Он наклонил голову, и яркие пряди волос упали на его щеку.

— Я имею в виду не только тебя, сассенах. У меня еще есть работа, которую нужно сделать. Я на мгновение подумал, что, возможно, ты, Роджер Мак, старый Арч, Джозеф и Бердслеи — все вместе справитесь. Но приближается война, а я за мои грехи, — он немного скривился, — вождь.

Он слегка покачал головой, признавая свою обязанность.

— Бог сделал меня таким, каков я есть. Он дал мне долг, и я должен исполнять его, чего бы мне это не стоило.

— Чего бы не стоило, — тревожным эхом отозвалась я, слыша нечто более суровое, чем признание долга. Он посмотрел на меня, потом с каким-то отстраненным видом перевел взгляд на свои ноги.

— Моя нога не стала хуже, — сказал он спокойным тоном, — но и не стала лучше. Я думаю, ты должна отрезать ее.

Я сидела в своем хирургическом кабинете, смотрела в окно и пыталась найти другой путь. Должно быть что-то еще, что я могу сделать. Должно быть.

Он был прав; красные полосы на ноге оставались. Они не распространились, но были все еще там, уродливые и угрожающие. Применение пенициллина орально и местно дало некоторый эффект, но недостаточный. Личинки прекрасно справились с небольшими абсцессами, но они не могли справиться с бактериемией, которая отравляла его кровь.

Я взглянула на коричневую стеклянную бутылку, полную только на одну треть. С этим количеством пенициллина он мог продержаться дольше, но не намного, и если принимать его через рот, вряд ли он будет эффективен против смертельных бактерий, размножающихся в его крови.

— Десять тысяч к десяти миллионам миллиграмм, — пробормотала я. Рекомендуемая доза пенициллина для бактериемии или сепсиса согласно Руководству Мерка, [219]настольного справочника всех врачей. Я перевела взгляд на журнал Даниэля Роллингса, потом снова на бутылку. Даже не имея способа определить точную концентрацию полученного мной пенициллина, я была уверена, что его применение будет более действенным, чем смесь змеиного корня и чеснока, которую советовал Роллингс. Но боюсь, недостаточно.

Ампутационная пила лежала на стойке, куда я положила ее вчера. Я дала ему слово, и он отдал ее.

Я сжала кулаки, испытывая чувство такой сильной злости, что оно почти подавило мое отчаяние. Ну, почему, почему я не приготовила больше пенициллина? Как я могла быть такой безответственной, такой небрежной, такой проклятой дурой?

Почему я не настояла на том, чтобы съездить в Чарльстон или хотя бы в Уилмингтон, чтобы найти стеклодува, который мог сделать стеклянный цилиндр и поршень для шприца? Конечно, я смогла бы придумать: что можно использовать вместо иглы. Преодолеть такие трудности, провести массу экспериментов для того, чтобы получить драгоценное вещество, а теперь, когда оно отчаянно нужно мне…

У открытой двери раздался тихий звук, и я обернулась, изо всех сил пытаясь придать лицу спокойное выражение. Я обязана рассказать домашним, что происходит, и сделать это в скором будущем. Но лучше самой выбрать время и место, кроме того, будет лучше, если они соберутся вместе.

Это был один из Бердслеев. С отросшими волосами, аккуратно подстриженными Лиззи до одной длины, они теперь мало отличались друг от друга, если не подходили достаточно близко. Но, разумеется, как только они начинали говорить, различить их было просто.

— Мэм?

Это был Кеззи.

— Да? — без сомнения, голос мой звучал взвинчено, но это не имело значения. Кеззи не различал нюансов речи.

Он принес с собой небольшой мешок. Когда он вошел в комнату, я увидела, что мешок дернулся и поменял форму, и мелкая дрожь отвращения пробежала по моему телу. Он увидел это и улыбнулся.

— Это для Самого, — сказал он громким, немного плоским голосом, протягивая мешок. — Он, старый Аарон, говорил, что это хорошо помогает. Вас кусает большая змея, вы ловите маленькую, отрезаете ей голову и пьете ее кровь.

Он сунул мешок мне в руку, и я осторожно взяла его, держа на вытянутой руке, как можно дальше от себя. В мешке снова что-то зашевелилось, и сквозь ткань раздалось слабое гудение, заставив мою кожу покрыться мурашками.

— Спасибо, — произнесла я слабым голосом. — Я… эээ… что-нибудь с ней сделаю. Спасибо.

