Он ополоснул рот и сплюнул, потом сделал большой глоток, проталкивая воду в сжавшееся горло. Он все еще мог чувствовать жесткую неподвижность туши, видеть затвердевшую грязь в ее ноздрях, кровавые пустоты там, где вороны выклевали глаза. Гусиные пупырышки выступили на его плечах, как от этих мыслей, так и от холодной воды.

Никакой разницы между свиньей и человеком. Плоть к плоти, пыль к пыли. Один удар — все, что требуется. Он медленно выпрямился, наслаждаясь уходящей болью в мускулах.

С каштана раздалось хриплое карканье. Вороны, черные пятна в желтой листве, высказывали свое недовольство тем, что их пир прервали.

— «Куда… направим путь… где ждет обед?» [199]— пробормотал он себе под нос, взглянув наверх. — Не здесь… ублюдки. Прочь!

Охваченный гневом, он схватил камень и со всей силы швырнул его в листву. Вороны снялись крикливой стаей, и он с удовлетворением вернулся на поле.

Джейми взглянул ему в лицо, но ничего не сказал. На краю поля на дереве висела туша свиньи; ее очертания терялись в дыму.

Они уже приготовили жерди для изгороди из молодых сосенок, которые выкорчевали на поле, и они лежали возле леса. Однако для соединения жердей нужны были каменные столбы, поскольку изгородь предназначалась не просто для защиты от оленей или для отметки границы, но должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать натиск трехсот- или четырехсотфунтовых кабанов.

Через месяц надо будет поместить в загон свиней, которые на лето были выпущены на волю и жировали на каштанах, в изобилии валяющихся на земле. Часть из них могла стать добычей хищников или несчастных случаев, но, вероятно, пятьдесят или шестьдесят свиней можно заколоть и продать.

Им всегда хорошо работалось вместе. Оба одинакового роста, каждый инстинктивно чувствовал движение другого. Когда нужно было приложить руку, она уже была там. Ничего этого сейчас не требовалось. Эта часть работы была самой худшей, поскольку не вызывала интереса, который мог ослабить скуку, и не требовала умений, которые могли облегчить тяжкий труд. Только камни, сотни камней, которые нужно было вырыть из глинистой почвы и принести, притащить или прикатить к полю, уложив кучками в отведенных местах.

Они часто разговаривали, когда работали, но не этим утром. Каждый мужчина трудился, углубившись в свои мысли, бесконечно топая туда и сюда с тяжелым грузом. Утро проходило в тишине, нарушаемой лишь отдаленными криками ворон и стуком камней на растущих кучах.

Это должно быть сделано. Иного выбора нет. Он знал это давно, но теперь туманная перспектива вырисовывалась в реальность. Роджер скрытно поглядывал на тестя. Согласится ли Джейми?

На расстоянии шрамы на его спине, замаскированные потом, были едва заметны. Постоянный тяжелый труд сохранил тело мужчины подтянутым и крепким, и никто, видя тугие мышцы на спине Фрейзера, плоский живот и длинные чистые линии его рук и бедер, не принял бы его за человека среднего возраста.

Джейми показал ему шрамы на спине в первый же день, когда они отправились работать после возвращения Роджера из землемерной экспедиции. Стоя возле недостроенной маслодельни, Джейми снял свою рубашку и, повернувшись к нему спиной, небрежно бросил:

— Посмотри-ка.

Вблизи шрамы оказались старыми и хорошо излеченными, представляя собой, по большей части, тонкие серебристые кривые и линии. Однако местами, где кнут содрал слишком большие участки кожи, и она не смогла ровно затянуться, поблескивали серебристая паутина и лоснящиеся шишки. Были также участки нетронутой кожи, гладкой и чистой среди рубцов, но не много.

И что он должен сказать, задался вопросом Роджер. Мне жаль? Спасибо за доверие?

В конечном счете, он промолчал. Джейми, не разговаривая, развернулся и вручил Роджеру топор, и они стали работать без рубашек. Однако он заметил, что Джейми никогда не раздевался, когда с ними работали другие мужчины.

Бремя сна Брианны лежало в животе Роджера, как тяжелый камень, и из всех людей Джейми, как никто, мог понять необходимость этого шага. Конечно, Джейми поможет ему, но позволит ли он Роджеру покончить с делом одному? Он, в конце концов, тоже имел отношение к этому.

