— Вы имеете в виду Каллоден? — Роджер смотрел на огонь, вспоминая день, когда Клэр рассказала им с Брианной о камнях и Джейми Фрейзере. Да, она говорила о последней возможности, шансе предотвратить резню кланов.

Он взглянул на Фрейзера.

— Убив Чарльза Стюарта?

— Да, но ни она, ни я не смогли решиться на убийство, — его глаза были почти закрыты, но он беспокойно вертел головой. — Я много раз с тех пор задавался вопросом, воспитание или трусость не позволили нам сделать это.

— Или, быть может, что-то еще, — резко произнес Роджер. — Кто знает. Если бы Клэр попыталась отравить его, держу пари, что произошло что-нибудь, что помешало бы ей — блюдо с отравой разбилось бы, его съела бы собака, умер бы кто-нибудь другой, да мало ли что!

Глаза Фрейзера медленно открылись.

— Значит, ты полагаешь, что все предопределено? У человека вообще нет свободы выбора? — он протер рот тыльной стороной ладони. — И когда ты принял решение последовать за Брианной, а потом вернуться к ней и ребенку — это был не твой выбор? Это было предназначено?

— Я… — Роджер остановился, сжав руки. Вонь трюмов «Глорианы», казалось, внезапно перебила запах горящего дерева. Потом он расслабился и коротко хохотнул. — Неподходящее время для философских разговоров, не так ли?

— Да, в общем, — спокойно согласился Фрейзер. — Только может статься у меня не будет другого времени, — и прежде чем Роджер бросился убеждать его, он продолжил. — Если нет свободы выбора… тогда нет греха и искупления, да?

— Иисус, — пробормотал Роджер, отбрасывая волосы со лба. — Отправиться на охоту с Хоукаем [211]и оказаться под деревом с проклятым Августином из Гиппо. [212]

Джейми проигнорировал его высказывание, сосредоточенный на своей мысли.

— Мы выбрали, Клэр и я. Мы не могли совершить убийство. Мы не могли пролить кровь одного человека, но тогда кровь Каллодена ложится на нас? Мы не могли совершить грех, но грех все равно нашел нас?

— Конечно, нет, — Роджер беспокойно встал и начал ворошить дрова в костре. — Что произошло в Каллодене — не ваша вина, да и как могло быть? Все эти люди, которые принимали участие — Мюррей, Камберленд, главы кланов… это не могло быть делом одного человека!

— Значит, ты полагаешь, что все предопределено? Мы обречены или спасены с самого рождения? И это ты, сын священника! — Фрейзер сухо хихикнул.

— Да, — Роджер начинал чувствовать себя смущенным и сердитым, — то есть, я не думаю так. Ведь если это уже произошло каким-то образом, как это может произойти иначе?

— Просто ты думаешь, что это произошло, — указал Фрейзер.

— Я не думаю, я знаю!

— Ммфм. Да. Это находится для тебя в прошлом, потому что ты подошел с другой стороны. Поэтому ты не смог бы изменить его, но я мог, потому что для меня это было будущее.

Роджер сильно потер лицо рукой.

— Это не… — начал он и замолчал. Как он мог сказать, что это не имело смысла? Иногда ему казалось, что в мире больше ничего не имеет смысла.

— Возможно, — произнес он устало. — Бог знает, я нет.

— Да. Полагаю, мы очень скоро узнаем.

Роджер резко взглянул на мужчину, уловив странную нотку в его голосе.

— Что вы имеете в виду?

— Ты думаешь, что знаешь, что я умру через три года, — сказал Фрейзер спокойно. — Если я умру сегодня ночью, тогда ты не прав, да? То, что ты полагаешь свершившимся, не произойдет, значит, прошлое можно изменить, не так ли?

— Вы не умрете, — рявкнул Роджер, с возмущением глядя на Фрейзера.

— Я рад слышать это, — сказал тот, — но сейчас мне хотелось бы виски. Вытащи пробку из фляжки; мои пальцы не держат ее.

Руки самого Роджер тоже не были уверены. Вероятно, сильный жар, исходящий от Фрейзера, заставил его чувствовать свою кожу холодной, когда он поил тестя из фляжки. Он сомневался, что виски рекомендован при укусе ядовитой змеи, но, по-видимому, сейчас это не имело никакого значения.

— Ложитесь, — сказал он хрипло, когда Джейми кончил пить. — Я схожу за дровами.

Он не мог сидеть на месте, и хотя дров было много, он долго бродил в темноте, не выпуская из вида костер.

