— Папа-Папа-Папа…

Бриана все еще стояла возле пустой колыбели, обхватив себя руками. Роджер протянул свободную руку и погладил ее голову, плечо с твердыми костями и притянул ее к себе.

— Шшш, — сказал он им обоим. — Шшш. Все в порядке. Шшш.

Она обхватила его руками, и он ощутил влагу на ее лице сквозь свою льняную рубашку. Его другое плечо намокло от сонной потной теплоты Джемми.

— Ложись спать, — сказал он мягко. — Залазь под одеяло… холодно.

В хижине было тепло, но она послушно пошла к кровати.

Прежде чем улечься, она взяла сына на руки, приложив его к груди. Никогда не отказывающийся от возможности подкрепиться, Джемми с готовностью принял предложение и уютно свернулся, прижимаясь тельцем к ее животу.

Роджер скользнул в кровать позади нее и повторил позу своего сына, обвившись вокруг тела Брианны запятой. Оказавшись в защитном кольце, Брианна начала медленно расслабляться, хотя Роджер все еще мог чувствовать ее напряженность.

— Все в порядке? — мягко спросил он. Ее кожа была липкой на ощупь, но теплой.

— Да, — она глубоко вдохнула и выдохнула с дрожащим звуком. — Плохой сон. Извини, что разбудила тебя.

— Все в порядке, — он погладил выпуклость ее бедра, словно успокаивая нервную лошадь. — Хочешь рассказать?

Он наделялся, что она расскажет, хотя ритмичные звуки сосания, производимые Джемми, и возрастающее ощущение тепла погружали его в сон, и он таял, как воск свечи.

— Мне было холодно, — сказала она тихо. — Я думаю, одеяло сползло, но во сне я видела, как будто открыто окно.

— Здесь? Это окно? — Роджер указал на слабо освещенный прямоугольник в дальней стене. Даже в темной ночи промасленная кожа, натянутая на оконные рамы, была несколько светлее окружающей темноты.

— Нет, — она глубоко вздохнула. — Это было дома в Бостоне. Я спала, и холод разбудил меня во сне. Я встала, чтобы посмотреть, откуда дует.

В кабинете ее отца были французские окна. Холодный ветер дул из них, развевая длинные белые шторы. Колыбель стояла возле старинного антикварного стола, и белое одеяльце поблескивало в темноте.

— Его не было, — ее голос уже не дрожал, но на мгновение прервался от воспоминания об испытанном ужасе. — Джемми не было. Колыбель стояла пустая, и я знала, что нечто проникло через окно и украло его. — Она прижалась к нему в поисках утешения. — Я боялась этого существа, чем бы оно ни было, но я должна была найти Джемми.

Одна ее рука была стиснута в кулак на груди; он взял его в свою руку и слегка пожал.

— Я открыла шторы и выбежала наружу, и… и там никого не было. Только вода… — она снова задрожала.

— Вода? — он погладил ее сжатую ладонь большим пальцем, пытаясь успокоить ее.

— Океан. Море. Просто вода, плещущая о край террасы. Я знала, что это существо ушло на дно, и Джемми с ним. Он утонул, и я не смогла спасти его, — она задохнулась, но снова обрела голос и продолжила более твердо. — Но я все равно нырнула. Я должна была. Было очень темно, и там были какие-то существа. Я не видела их, но они касались меня огромными телами. Я продолжала искать, но ничего не видела, а потом вода вдруг стала светлой, и я увидела его.

— Джемми?

— Нет. Боннета, Стивена Боннета.

Роджер заставил себя не двигаться и не напрягаться. Она часто видела сны, и он подозревал, что сны, о которых она ему не рассказывал, были связаны с Боннетом.

— Он держал Джемми и смеялся. Я пыталась забрать ребенка, но он держал его далеко от меня. Я попыталась ударить его, но он схватил меня за руку и продолжал смеяться. Потом он поглядел на меня, и выражение его лица изменилось.

Она глубоко вздохнула и сжала пальцы Роджера.

— Я никогда не видела подобного взгляда, Роджер, никогда. Сзади меня что-то было, что-то приближалось за моей спиной, и это испугало его до смерти. Он держал меня, и я не могла повернуться и посмотреть, кроме того я не могла оставить Джемми. Это приближалось… и я проснулась.

Она издала негромкий дрожащий смешок.

— Бабушка моей подружки Гейл сказала как-то, что когда во сне ты падаешь с утеса и ударяешься о землю, то умрешь. Умрешь наяву, я имею в виду. Ты думаешь, это верно, когда во сне тебя съедает морской монстр?

— Нет. Кроме того ты всегда просыпаешься вовремя.