Вороны все еще каркали, но издалека, и их крики звучали пронзительно и отчаянно, словно кричали потерянные души. Возможно, было глупо даже подумать, чтобы действовать одному. Он бросил охапку на кучу, и маленькие камни со стуком скатились вниз.

«Парень священника». Так называли его мальчишки в школе, и он был им. Первоначальное желание казаться мужественным с помощью силы позже сменилось пониманием моральной слабости насилия. Но это было в другой стране…

Он нагнулся с мрачным видом, чтобы рычагом вытащить глыбу изо мха и грязи. Ставший сиротой из-за войны, воспитанный убежденным пацифистом, как он мог решиться убить? Он медленно покатил камень, переворачивая его с боку на бок.

«Ты никого не убивал, кроме рыбы, — бормотал он себе. — С чего ты решил…»

Но он хорошо знал, почему он так решил.

К середине утра было собрано достаточно камней, чтобы начать делать первый столб, и они принялись за работу, время от времени покряхтывая, когда ушибали палец или ногу.

Джейми положил большой камень на место и выпрямился, отдуваясь.

Роджер тоже вздохнул. Вероятно, лучшей возможности, чем сейчас, не будет.

— Я хотел бы просить вашей помощи, — быстро сказал он.

Джейми, тяжело дыша, взглянул на него и приподнял одну бровь.

— Научите меня драться.

Джейми вытер потное лицо рукой и выдул воздух.

— Ты сам знаешь, как драться, — сказал он. Один уголок его рта дернулся. — Или ты хочешь, чтобы я научил тебя обращаться с мечом, дабы ты случайно не отрезал себе ногу?

Роджер бросил камень назад в кучу.

— Для начала пойдет.

Джейми мгновение стоял, рассматривая его. Это был совершенно беспристрастный осмотр, словно он оценивал вола, которого собрался купить. Роджер не шевелился, чувствуя, как пот скатывается по его хребту, и думал, что его снова сравнивают — и не в лучшую сторону — с отсутствующим Иэном Мюрреем.

— Ты слишком стар для этого, — сказал Джейми, наконец. — Большинство мечников начинают с детских лет, — он сделал паузу. — Я получил свой первый меч в пять лет.

В пять лет у Роджера был игрушечный поезд. С красным паровозом, который давал свисток, когда дергаешь за шнур. Он встретил взгляд Джейми и весело улыбнулся.

— Старый, возможно, — сказал он, — но не мертвый.

— Но можешь стать им, — ответил Фрейзер. — Малое знание — опасная вещь. Дурак с мечом в ножнах безопаснее дурака, который полагает, что знает, как с ним обращаться.

— «И полузнайство ложь в себе таит, — процитировал Роджер, — струею упивайся пиерид». [200]Ты полагаешь, что я дурак?

Джейми рассмеялся с веселым удивлением.

— «Один глоток пьянит рассудок твой, — ответил он, продолжая стих, — пьешь много — снова с трезвой головой». [201]Что касается дурака, полагаю, ты не собираешься пьянеть?

Роджер улыбнулся в ответ; он уже не удивлялся широте знаний Джейми.

— Я выпью достаточно много чтобы остаться трезвым, — сказал он. — Вы станете учить меня?

Джейми посмотрел, прищурившись, потом пожал одним плечом.

— Надо сказать, у тебя хороший рост и размеры, и кроме того длинные руки, — он еще осмотрел Роджера с ног до головы и кивнул. — Да. Возможно, у тебя получится.

Он развернулся и отправился за очередной порцией камней. Роджер последовал за ним, чувствуя странное удовлетворение, словно прошел небольшое, но очень важное испытание.

Испытание, однако, еще не начиналось. И в середине сооружения другого столба, Джейми снова заговорил.

— Почему? — спросил он, не сводя глаз с огромного камня, который он пытался подкатить к яме. Глыба, размером с бочонок из-под виски, была слишком тяжела, чтобы ее можно было поднять, и Роджер поспешил ему на помощь.

— Мне нужно защищать семью, — сказал он. Камень с трудом двигался по неровной почве, вырывая пучки травы из земли. Джейми кивнул головой: раз, два, и на молчаливое «три» они с дружным хеканьем приподняли край глыбы. Каменный монстр приподнялся, встал на торец и перевернулся, упав в яму с громким стуком, так что земля задрожала под их ногами.

— От кого защищать? — Джейми распрямился и провел запястьем по подбородку. Потом кивнул на подвешенную тушу свиньи. — Не хотелось бы мне идти с мечом на пантеру.

