Стефани Блэйк - Огненные цветы

Ребекка поджала губы и сурово произнесла:

– Брайен О’Нил, я не позволю тебе обращаться со мной, словно со шлюхами, каких у тебя наверняка навалом было за последние двадцать лет. Если ты хоть на секунду решил, что я расчувствовалась, слушая, как ты мне голову морочишь, если хоть на секунду подумал, что я позволю тебе забраться к себе в постель, то… – Бекки оборвала тираду и впилась ему в губы.

– Ну продолжай же, – сказал он, когда Бекки наконец оторвалась от него. – Если я хоть на секунду подумал, что ты позволишь мне забраться к тебе в постель, то…

Ребекка сдалась:

– Ладно, пошли. Поместим тебя в одну из гостевых спален и скажем прислуге, что поживешь у нас до отъезда из Нью-Йорка. Завтра можешь перевезти сюда вещи из гостиницы. Да, и еще одно: чтобы до рассвета вернулся к себе в комнату!

Брайен с улыбкой покачал головой:

– Госпожа начальница. Настоящий руководитель. Если решение принято, то выполнять его следует наилучшим образом.

Страсти в их объятиях не было, была какая-то горьковатая сладость. Брайен чувствовал себя блудным сыном, вернувшимся домой после долгого отсутствия. Да, вернувшимся в дом своей молодости, где можно потрогать вещи, которые сохранила для него в целости та, что не сомневалась: когда-нибудь он вернется.

Когда все кончилось, Ребекка уткнулась носом в подушку и заплакала.

– Что, совесть мучает? – Брайен нежно прижал ее к себе.

– Какая, к черту, совесть? Я вовсе не чувствую себя виноватой. Мне хорошо. Но и страшно тоже. Ну почему все имеет свой конец? Почему мы с тобой не такие, как прежде? Будь проклята война! Будь проклята старость!

– Да брось ты, детка, стареем мы только снаружи. А сердце никогда не стареет, особенно если добавить ему огня молодости. И не надо казнить себя за то, что вышла за Ларри. Так оно и должно было быть. Тебе с ним лучше. Мне бы никогда так не поставить дело.

Бекки еще крепче прижалась к нему.

– Ну же, Брайен, давай еще, я хочу тебя. Хорошо бы вообще не вылезать из постели, когда ты рядом.

– Боюсь, девочка, в таком случае у меня бы на борьбу с англичанами сил совсем не осталось, – засмеялся он.

Брайен прижался губами к ее левой груди, а ладонь, миновав округлость живота, проследовала ниже, остановившись на лужайке любви. Бекки нащупала ее и принялась водить вверх-вниз.

Брайен прожил в особняке Кейси три дня. Они с Бекки обедали у Дельмонико, ходили в театр и в оперу, слушали Джонни Линда – «шведского соловья», выступавшего в эти дни в концертных залах Нью-Йорка. А главное, занимались любовью.

В последнюю ночь Бекки долго не откликалась на его ласки. Он никак не мог ее расшевелить.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала она наконец. – Внутри все так и переворачивается.

– Дорогая моя, мы же с самого начала условились, что это будет короткое и счастливое время. Так не порть же его напоследок. Завтра вечером я должен быть в Филадельфии, там собирается совет высшего командования.

– Я знаю. И саму себя презираю за слабость и скулеж. В других ведь терпеть такого не могу, и вот на тебе. Ну что я в тебя, на самом деле, вцепилась как кошка?

– Да не казнись ты. Привыкла командовать в своих делах – ну и командуй. Но тут твоя власть кончается.

– Все ясно, – улыбнулась она. – Но уж если так, давай доведем до конца, что начали. Пусть сегодня будет по-особому. Ложись и расслабься, вот так, на спину.

Она опустилась рядом с ним колени, и округлые груди ее покачивались над ним, словно спелые дыни. Одну руку она сунула ему между ног, другой поглаживала мускулистый живот. И все ниже, ниже склоняла голову, пока губы ее не нашли того, что искали.

Наутро перед отъездом Брайена они позавтракали в ее столовой.

– Хорошо путешествовать в такую погоду, – заметила Ребекка.

В городе после сильных холодов наступила оттепель, и с сосулек, свисающих с карнизов крыш подобно сталактитам, потоками стекала вода. Солнце светило вовсю.

– Насчет обмундирования, Бекки. Я дам тебе адрес, по которому со мной можно связаться.

– Раз уж о том пошла речь, мне тоже хотелось бы внести свой вклад в твое дело, Брайен. Если не возражаешь, я оплачу половину.

Он накрыл ладонью ее руку.