Кезайя просиял и, отдав поклон, вышел, оставив меня обладательницей мешка, в котором, по всей видимости, находилась маленькая, но чрезвычайно рассерженная гремучая змея. Я отчаянно оглядывалась вокруг, в поисках места, куда можно было убрать ее. Я не могла просто выбросить ее в окно, так как Джемми часто играл во дворе возле дома.

Наконец, я смогла вытащить на стойку большую стеклянную банку с солью и, держа мешок на отлете одной рукой, другой ухитрилась высыпать соль на поверхность стойки. Я забросила мешок в банку, захлопнула крышку, потом отбежала в противоположный конец комнаты и упала на стул, ощущая пот, выступивший сзади под коленками от страха.

Я не боялась змей в теории, но на практике…

Брианна просунула голову в двери.

— Мама, как па?

— Не очень хорошо, — мое лицо, очевидно, сказало ей, насколько серьезно его состояние, потому что она вошла в кабинет и встала рядом со мной с встревоженным видом.

— Действительно плохо? — спросила она тихо, и я кивнула, неспособная произнести ни слова. Она выдохнула сильно и долго.

— Я могу помочь?

Я сделала аналогичный выдох и беспомощно махнула рукой. У меня в голове вертелась одна смутная мысль, или точнее она вернулась ко мне, так как я обдумывала ее уже некоторое время.

— Единственное, что я могу придумать, это сделать глубокий разрез на ноге и вылить туда весь пенициллин, который у меня есть. Ввод пенициллина в ткани при бактериальных инфекциях более эффективен, чем принятие его через рот. К тому же не обработанный пенициллин, такой как этот, — я кивнула на бутылку, — распадается в присутствии кислоты. Маловероятно, что пройдя через желудок, он принесет много пользы.

— То же самое сделала тетя Дженни, не так ли? От этого у него на бедре огромный шрам?

Я кивнула, вытирая ладони о колена. Обычно, руки мои мало потели, но ощущение ампутационной пилы в моих руках было так явственно.

— Я должна буду сделать два или три глубоких разреза. Это, вероятно, сделает его на всю жизнь хромым, но это может помочь, — я попыталась улыбнуться ей. — Я думаю, вас в МИТ [220]не учили проектировать шприцы, да?

— Почему ты не сказала мне это раньше? — спокойно заявила она. — Я не знаю, могу ли я сделать шприц, но я буду страшно удивлена, если не придумаю какую-нибудь штуку, которая будет делать то же самое. Сколько у нас времени?

Я уставилась на нее с полуоткрытым ртом, потом резко захлопнула его.

— Несколько часов, по крайней мере. Я думала, если мы не получим улучшение с горячими припарками, то к вечеру я должна или сделать разрезы, или ампутировать ногу.

— Ампутировать! — все кровь отлила от ее лица. — Ты не можешь сделать этого!

— Я могу, но, мой Бог, я не хочу.

Мои ладони сильно сжались, отрицая их умение.

— Давай, я подумаю, — ее лицо было все еще бледно, но шок проходил, по мере того, как она концентрировалась на задаче. — О, а где миссис Баг? Я собиралась оставить с ней Джемми.

— Она ушла? Ты уверена, что ее нет в курятнике?

— Нет, я заглянула туда, когда шла сюда. Я не видела ее нигде, и огонь в кухне почти погас.

Это было более чем странно. Миссис Баг пришла в дом, как обычно, чтобы приготовить завтрак. Что могло заставить ее уйти снова? Я надеялась, что Арч не заболел внезапно; это было бы совсем плохо.

— Где же тогда Джемми? — спросила я, оглядываясь в поисках мальчика. Он обычно находился недалеко от матери.

— Лиззи повела его наверх, увидеться с па. Я попрошу ее присмотреть за ним.

— Прекрасно. О!

Мое восклицание заставило ее обернуться от двери.

— Не возражаешь взять это? — я указала на большую стеклянную банку, — Унеси ее куда-нибудь подальше, дорогая, и избавься.

— Конечно. Что это? — она с любопытством подошла к банке. Гремучка выползла из мешка и свернулась темными угрожающими кольцами. Когда Бри протянула руку к сосуду, змея сделала выпад, ударившись о стекло, и Брианна отскочила с визгом.

— Ifrinn! [221]— воскликнула она, и я рассмеялась, несмотря на беспокойство.