У него было множество ночей, подобных этой. В одиночестве под небом, столь необъятным, что у него кружилась голова, когда он глядел вверх; промерзший до костей, двигающийся, чтобы согреться. Ночи, когда его одолевали мучительные сомнения, и он не мог успокоиться и уснуть в куче из листьев.

Выбор был очевиден, но сделать его было совсем нелегко: с одной стороны Брианна, и все что с ней следовало — любовь и опасность, страх и сомнение. А с другой стороны надежность. Знание — кто он и что, надежность, которую он оставил ради женщины, принадлежащей ему… и ребенка, который мог быть его.

Он выбрал. Черт побери, он выбрал! Никто не вынуждал его, он сам сделал выбор. И если это означало переделать себя до основания, он выбрал и это тоже! И он сам принял решение поцеловать Мораг. Его рот дрогнул от воспоминания; он тогда не имел ни малейшего понятия о последствиях этого вполне невинного поступка.

Где-то в глубине его памяти раздалось негромкое эхо незнакомого голоса:

«…не имеет значения, кем я родился, только то, кем я сделаю себя, только то, кем я стану».

Кто написал эти слова. Монтень? Локк? Один из проклятых философов Просвещения с их идеями о судьбе и личности? Хотел бы он знать, что бы они сказали о путешествии во времени! Потом он вспомнил, где он прочитал эти слова, и холод скользнул вдоль его позвоночника.

Это гримуар ведьмы Джейллис. Это имя ведьмы, и его собственное имя. Не имеет значения, кем я родился, только то, кем я сделаю себя, только то, кем я стану.

— Ладно, — громко возразил он. — Ладно, но и ты не смогла изменить прошлое, да, бабушка?

Из леса сзади него донесся звук, и волоски приподнялись на его шее, пока он не осознал, что это был не смех, как он подумал в первый момент, а отдаленный крик пантеры.

«Она, тем не менее, изменила», — внезапно пришло ему в голову. Правда, ей не удалось сделать королем Чарльза Стюарта, но она сделала множество других вещей. И сейчас ему пришло в голову… Она и Клэр, обе сделали нечто, что гарантировано изменило будущее; они родили детей от мужчин другого времени. Брианна… Уильям Баккли, и когда он подумал о влиянии, которое оказали эти два рождения не его собственную жизнь, не говоря уже о всем прочем…

Значит, можно менять прошлое, не так ли? Он медленно сел на поваленный ствол, чувствуя холод и влажность коры. Да, это так. Даже его проклятое существование явилось результатом выбора, который сделала Джейли Дункан. Если бы Джейли не родила ребенка Дугалу МакКензи… конечно, она не намеревалась делать этого.

И имеет ли какое-то значение намерение? И об этом ли он спорил с Джейми Фрейзером?

Он встал с дерева и обошел вокруг костра, всматриваясь в тени. Фрейзер лежал неподвижной кучей.

Он подошел к нему тихо, как мог, хотя сухие иглы потрескивали под ногами. Мужчина не шевелился. Его глаза были закрыты; по лицу распространились пятна. Роджеру показалось, что лицо его отекло; губы и веки немного раздулись. В неверном свете костра невозможно было определить, дышал ли он.

Роджер встал на колени и сильно потряс его.

— Эй! Вы живы? — он хотел, чтобы это прозвучало, как шутка, но страх в его голосе был очевиден ему самому.

Фрезер не шевелился, потом приоткрылся один глаз.

— Да, — пробормотал он, — но не испытываю от этого удовольствия.

Роджер обтер лицо Джейми влажной тряпкой, предложил еще виски, от которого тот отказался, и сел рядом, прислушиваясь к каждому хриплому вздоху.

Против воли он стал планировать свои действия, переходя от одного плохого предположения к другому. Что если худшее случится? Он был вынужден признать, что это возможно. Ему приходилось видеть, как умирали люди, выглядевшие не так скверно, как Фрейзер сейчас.

Если это произойдет, и мужчины не найдут их, ему придется похоронить Джейми. Он не может нести тело и оставить его на растерзание пантерам и другим хищникам тоже.

Его глаза тревожно оглядывали темноту. Скалы, деревья, кусты — все выглядело чуждым; контуры форм, полускрытых тьмой, казалось, дрожали и изменялись в дергающемся свете; ветер проносился со стоном, как бродячее животное.

Вон там наклонилось под углом полуупавшее дерево. Он мог выкопать под ним мелкую яму, а потом уронить на нее дерево, прикрыв таким образом временную могилу.

