— Она была лучше всех, — продолжала неторопливо вспоминать Дженна. — Ездить верхом на ней было так же легко и приятно, как сидеть в кресле. Иногда она вела себя словно капризный ребенок… И она любила меня. Ей не было дела до дедушкиных денег…

Горькая правда о человеческой натуре больно уязвила Дженну, а Ченс испытал мучительное чувство вины. Внезапно он обрушился на себя с упреками — отчасти его поведение по отношению к Дженне было вызвано именно ее состоянием. Он судил о ней по положению, а не по заслугам самой Дженны.

— Почему бы вам не отправиться к торговцу, у которого вы купили ее, и найти вторую такую же лошадь? — тихо предложил Ченс. — Конечно, точно такой же не найти, но…

Он с удивлением услышал тихий смешок Дженны.

— Я не покупала ее, Ченс, я вырастила ее сама. Она потомок одной из чистокровных кобыл с моего ранчо в Коннектикуте. У меня много лошадей, но Тиа была любимицей. От нее остался жеребенок — кобылка. По крайней мере, мне удастся сохранить ее род.

Ченс был удивлен ее словами, но должен был признать, что работа на ранчо наверняка удовлетворяла Дженну — особенно при ее живом, беспокойном характере. Нет, сидеть целыми днями в гостиной, потчуя посетителей чаем, было явно не в ее вкусе.

— Расскажите мне о своем ранчо, Дженна.

Она оглядела Ченса и решила, что он действительно заинтересован. Ченс Кайлин был не из тех мужчин, что способны поддерживать скучные разговоры, даже из вежливости.

— Ранчо принадлежит только мне, — начала Дженна. — Когда мне было двадцать два года, я купила его на деньги, оставленные мне родителями. Дедушка не имеет к этому ранчо никакого отношения, разве что проводит там выходные, когда находит время. Вокруг ранчо удивительно красивые места — чем-то здешняя тишина напоминает мне Коннектикут. Я бываю там так часто, как только могу. Но дедушкин дом в городе мне совсем не нравится. — Дженна негромко рассмеялась. — Видели бы вы его! Этот дом ужасен. Не знаю, кто занимался его отделкой. Конечно, в свое время подобное убранство было последним криком моды, но дедушка так и не удосужился сменить его. Там я не нахожу себе места — дом огромный, мрачный, набитый всеми видами статуй и громоздкой мебелью. И призраками, — она усмехнулась. — В этом я убеждена. Первый раз попав туда еще ребенком, я сильно перепугалась. Мне было пять лет, и комната показалась мне огромной. Свет из окна никогда не освещал ее полностью, в углах оставались тени. Мне представлялось, что призраки прячутся за каждым шкафом, готовые напасть на меня, едва погаснет свет. Дедушка сжалился надо мной и приказал оставлять свет на всю ночь в моей комнате и в коридоре. Но мои призраки были необычными, странными. Много раз я с криком просыпалась от кошмарного сна — я видела крушение поезда, в котором погибли мои родители, братья и бабушка. Мы с дедушкой выжили, и он спас меня. Остальные умерли. После крушения поезд сразу вспыхнул…

Дженна помолчала минуту, собираясь с мыслями, и быстро продолжала:

— После крушения нас осталось всего двое, и дедушка понимал, как я боюсь оказаться одна. Он спал с открытой дверью, чтобы услышать, если я позову. И когда мне снились страшные сны, он приходил и успокаивал меня, пока я не засыпала.

Ченс с болью думал о том, что Дженна осталась одна со своим горем в таком возрасте, когда еще не могла понять его. Сам он лишился отца в шестнадцать лет, и это было еще тяжелее.

Но еще больше взволновали его слова Дженны о Соломоне Ли — в ее описании он был чутким, добрым человеком. Дженна действительно не подозревала, что он один из злых духов в чудовищном доме.

Внезапно Ченс поднялся.

— Пойду к костру, надо подложить еще дров.

Дженна смотрела ему вслед, жалея, что в минуту горести открыла ему душу. Вначале он казался таким заинтересованным, почему же неожиданно ушел?

Дженна собрала вещи и пошла к костру. Ченс уже лежал на одеяле и курил, подложив руку под голову и скрестив ноги. На этот раз он не снял сапоги. Он смотрел в небо, но Дженна поняла, что Ченс отнюдь не любуется звездами. Ее появление отвлекло Ченса, и он стал наблюдать, как Дженна вешает мокрое полотенце и мочалку на ветку куста, а затем накрывается одеялом.

Дженна вновь почувствовала себя неловко, зная, что Ченс оглядывает ее тело, скрытое одеялом. Если бы она знала, что выражает его взгляд — одобрение или недовольство! Так или иначе этот взгляд смущал ее.