– Ты щедрая женщина, Бекки. Во всех отношениях. Мы очень ценим все, что ты для нас делаешь.

На пороге появился дворецкий и деликатно откашлялся:

– Ваш экипаж у подъезда, мистер О’Нил.

– Спасибо, Паркер. – Брайен вытер губы салфеткой и поднялся. – Не провожай меня, Бекки. Заканчивай свой завтрак. – Он наклонился и целомудренно поцеловал ее в лоб. – Жаль, что мы разминулись с Ларри. Передай ему привет. Может, когда все закончится, мы снова встретимся, на сей раз втроем.

– Буду ждать, Брайен. Ненавижу прощания.

– У жителей Гавайев есть на сей счет особое слово: «aloha». Переводить его можно как угодно – «привет», «пока», даже «храни тебя Бог».

– В таком случае – aloha, – улыбнулась Ребекка.

Это было заключительное совещание высших руководителей организации. Присутствовали: начальник главного национального штаба; начальники штабов штатов Вермонт, Нью-Йорк, Пенсильвания, Делавэр и Мэриленд; семи территориальных штабов и, наконец, начальник регионального штаба, объединяющего командование северо-восточных штатов, включая Делавэр, знаменитый Рыжий Хью.

Следуя обычаю, установленному еще в Ирландии, когда борьбу вели неорганизованные отряды мятежников, их последователи тоже никогда не пользовались своими настоящими именами. Только клички, например Рыжий Хью.

Начальник главного штаба, генерал Цветная Капуста – судя по всему, прозвищем своим он был обязан шрамам, полученным в многочисленных стычках, – заканчивал вступительное слово:

– Чтобы ввести в курс дела трех начальников территориальных штабов, которые опоздали на два дня – это не их вина, пришлось уходить от агентов Пинкертона, – попрошу полковника Рыжего Хью повторить то, что он сказал на вчерашнем заседании. Да и мне не вредно еще раз послушать. Полковник?

Брайен подошел к карте военных действий, прикрепленной к большой доске, и оперся локтем о стоящий рядом пюпитр. Это была карта северо-восточных штатов Америки. Брайен взял карандаш и прицелился кончиком в точку на севере, где штат Нью-Йорк граничил с Канадой.

– Первая дивизия под командованием капитана Кривые Ноги выходит в три утра первого апреля из Раузиз-Пойнт, вот здесь, на озере Шамплейн. Всего у него под ружьем около двух тысяч человек.

Одновременно, в тот же день и час, вторая дивизия во главе с майором Тонкий Свисток, численностью две с половиной тысячи штыков, перейдет границу у Эносбург-Фоллз, штат Вермонт, сорок пятая параллель.

Обе ударные дивизии должны взять в клещи части канадской милиции. Наша главная цель – Монреаль.

Брайен говорил больше часа, всячески упирая на то, что в данном случае военная стратегия должна быть подчинена стратегии политической.

– Мы не можем, естественно, рассчитывать на завоевание Канады, имея в своем распоряжении всего сорок пять тысяч солдат, но шороху, что называется, наведем, как в свое время старина Джеб Стюарт и Фил Шеридан, когда они внезапно налетали на противника с тыла. И это даст Парнеллу дополнительную опору в парламентских дебатах.

– Да, уж что-что, а поговорить этот парень умеет, – ухмыльнулся генерал Цветная Капуста. – Рано или поздно, но англичанам придется уступить, хотя бы только чтобы отделаться от него.

– Но без нашей помощи ему будет намного труднее, – прервал его Брайен. – Так что главная цель операции «Изумрудный остров» состоит в том, чтобы поднять побольше шума в газетах да припугнуть канадцев как следует: пусть поймут, что, дабы избежать впоследствии налетов отрядов Ирландского республиканского братства, им надо как следует надавить на англичан и заставить их смягчить политику в отношении Ирландии.

– Даже для того количества людей, что у нас есть, не хватает оружия и взрывчатки, – заметил один из участников совещания.

– Это подводит меня к следующему пункту. Операция «Порох». Кто-нибудь слышал о компании Дюпона?

Все закивали головами.

– Они производят взрывчатку, – послышался чей-то голос.

– Это крупнейший производитель взрывчатых веществ во всей Америке, и именно там мы добудем себе порох. Пятнадцатого марта планируется совершить налет на один из заводов компании. Он находится в Уилмингтоне, штат Делавэр. Это будет легкая прогулка. Охраны на заводе фактически никакой – всего лишь старик сторож.

– Да, но как нам уйти с такой добычей? – спросил кто-то. – За нами сразу пустятся в погоню и полиция, и армия, а с таким грузом не больно-то разбежишься.

