе, и в конце концов Дженна может увидеть его в ином свете. После смерти Соломона она наверняка станет искать утешения у него, но Генри был уверен: время для этого еще не пришло.

Партнеры Генри считали, что он просто желает обладать монополией на железные дороги в Кердалене, но не подозревали, что для него эта дорога — всего лишь лакомый кусочек перед большой победой: компанией Соломона Ли.

Наконец Патерсон заговорил:

— Вряд ли он нас в чем-то подозревает, Джон. Откуда ему знать, что мы связаны с «Центральной компанией Кердалена»?

Айвс откинулся на своем стуле так, что его передние ножки оторвались от пола. Задумчиво попыхивая сигарой и разглядывая Дерфи, он выпустил дым, который тут же поднялся к пожелтевшему потолку комнаты дешевой гостиницы.

— Он ничего не заподозрит до тех пор, пока Дерфи не опередит его. Ты ведь готов на это, верно, Дерфи?

Холодная угроза в черных глазах Айвса насторожила Теда Дерфи, ибо он знал, что Оуэн Айвс способен убивать без малейших колебаний. Дерфи не боялся прикончить кого угодно выстрелом в спину, но не решился выпустить пулю в лоб Уэстбруку с близкого расстояния, и эту задачу возложили на Айвса: тот вошел в палатку и убил инженера не дрогнув.

— Будь спокоен, — ответил Дерфи. — Больше я ничего не сделаю, не посоветовавшись с вами. Просто этот старый ублюдок меня довел. Вам не в чем упрекнуть меня.

На стук все повернулись к двери.

Айвс невозмутимо выпрямился и отложил карты.

— Девчонки появились как раз вовремя. Пора позабавиться.

Лиман поднялся, оправляя костюм и собирая сумку. Он открыл дверь и быстро проскользнул мимо стоящих на пороге сильно накрашенных женщин. Лиман никогда не участвовал в подобных развлечениях: его понимали и не высмеивали.

Женщины вошли в комнату и устроились на коленях мужчин, с которыми прежде договорились встретиться. Вскоре парочки разбрелись по отдельным комнатам. Генри досталась пышнотелая рыжеволосая Клодина. Она не была хороша собой, но так искусно делала макияж, что выглядела обворожительно. Соблазнительно покачивая бедрами, она подошла поближе и прижалась необъятным бюстом к груди Генри, одновременно просовывая обе руки ему под куртку.

— Как хорошо, что ты вернулся, котик! Надеюсь, дела не слишком утомили тебя.

Патерсон улыбнулся, убирая бретельки ее зеленого атласного платья с плеч. Коснувшись губами шеи Клодины, он заметил:

— Ты не скучала без меня, Клодина?

Она сильнее прижалась к нему всем телом, чувствуя заметную выпуклость в брюках.

— Конечно, скучала, Генри, — всем здешним сосункам далеко до тебя.

Улыбаясь, он взял ее за плечо и повернул к постели. Не тратя времени даром, они принялись раздевать друг друга, и вскоре, охваченный похотливым возбуждением, Генри повалил свою подругу на подушки.


Делани перекатился на бок и приподнялся на локте. Пальцем он убрал прядь черных волос Лили, упавшую поперек сливочно-белой груди. Зеленые глаза женщины поблескивали в полутьме комнаты, освещенной лишь тусклой лампой. Лили смотрела в потолок, и Делани был уверен, что среди теней на нем она видит нечто особое, чего не замечает он сам.

— О чем это ты так задумалась, Лили? — прошептал он. — Неужели сегодня я не угодил тебе?

У Лили вырвалось гортанное восклицание, и она запустила пальцы в густой ежик волос на груди Делани. Улыбнувшись, она поцеловала его.

— Нет, Бард. Не говори глупостей.

Делани прижал ее к широкой груди. Он гордился своим широкогрудым, мускулистым и ширококостным телом. Несмотря на небольшой рост и плотное сложение, Делани нельзя было назвать толстяком. Он был страстным и внимательным любовником этой хрупкой женщины, похитившей его сердце. Заключив в кольцо массивных рук, Делани нежно прижал ее к себе, покрывая поцелуями ароматные, растрепанные волосы.

Делани никогда не заговаривал о своих опасениях — ему казалось, что Лили любит его не так, как Дьюка Кайлина. Она действительно любила Делани, но в глубине души он был в этом не уверен. Делани постоянно хотелось узнать, о чем она думает, чтобы подавлять неожиданно вспыхивающие опасения.

Он никого не любил так, как эту женщину. Вот потому он и не женился, потому проводил жизнь в трудах и странствиях, беспечный, беззаботный и одинокий: до тех пор пока не сошелся с Лили более полугода назад. Делани не стал бы отрицать, что он очарован, что не в силах расстаться с Лили. В таком случае его жизнь потеряла бы всякий смысл, он потерял бы жизненные силы, как орды слуг дьявола перед Господом. Жизнь без Лили для Делани была бы не в радость.

— Тогда о чем же ты задумалась так глубоко?

Ее лоб прорезали морщины.

— Я думала о Ченсе и его планах принять предложение Соломона.

— Он заботится только о тебе, обо мне и Вапити. Конечно, я до сих пор не могу опомниться, но предложение выгодное. Только хотел бы я знать, как Ченс получил его. Похоже, удача сама оказалась в его руках.

— Но Ченс ненавидит Соломона. И потом, это опасно. Возможно, следующая пуля убийцы будет предназначена ему.

— Верно, но в любом деле есть риск, Лили. Может, он решил забыть о своей ненависти ради прибыли. К тому же он заключил сделку не с самим Соломоном, а с его внучкой. Так что не тревожься — твой сын неглуп, поверь мне.

Однако Лили продолжала хмуриться, и казалось, их обоих окутала черная туча, а тени в углах комнаты стали резче. Делани ощущал испуг, хотя и не понимал почему. Лили заговорила вновь, и странное предчувствие беды исказило ее лицо.

— Я хочу проведать его, Бард, — сама не знаю зачем. Что-то словно подталкивает меня — может быть, прошлое. Кое-что осталось невысказанным. Только… Бард, не говори Ченсу. Он никогда этого не поймет.

Делани невольно разжал объятия. Он не хотел бы знать о том, что произошло между ней и Соломоном много лет назад, он был не слишком уверен, что сумеет удержать Лили от поездки в Кердален. Делани должен был верить в свою любовь — да, верить в нее, но неужели мог такой заурядный человек, как он, выдержать состязание с богатым и всесильным Соломоном Ли, какой бы ни была вина этого человека в прошлом?

Делани обнял Лили покрепче, молясь всем святым, чтобы это объятие не стало последним.