— Где ты ее достала и для чего? — спросила она. Преодолев первоначальный шок, она наклонилась и осторожно постучала по стеклу. Змея, казавшаяся страшно разозленной, тут же бросилась вперед, ударившись о стекло с заметным стуком, и Брианна резко убрала руку.

— Кеззи принес ее; предполагается, что Джейми должен выпить ее кровь в качестве лекарства, — пояснила я. Она вытянула указательный палец и провела им по стеклу, прослеживая путь, оставленный маленькой желтоватой капелькой, точнее, двух.

— Посмотри! Она пыталась укусить меня через стекло! Это сумасшедшая змея. Думаю, ей не нравится эта идея.

Ей не нравилось. Она снова свернулась в кольца, и они издавали тихий скрежет, вибрируя от абсолютной безумной злобы.

— Все в порядке, — сказала я, подойдя к ней. — Уверена, что Джейми эта идея тоже не понравится. Он сейчас настроен очень антизмеинно.

— Ммфм, — она все еще смотрела на змею, нахмурив густые рыжие брови. — Кеззи сказал, как он поймал ее?

— Я не спрашивала его. А что?

— Холодает; змеи впадают в зимнюю спячку, не так ли? В норах?

— Ну, доктор Брикелл уверяет, что так они и делают, — ответила я с сомнением. «Натуральная история Северной Каролины» этого доброго доктора была интересным чтением, но я позволила себе сомневаться относительно некоторых его наблюдений, особенно касающихся змей и крокодилов, о ловкости и мощи которых у него, казалось, было преувеличенное мнение.

Она кивнула, не отводя глаз от змеи.

— Понимаешь, — сказала она задумчиво, — у гремучих змей прекрасная конструкция. Их челюсти разъединяются, так что они могут глотать добычу больше себя, и их зубы складываются, прижимаясь к небу, когда они не пользуются ими.

— Да? — сказала я, кидая на нее подозрительный взгляд, который она проигнорировала.

— Клыки полые, — продолжила она и коснулась пальцем стекла, указывая на желтоватое пятно, где яд впитался в льняную ткань мешка. — Они связаны с мешочком с ядом в щеке. Когда змея вонзает клыки, мышцы щеки выжимают яд из мешочка, и через клык он поступает в рану. Совсем как…

— Иисус Рузвельт Христос, — произнесла я.

Она кивнула, отведя, наконец, взгляд от змеи, и посмотрела на меня.

— Я думала сделать что-нибудь из заостренного пера, но змеиный клык будет лучше. Он уже создан для такой работы.

— Понятно, — сказала я, чувствуя крошечный толчок надежды. — Но нужна будет какая-то емкость.

— Для начала нужна большая змея, — сказала она спокойно и повернулась к двери. — Я пойду и поищу Джо и Кеззи. И если эта змейка действительно поймана в норе, где есть еще змеи…

Она быстро вышла, отправившись выполнять свою миссию и прихватив с собой гремучку. Я осталась с возродившейся надеждой и вернулась к обдумыванию ситуации с антибиотиком. Если у меня будет возможность вколоть раствор, то его нужно, как можно лучше, отфильтровать и очистить.

Самое лучшее, это прокипятить раствор, но я опасалась, что высокая температура разрушит неочищенный пенициллин. Проблеск надежды, который я испытала от идеи Брианны, начал немного затухать. Наличие приспособления для подкожного впрыскивания не поможет, если у меня не будет ничего подходящего для введения.

Я беспокойно ходила по кабинету, беря вещи и ставя их снова на место.

Заставив себя остановиться, я положила руку на пилу и закрыла глаза, возрождая в памяти движения и ощущения, а также чувство потустороннего отчуждения, с которым я убила бизона.

Сейчас сам Джейми заговорил о потустороннем. «Прекрасно с твоей стороны, что ты даешь ему выбор, — подумала я сардонически, — хотя ты не собираешься сделать его легким».

«Но он и не просит об этом». Я изумленно раскрыла глаза. Я не знала, откуда пришли эти слова — из моего ли собственного подсознания или еще откуда-то, но как только они возникли в моей голове, я поняла их правдивость.

Джейми привык делать выбор и держаться его, чего бы это ему не стоило. Он понял, что остаться в живых означает для него, скорее всего, потерю ноги и принял это как естественную цену за свое решение.

— Но я не принимаю ее! — громко произнесла я в сторону окна. Свиристель на ветке за окном кинула на меня острый взгляд сквозь свою грабительскую маску, решила, что я безумна, но не опасна, и продолжила заниматься своими делами.