Он сильно прижался головой к коленям.

— Нет! — прошептал он. — Пожалуйста, нет!

Мысль о том, чтобы сообщить ужасное известие Брианне, Клэр, доставляла ему физическую боль, нанося удары в грудь, заставляя сжиматься горло. И не только им… а как же Джем? Фергюс и Марсали, Лиззи и ее отец, Баги, Линдсеи и другие семьи в Ридже? Они всегда обращались к Джейми за помощью, утешением и руководством. Как они обойдутся без него?

Фрейзер пошевелился и застонал. Роджер положил руку на его плечо, успокаивая.

«Не уходите, — думал он, и невысказанные слова свивались клубком в его горле, — останьтесь с нами. Останьтесь со мной».

Он сидел долгое время, оставляя руку на плече Фрейзера. У него появилась абсурдная мысль, что таким образом он удерживает его на земле, словно якорем. Если он продержит свою руку до рассвета, все будет хорошо; если он отнимет ее, это будет конец.

Огонь медленно прогорал, но он все откладывал момент, когда нужно будет подбросить в него дрова, не желая выпускать плечо Фрейзера.

— МакКензи? — голос был едва слышным шепотом, но он сразу же нагнул голову.

— Да, я здесь. Воды, капельку виски? — он протянул руку к чашке, пока говорил, и от беспокойства пролил немного воды. Фрейзер сделал два небольших глотка, потом оттолкнул чашку слабым взмахом руки.

— Я все еще не знаю, прав ты или нет, — сказал он. Его голос был тихим и хриплым, но отчетливым. — Но если ты ошибаешься, и я умираю, я должен сказать тебе некоторые вещи. Я не хочу дожидаться, пока не станет слишком поздно.

— Я здесь, — повторил Роджер, не знаю, что еще сказать.

Фрейзер прикрыл глаза, собираясь с силами, потом, тяжелый и неуклюжий, с трудом повернулся на бок. Он поморщился и некоторое время потратил на то, чтобы отдышаться.

— Боннет. Я должен рассказать тебе о том, что я предпринял.

— Да? — в первый раз за этот день Роджер испытал другое чувство, кроме тревоги о здоровье Фрейзера.

— Есть человек по имени Лайон; Дункан Иннес знает, как его найти. Он работает на побережье, скупает товар у контрабандистов, промышляющих во Внешних отмелях. [213]Он подходил ко мне на свадьбе, чтобы узнать, не мог ли я завести с ним дела, касающиеся виски.

Внешне план был очень прост; Джейми отправляет этому Лайону сообщение — каким способом Роджер не имел понятия — что готов вступить в дело при условии, что тот привлечет Стивена Боннета в доказательство того, что имеет человека, обладающего необходимой репутацией и знающего побережье сверху донизу.

— Необходимая репутация, — отозвался Роджер эхом. — Да, у него она есть.

Фрейзер произвел звук, который, возможно, был смехом.

— Вряд ли он легко согласится на это; он будет ставить условия и сроки, но согласится. Скажи ему, что у тебя достаточно виски, чтобы сделать дело стоящим. Если будет необходимо, отдай ему бочонок двухлетнего виски на пробу. Когда он убедится, что народ станет за него платить, он проявит энтузиазм. Место… — Фрейзер остановился, скривившись, и некоторое время пытался отдышаться.

— Я полагал назначить встречу на пристани Уайли, но если ты возьмешься за дело, выбери место на свое усмотрение. Возьми с собой Линдсеев, охранять твою спину, если они согласятся пойти с тобой. В противном случае найди еще кого-нибудь. Один не ходи. И будь готов убить его первым выстрелом.

Роджер кивнул, сильно сглотнув. Веки Джейми распухли, но он кинул из-под них острый взгляд, сверкнувший в свете костра.

— Не позволяй ему приблизиться слишком близко, чтобы он смог достать тебя мечом, — сказал он. — Ты хорошо учился, но тебе не одолеть такого человека, как Боннет.

— А вам? — Роджер не смог не задать вопрос. Ему показалось, что Фрейзер улыбнулся, хотя трудно было сказать наверняка.

— О, да, — сказал он мягко — Если буду жив, — он кашлянул и поднял руку, считая разговор о Боннете законченным.

— Об остальных… опасайся Синклера. Он полезный человек, он знает все, что происходит в колонии, но он не тот человек, к которому можно поворачиваться спиной.

Он замолчал, задумчиво наморщив лоб.