– Так мы же не сушей пойдем, Веретено, – возразил Брайен. – В Уилмингтоне нас будет ждать судно. А до порта доберемся барками, принадлежащими Дюпону. Погрузились – и вперед.

Из бумажного пакета Брайен извлек серо-голубой стержень примерно двух дюймов в диаметре и восьми дюймов длиной.

– Кто-нибудь имеет представление, что это такое?

Все собравшиеся в той или иной степени владели тонким искусством разрушения.

– Рыжий Хью! Полковник! Подумать только! Неужели это динамит? – возбужденно заговорил Цветная Капуста.

– Вот именно. Смесь нитрата аммония и нитроглицерина в деревянной оболочке. Самое разрушительное оружие в мире.

– Это уж точно, однажды я сам видел, как эта штука рванула от сильного порыва ветра, – заметил капитан Толстяк, массивный рыжеволосый мужчина с носом картошкой.

– Вот-вот, – озабоченно поддержал его один из соратников, – лет десять назад мы использовали эту штуковину в Ольстере, так своих перебили больше, чем англичан.

Брайен улыбнулся и поднял руку, призывая собравшихся выслушать его до конца.

– Господа, господа, наши братья, работающие у Дюпона, сделали важное открытие. Они научились укрощать динамит. Одну минуту, сейчас покажу.

И к ужасу собравшихся, Брайен изо всех сил швырнул стержень на пол.

– О Господи и Пресвятая Дева, спаси нас и помилуй, – всплеснул руками начальник главного штаба.

– Спокойно, спокойно, господа, – улыбнулся Брайен. – Эта штука совершенно безобидна, пока не откинуть вот эту маленькую крышечку.

Все сгрудились вокруг Брайена.

– А у англичан это есть?

– Нет. И ни у кого пока нет. Для американского военного министерства изготовлена одна пробная партия, да и та еще не отправлена. В Уилмингтоне работает наш человек, так что только от нас зависит, будет ли она отправлена вообще. Я ясно выражаюсь?

Ответом ему послужили дружные аплодисменты.

Вечером 14 марта 1881 года шестнадцать человек, одетых в форму кавалерийских частей американской армии, въехали в Уилмингтон и направились в сторону Брендивайн-Крик.

В семь часов показался завод Дюпона – несколько кирпичных строений, окруженных стенами в три фута толщиной.

Проехав галопом по глинистой дороге, ведущей к главному входу, они столкнулись с вышедшим из будки сторожем с винтовкой наперевес.

– Это еще что такое? У нас что, снова началась война?

– Военная разведка, – отчеканил Брайен О’Нил, одетый в форму полковника армии Соединенных Штатов, – получила информацию, что на склад Дюпона собирается напасть банда вооруженных грабителей.

– Что-что? – изумленно переспросил сторож. – В первый раз слышу, мне никто ничего не говорил.

– Верно, это было сделано в интересах безопасности. Дюпон знает о возникшей угрозе и попросил военное министерство поставить на заводе вооруженную охрану и держать ее до тех пор, пока негодяи не окажутся за решеткой.

– Дьявол меня раздери, – покачал головой сторож. – И что же это за налетчики?

– Паршивцы из Ирландской республиканской армии. – В глазах Брайена мелькнул какой-то огонек.

– Да быть того не может! Те же самые типы, что напали на Канаду после войны?

– Они самые. И поверьте мне, это опасная компания. Но вам беспокоиться нечего, мистер Хестер. В случае чего мы здесь и всегда придем на выручку.

– Рад это слышать, полковник.

– А пока нам надо напоить лошадей.

– Проезжайте, ребята. – Хестер отступил в сторону.

– Легкая Нога, – прошептал Брайен на ухо одному из своих спутников с сержантскими нашивками, – оставьте-ка здесь двух человек, да пусть глаз не сводят с этого старого козла. Как бы чего не заподозрил да шум не поднял. Насилия не надо, но пусть все время будет на виду. Вперед, ребята, – скомандовал он остальным.

Ради правдоподобия они разбили лагерь чуть ниже, на берегу Брендивайна, напоили лошадей и привязали их к деревьям. Затем Брайен, сержант Легкая Нога, лейтенант Лысый и капрал Олово пошли осмотреть завод.

Вскоре они обнаружили склады, где хранились и порох, и «укрощенный» динамит.

Один замок им дался без труда, но у толстых стен кирпичного здания без окон, где и находился динамит, возникли трудности. Тяжелая дубовая дверь упорно не хотела поддаваться.