— Так было до сих пор, — произнесла она с сомнением, но теперь, рассказав ему свой кошмар и умерив, таким образом, чувство ужаса, она расслабилась и облегченно вздохнула.

— Так будет всегда. Не волнуйся. Джемми в порядке. Я здесь и буду охранять вас.

Он нежно обнял ее, положив руку на пухлую попку Джемми, теплую в льняной пеленке. Наевшийся Джемми впал в мирное сонное оцепенение, заразительное в своей энергетике. Брианна вздохнула и обняла Роджера в свою очередь.

— На столе были книги, — произнесла она немного сонным голосом. — На папином столе. Он, кажется, работал; книги были раскрыты и повсюду валялись бумаги. В середине стола лежал исписанный лист, я хотела прочесть его, но у меня не было времени.

— Ммм.

Брианна пошевелилась, и движение заставило зашелестеть скорлупки зерна в матраце — крошечное сейсмическое волнение в их маленькой теплой вселенной. Она напряглась, борясь со сном, потом, когда его рука обхватила ее грудь, расслабилась и заснула.

Роджер лежал с открытыми глазами, наблюдая, как квадрат окна становится светлее, и держал в руках свою семью, охраняя ее.

Утро было хмурым и прохладным, но очень влажным. Роджер чувствовал, как пот стягивал его кожу, как пленка на топленом молоке. Прошло не больше часа с рассвета, и они еще были в поле зрения дома, а кожу на его голове уже щипало от капелек пота, собирающегося под косицей.

Он дернул плечами, и первая щекочущая струйка влаги поползла по спине. По крайней мере, от пота может пройти онемение членов. Сегодня утром его руки совершенно не гнулись, так что Брианне пришлось помочь ему одеться. Она натянула ему рубашку через голову и застегнула пуговицы своими ловкими пальцами.

Он улыбнулся про себя, вспомнив, что еще делали ее длинные пальцы. Эта воспоминание временно отвлекло его от напряженности в теле и от тревожных мыслей о сне. Он потянулся и застонал, почувствовав боль в мускулах. Чистая рубашка уже прилипла на груди и спине.

Джейми шел впереди; влажное пятно между его лопатками, где пересекались ремни фляги, заметно увеличивалось. Роджер с некоторым утешением отметил, что этим утром движения тестя совсем не обладали обычным для него изяществом партнеры. Он знал, что Великий шотландец был всего лишь человеком, но время от времени этот факт требовал подтверждения.

— Думаете, эта погода продержится? — спросил Роджер просто ради поддержания разговора. Джейми вообще был не говорлив, но сегодня утром он казался непривычно тихим, пробормотав: «Ага, доброе утро», в ответ на приветствие Роджера. Возможно, это было из-за окружающей серости или ожидания дождя.

Унылое небо низко нависало над головой, словно перевернутая кверху дном оловянная миска. Провести бы вторую половину дня дома, слушая дождь, бьющий по промасленной коже на окнах. Маленький Джемми дремлет, свернувшись, как маленькая мышка-соня, а его мать снимает рубашку и ложится в постель в мягком сером свете… В общем, некоторые способы вспотеть лучше, чем другие.

Джейми остановился и взглянул на небо. Он согнул пальцы правой руки, собирая их в неуклюжий кулак, потом медленно разжал. Из-за негнущегося четвертого пальца тонкая работа, такая как, например, письмо, представляла значительную трудность, но взамен этот палец давал одну сомнительную выгоду — распухшие суставы предсказывали дождь так же верно, как барометр.

Джейми пошевелил пальцами, прислушиваясь к ощущениям, и слегка улыбнулся Роджеру.

— Нет, болит не сильно, — сказал он. — Дождь пойдет только к вечеру, — он потянулся, расслабляя спину, и вздохнул. — Давай быстрее доберемся до места.

Роджер оглянулся; дом и хижина исчезли. Он, нахмурив брови, посмотрел вслед удаляющемуся тестю, споря сам с собой. До места оставалось еще полмили, и достаточно времени для разговора. Но момент был неподходящий. Этот вопрос нужно обсудить лицом к лицу во время отдыха, когда они сделают перерыв на обед.

В лесу было тихо, воздух был неподвижен и тяжел. Даже птицы примолкли, и только случайная дробь дятла нарушала тишину. Они шли по толстому слою гниющих листьев бесшумно, как индейцы, и вышли из дубовой чащи так внезапно, что вспугнули стаю ворон, которые взметнулись с расчищенного поля, вопя, как демоны, сбежавшие из ада.