— Вот как? — Роджер наклонился за другим камнем. — Я слышал, что вы убили дирком двух медведей.

— Ну, да, — сказал Джейми сухо. — Просто потому, что у меня ничего не было, кроме дирка. А что касается второго медведя, то там был, скорее, меч Святого Михаила.

— И все же, если бы вы заранее знали, что можете его встретить, разве вы не приготовились бы лучше?

— Если бы я знал заранее, что встречу проклятого медведя, — ответил Джейми, закряхтев, когда взялся за следующий камень. — Я пошел бы другой дорогой.

— Вы думаете, есть другая дорога? — спросил Роджер.

Фрейзер задумчиво протер рот.

— Если ты имеешь в виду войну, то да, я так думаю, — он пристально поглядел на Роджера. — Может быть, я найду его, может быть, нет, но другой путь есть.

— Может быть, — Роджер не имел в виду грядущую войну и не думал, что Джейми говорил о ней.

— А что касается медведей, — Джейми стоял, не шевелясь и не спуская с него глаз, — есть разница, когда ты встречаешься с медведем случайно, а когда охотишься на него.

Солнце так и не показалось, но необходимости в нем не было. Полдень наступил с голодным урчанием в животе и болью в руках; внезапное ощущение усталости в спине и ногах отмерило время так же верно, как звон дедушкиных часов. Последний камень встал на место, и Джейми выпрямился, пытаясь отдышаться.

Не сговариваясь, они уселись возле мешка с едой и накинули рубашки на голые плечи, защищаясь от холода высыхающего пота.

Джейми откусил большой кусок бутерброда, усердно прожевал и сделал щедрый глоток пива. Губы его невольно скривились, и он едва не выплюнул выпитое, но передумал и сглотнул.

— Фу! Опять Лиззи делала сусло, — он состроил гримасу и откусил еще, чтобы уничтожить во рту вкус пива.

Роджер усмехнулся, увидев гримасы своего тестя.

— Что она положила в него на этот раз?

Лиззи использовала различные добавки для пива, но всегда без особого успеха.

Джейми опасливо понюхал горлышко бутылки.

— Анис? — предположил он, передавая ее Роджеру.

Роджер понюхал и невольно сморщил нос от спиртного запаха.

— Анис и имбирь, — определил он и сделал маленький осторожный глоток. Он сделал такое же лицо, как у Джейми, и опорожнил бутылку под куст ежевики.

— Как говорится, мотовство до нужды доведет, но…

— Это не мотовство, когда спасаешься от отравления, — Джейми с усилием поднялся, взял опустевшую емкость и отправился к небольшому ручейку на противоположной стороне поля.

Возвратившись, он уселся рядом с Роджером и вручил ему бутылку с водой.

— У меня вести о Стивене Боннете.

Это было сказано так небрежно, что сначала Роджер даже не понял значение этих слов.

— Да? — смог выдавить он, наконец. Соус пикаллили [202]капал на его руку. Роджер вытер влагу с запястья пальцем и затолкал его в рот, но не стал есть бутерброд; его аппетит исчез.

— Да. Я не знаю, где он находится сейчас, но я знаю, где он будет в следующем апреле, или скорее, куда я заставлю его явиться. Шесть месяцев, и потом мы убьем его. Ты думаешь, тебе достаточно времени?

Он спокойно смотрел на Роджера, как если бы назначал встречу с банкиром, а не со смертью.

Роджер верил в ад и демонов. Он не видел ничего во сне этой ночью, но лицо демона всегда держалось где-то на краю его умственного зрения. Настало время взглянуть ему прямо в лицо. Чтобы изгнать демона, прежде нужно вызвать его, не так ли?

Тем не менее, нужна определенная подготовка, прежде чем это произойдет. Он повел плечами, на этот раз в предвкушении. Боль в мускулах почти прошла.

— Да, — сказал он. — Хватит.

Глава 87

En garde! [203]

На мгновение ему показалось, что он не в состоянии поднять руку и дернуть за веревку щеколды. Обе руки висели, словно налитые свинцом, и мелкие мышцы предплечий дрожали от безмерной усталости. Потребовалось две попытки, но даже тогда он смог ухватить веревочку лишь двумя средними пальцами; большой палец вообще не двигался.

Брианна услышала его возню; дверь внезапно открылась, и его рука бессильно упала. Он мельком увидел блеск распущенных волос, сияющее лицо с пятном сажи на щеке, а потом руки обняли его, и рот прижался к его губам. Он был дома.