Ченс поднялся и подложил в костер еще несколько веток, хотя это было совсем необязательно. Бросив сигарету, он вдавил ее в землю носком сапога. Внезапно Дженну осенило: он ушел, едва она упомянула про дедушку. Ченс многое не мог ему простить.

— Почему бы вам не забыть о нем? — спросила она. — Так было бы проще. По крайней мере, мы смогли бы выспаться.

Ченс посмотрел на Дженну и заметил сердитые искры в ее голубых глазах.

— Забыть — о ком?

— Вы знаете о ком. — Дженна села. — О моем дедушке. Вас мучает ненависть к нему — мучает настолько, что иногда вы не можете даже видеть меня. Так или иначе вам придется привыкнуть ко мне, Ченс Кайлин, ведь мы будем рядом не менее полугода, каждый день. Каждую ночь. Мне жаль, если я останусь для вас только мучительным напоминанием о Соломоне Ли.

К удивлению Дженны, Ченс встал, шагнул через костер и пристально посмотрел на нее. У Дженны внутри все сжалось, едва Ченс опустился рядом на колени и властно поднял ее лицо рукой за подбородок.

— Да, вы мучаете меня, Дженна Ли, — подтвердил он. — Но знаете ли вы, почему и как?

Его зрачки расширились и почернели. Ченс смотрел на нее, как ястреб на мышь, поджидая только нужный момент, чтобы сожрать ее.

Дженна забыла о ночной прохладе, на нее накатил жар. Ее сердце бешено колотилось, она почти задыхалась. Ченс склонился ниже — так, что она ощущала его горячее дыхание с запахом табака только что выкуренной сигареты.

— Вы еще узнаете, как вы мучаете меня, — хрипло произнес Ченс, запуская пальцы в ее волосы. — Вы узнаете, почему вам следовало остаться в Кердалене…

Он стремительно закрыл ей рот губами. Эти твердые губы чудесным образом смягчились и обожгли Дженну влажным, настойчивым теплом. Осторожными движениями он заставил ее приоткрыть губы, впустить между ними его язык, стремящийся изведать сладкую глубину ее рта.

В порыве желания он уложил ее на одеяло и покрыл поцелуями ее лицо, шею и волосы, перебирая пальцами их спутанные пряди. Но Дженна не могла остановить его, вдруг понимая, что ждала этого прикосновения, хотела его с тех пор, как впервые увидела Ченса. Она скользнула руками по его телу, ощущая перекатывающиеся мускулы. Через тонкую ткань рубашки она чувствовала, как его сильное тело прижимается к ней, понимала, что его напрягшаяся мужская плоть стремится проникнуть в нее. Ченс яростно прижался к ней, и тело Дженны ответило на его бурное желание, не подчиняясь рассудку.

Словно по волшебству, пуговицы ее рубашки разошлись под его пальцами, и уже секунду спустя он был по другую сторону этого жалкого препятствия. Розовые бутоны ее сосков напряглись, выдавая желание. Он согрел горячими ласками ее белоснежные холмы. Короткий стон наслаждения вырвался у Дженны, но она подавила этот стон, подчиняясь голосу благоразумия. Она схватила Ченса за плечи и попыталась оттолкнуть его.

— Не надо, Ченс! Остановись! Так… так нельзя.

Казалось, он не слышал ее или предпочел не слышать. Его губы следовали за руками, покрывая ее грудь нежными поцелуями. Дженна запустила пальцы в его черные волосы и всем телом потянулась к нему. В этот момент он коснулся языком напрягшихся сосков, сомкнул губы и осторожно прикусил один из них, лишая Дженну последних сил, — она пыталась оттолкнуть его, но просто не могла отказать ему в том, чего он желал. Выпустив сосок, он принялся целовать ее грудь, шею, а затем спустился вниз, к ровной долине ее живота. Здесь поцелуи стали еще нежнее, и Дженна перестала сопротивляться.

Она понимала, что его следует остановить, но ее сила словно улетучилась в один миг. Ее будто увлекал за собой дьявол, не знающий ни стыда, ни гордости, только ошеломляющее желание удовлетворить жажду, сжигающую ее. Теперь Дженна поняла, почему Ченс заговорил о муках!

Она тихо застонала под его сладостными поцелуями, отвечая на них. Ченс нежно провел рукой по ее груди и вниз к бедрам, где тут же разгорелся неукротимый огонь.

— Я хочу тебя, Дженна, — настойчиво шептал он между поцелуями. — Разве ты не хочешь? Ответь…

Она не могла ответить, смущенная своими смешанными чувствами.