— Иисус! — пробормотал Джейми и невольно перекрестился. Горло Роджера сжалось. Вороны питались чем-то, что лежало в яме, оставленной после вывороченного дерева. Он мог видеть только бледную выпуклость, которая тревожно напоминала оголенное плечо.

Это и было плечо… дикой свиньи. Джейми сел на корточки перед тушей, хмуро разглядывая кровавые полосы на бледной шкуре. Он с отвращением потрогал глубокие борозды на боках, и Роджер увидел мух, деловито снующих в черно-красных ранах.

— Медведь? — спросил он, присаживаясь рядом на корточки. Его тесть покачал головой.

— Кошка, — он раздвинул длинную жесткую щетину за ухом и указал на синеватые колотые раны в складках жира. — Сломала шею одним укусом. Видишь, следы когтей?

Роджер видел, но не имел опыта, чтобы отличить следы когтей медведя от таковых пантеры. Он внимательно всмотрелся, запоминая образец.

Джейми встал и вытер лицо рукавом.

— Медведь сожрал бы больше. А туша едва тронута. Кошки так делают — убивают и оставляют, чтобы потом возвращаться и есть ее день за днем.

Несмотря на духоту, волосы на шее Роджера приподнялись от холода. Слишком легко было вообразить в тени чащобы желтые глаза, со зверским намерением уставившиеся на место на шее, где череп соединяется с хрупким позвоночником.

— Думаете, она все еще рядом? — он огляделся, пытаясь выглядеть спокойным. Лес оставался таким же тихим, но теперь тишина казалась неестественной и зловещей.

Джейми с хмурым видом отмахнулся от случайных мух.

— Да, возможно. Это недавнее убийство, личинок еще нет, — он кивнул на зияющую рану в боку свиньи, потом наклонился и взялся за его ноги. — Давай подвесим ее. Слишком много мяса, чтобы оно пропало впустую.

Они за ноги подтащили тушу к дереву. Джейми вытащил из рукава грязный платок и повязал его на голову, чтобы пот не тек в глаза. Роджер нащупал в кармане свой выстиранный, поглаженный и аккуратно сложенный платок и сделал то же самое. Помня о чистых рубашках, они сняли их и повесили на куст ольхи.

В поле от прежней работы по выкорчевке пней осталось веревка. Джейми обвязал ее несколько раз вокруг передних ног свиньи и перебросил свободный конец через ветвь. Это была взрослая свинья, приблизительно два центнера чистой плоти. Джейми расставил ноги и потянул веревку, издав резкое кряхтение.

Роджер старался не дышать, когда согнулся, чтобы приподнять тушу, но Джейми был прав, свинья была убита недавно. Присутствовал обычный запах свинины, ослабленный смертью и более острым запахом крови — ничего более.

Грубая щетина коснулась его живота, когда он обхватил тушу, и он с отвращением сжал зубы. На свете мало есть вещей мертвее, чем большая мертвая свинья. Потом пришла команда от Джейми, и туша поднялась в воздух. Он отпустил ее, и свинья тихо закачалась, как мясистый маятник.

Роджер был мокрый и не только от усилий по подъему туши. На его груди и животе было большое пятно коричневой крови. Он потер ладонью по животу, смешивая кровь с потом, и еще раз огляделся вокруг. Ничего не двигалось среди деревьев.

— Женщины будут рады, — сказал он.

Джейми рассмеялся, снимая дирк с пояса.

— Я так не думаю. Им придется до полуночи разделывать и солить мясо, — он кивнул, заметив направление взгляда Роджера.

— Даже если она рядом, она не побеспокоит нас. Кошки не охотятся на большую добычу, если не голодны, — он взглянул, прищурившись на порванный бок висящей свиньи. — Думаю, полстоуна хорошего бекона ей пока хватит. А если нет… — он поглядел на свое длинное заряженное ружье, прислоненное к гикори.

Роджер держал свинью, пока Джейми потрошил ее, потом завернул зловонную массу кишечника в тряпку от их обеда, в то время как Джейми терпеливо разжигал костер из зеленых ветвей, который будет держать мух подальше от висящей туши. Измазанный и воняющий кровью, потом и дерьмом, Роджер направился через поле к небольшому ручью, пробегающему по лесу.

Он встал на колени и вымыл руки, лицо и туловище, пытаясь избавиться от ощущения, что за ним наблюдают. Не раз, бродя по пустым торфяникам Шотландии, он был ошеломлен оленем, выскочившим ниоткуда, словно по волшебству. Несмотря на слова Джейми, он слишком хорошо знал, что часть спокойного пейзажа могла неожиданно отделиться и напасть, грозя копытами или острыми зубами.