Ченс вновь впился губами в ее рот, приводя Дженну в оцепенение, а затем спустился к твердым холмикам грудей. Его язык ласкал и дразнил. Дженна провела руками по его сильным плечам, нашла пуговицы рубашки, расстегнула их и скользнула под ткань, ощущая опаляющий жар его тела и густые волосы на груди.

Слова словно вырвались из ее горла — Дженне показалось, что они исходят от ее охваченного желанием тела.

— Да, Ченс, да… я хочу тебя…

Этот тихий шепот будто прорвал последнюю сдерживающую их преграду. Не прошло и секунды, как оба они погрузились в глубины желания, которому предстояло превратить их навсегда либо в узников любви, либо в заклятых врагов. Как бы там ни было, остановиться они уже не могли.

Ченс ощущал, как она отвечает на его ласки всем телом. Нежное прикосновение рук Дженны к его спине согревало так, как не мог согреть огонь, ибо в это прикосновение она вкладывала всю душу. Она сгорала от желания. Ченс всеми силами старался оказаться внутри нее, но что-то подсказывало ему: одного этого будет недостаточно. Пустота в нем казалась слишком огромной и глубокой, чтобы заполниться за считанные моменты экстаза. Он словно хотел чего-то большего от Дженны, не просто соединения с ее телом. Ченс знал, что, овладев ею, он насытится всего на минуту, но боялся, что к утру вновь станет опустошенным, а его желание вспыхнет еще сильнее. Однако он воспользовался шансом.

Ченс слегка приподнялся, следуя изгибам ее бедер, долине живота, скользя рукой по ее нежному холмику внизу, под тонкой тканью. Он страстно впился губами в ее губы. Стон желания вырвался у Дженны, и это оказалось последней каплей.

Дженна изогнулась под ним. Ченс стянул ее рубашку, скользнул ладонью между горячих бедер и поднялся выше, пока не ощутил пальцами потайные, бархатистые складки. Она задохнулась от этой ласки, но не оттолкнула его руку, ибо стоило ей так сделать, и желание осталось бы навсегда неудовлетворенным. Обхватив руками его спину, она медленно задвигалась под ним, вторя движениям его тела.

— О, Ченс… Ченс, я хочу тебя…

Он не помнил, как разделся и сорвал с нее одежду. Ченс не слышал ничего, кроме собственного имени, произнесенного ее дрожащими губами, и чувствовал только руки Дженны на своей спине.

Она обвила его длинными гладкими ногами, превращая в пленника, и притянула к себе за бедра. Ее влажное тепло окружило его, заставляя содрогнуться от сладостного наслаждения и желания. Он проник в нее, забыв о нежности, и они задвигались вместе, прижимаясь друг к другу. Их поцелуи становились все настойчивее, глубже, наслаждение уводило их все дальше и дальше. Крики Дженны смешались с криками Ченса, она стремилась к вершине блаженства с тем же пылом, что и он.

Подобно орлу, который парит высоко в небе, подхваченный ветром, он внезапно повис на невероятной высоте. Его тело пронзили золотые вспышки горячего пламени, и он ощущал, как этот жар пожирает Дженну. Она достигла высот вместе с ним. Вместе они переживали краткий и бесконечный миг экстаза, словно путь по бурному морю.

Задыхаясь, они вернулись на землю, медленно, как спускающиеся кругами ястребы, все ниже и ниже, покачиваясь на ветру, пока не утихла последняя дрожь. Внезапно оказалось, что они по-прежнему лежат на земле, сплетаясь в объятиях.

Вокруг стояла тишина. Каждый звук в ней казался словно усиленным в десятки раз — потрескивание дров в костре, крики ночных птиц, журчание реки, биение двух сердец. Все чувства будто обострились, и Ченс ощущал, как стекает пот по их телам, понимал, что все еще находится с ней — это ощущение было сладким, но мучительным.

Боже, что он натворил?

Дженна напряглась, и Ченс понял, что она думает о том же. Они поддались желанию и страсти, а теперь пришло время расплаты.

Он отстранился и потянулся за одеждой, повернувшись к Дженне спиной. Они не были влюблены. У них не было ничего общего. Действительно, что-то тянуло их друг к другу, но только не любовь. Это чувство было не более глубоким, чем похоть, — и только.

Ченс услышал, как Дженна пошевелилась, и оглянулся через плечо. Она сидела, с лихорадочной быстротой застегивая рубашку. Ее волосы упали на лицо, скрывая его, но руки заметно дрожали. Дженна выглядела пристыженной и оскорбленной. Ченс не хотел этого, он просто не знал, что так выйдет. Даже в мечтах он не заходил так далеко. Нет, он хотел всего лишь поцеловать ее.