Я подошла к открытой дверце шкафа, подняла крышку моего медицинского ящичка и взяла лист бумаги, перо и чернильницу, принесенные из кабинета Джейми.

Банка сушеных ягод грушанки. Экстракт зимолюбки. Кора вяза. Кора ивы, вишни, блошница, тысячелистник. Пенициллин был, безусловно, самым эффективным из имеющихся у меня средств, но не единственным. Люди вели войну с микробами тысячелетия, не имея понятия, с чем борются. Я понимала, и это было пусть небольшим, но преимуществом.

Я начала писать список имеющихся трав и под каждым названием приводила их применение, известное для меня, независимо использовала ли я когда-либо их с этой целью или нет. Любая трава, применяемая для борьбы с нагноением, могла быть полезна — очистка рваных ран, лечение болезней полости рта, диареи, дизентерии… Я услышала шаги на кухне и позвала миссис Баг с намерением дать ей задание принести мне кипяток, чтобы я могла сразу же начать делать настои.

Она появилась в дверном проеме с ярко-розовыми от холода щеками, с выбившимися из-под керча прядями волос и с большой корзиной в руках. Прежде чем я смогла что-либо произнести, она подошла и водрузила корзину на стойку передо мной. За ней появился ее муж с другой корзиной и маленьким открытым бочонком, из которого доносился сильный аромат спирта. Воздух вокруг них имел легкий несвежий запашок, словно доносилась вонь от отдаленной мусорной свалки.

— Я слышала, вы говорили, что у вас мало плесени, — начала она, волнуясь. — И я, значит, сказала Арчи, что мы должны пойти по ближним домам и посмотреть, что мы сможем собрать для миссис Фрейзер. В конце концов, хлеб плесневеет очень быстро, когда влажный, и Бог знает и простит меня, но миссис Чизхолм — большая неряха, хотя я знаю, что у нее доброе сердце, а что у нее творится в очаге, я даже не хочу думать, но мы…

Не обращая внимания на ее разглагольствования, я уставилась на добычу Багов, полученную во время их утреннего рейда на кладовые и помойки Риджа. Корки хлеба, заплесневелые булочки, полусгнившая тыква, кусочки пирогов со следами зубов на них… мешанина из липких и гниющих фрагментов, все покрытое пятнами плесени бархатисто синего и зеленого, как лишайник, цветов с вкраплениями розовых и желтых пятнышек и участков, покрытых грязно-белой пыльцой. Бочонок был заполнен гниющим зерном, выделившим темную жидкость, на поверхности которой плавали островки синей плесени.

— Свиньи Эвана Линдсея, — пояснил мистер Баг в порыве редкой болтливости. Супруги, грязные от своих трудов, с сияющим видом смотрели на меня.

— Спасибо, — сказала я, чувствуя удушье, и не только от запаха. Я мигнула; глаза начали слезиться от миазмов, издаваемых забродившим зерном. — О, большое спасибо.

Темнота только что наступила, когда я поднялась наверх с подносом, уставленным микстурами и инструментами, чувствуя смесь волнения и тревоги.

Джейми, окруженный посетителями, полулежал на подушках. Люди приходили в дом весь день, чтобы увидеть его и пожелать скорейшего выздоровления; очень многие потом оставались, и когда я вошла, в мою сторону повернулось множество тревожных лиц.

Он выглядел очень больным; лицо его раскраснелось и осунулось, и на мгновение я подумала выгнать всех из спальни. Но я увидела, как Мурдо Линдсей взял его за руку и дружески пожал ее, и поняла, что компания, которая поддерживала и отвлекала его, была более полезной, чем отдых, на который он бы не согласился.

— Ну, что ж, — произнес Джейми при виде меня, хорошо изображая беззаботность. — Мы готовы, я полагаю.

Он размял ноги под одеялом, сильно сжимая пальцы ступней. Учитывая состояние его ноги, это должно было причинить ему ужасную боль, но я поняла, что он считал это последней возможностью пошевелить конечностью, и сильно прикусила свою губу изнутри.

— Ну, мы действительно готовы кое к чему, — сказала я, пытаясь улыбаться с уверенной бодростью. — И любой, кто захочет помолиться за удачу, пусть сделает это.

Удивленный шепот сменил атмосферу страха, которая возникла при моем появлении, и я увидела, как Марсали, которая держала спящую Джоан одной рукой, другой торопливо полезла в карман в поисках четок.

Все бросились очищать прикроватный столик, который был завален книгами, бумагами, огарками свечей, заставлен различной едой, принесенной, чтобы соблазнить аппетит Джейми — вся нетронутая — и здесь же по какой-то непостижимой причине лежали цимбалы и полувыделанная шкурка сурка. Я поставила поднос на столик, и Брианна, которая пришла вместе со мной, вышла вперед, осторожно держа в руках свое изобретение, словно алтарник, подающий хлеб священнику.

— Что это, по имя Христа? — Джейми, нахмурившись, взглянул на предмет, потом на меня.

— Это что-то вроде самодельной гремучей змеи, — ответила ему Брианна.

Все забормотали, с интересом вытягивая шеи, чтобы увидеть. Однако интерес быстро сменился потрясенным ропотом и сочувствующими восклицаниями, когда я отвернула одеяло и начала разворачивать ногу Джейми.

Лиззи и Марсали весь день добросовестно меняли припарки из свежего лука и льняного семени, и струи пара поднимались с тряпок, когда я их снимала. Плоть ноги была ярко красной до колена, по крайней мере, в тех местах, которые не почернели и не сочились гноем. Мы удалили личинок, боясь, что высокая температура их убьет, и теперь они находились в блюдце в моем кабинете, пируя на некоторых наиболее отвратительных кусках добычи Багов. Если я преуспею в своих трудах по сохранению ноги, они пригодятся позже.

Я тщательно исследовала синие образования на объедках с помощью микроскопа и отложила в большую миску все, что могла идентифицировать, как относящееся к пенициллину. На эту коллекцию я вылила ферментированный зерновой спирт и позволила ему настояться в течение дня. При удаче необработанный пенициллин растворится в алкоголе, отделившись от мусора.

В то же время я выбрала три травы, имеющие хорошую репутацию по очистке внутренних органов, и сделала насыщенный отвар, погрузив их на несколько часов в кипящую воду. Этот очень ароматный раствор я налила в чашку и вручила ее Роджеру, старательно отворачивая нос.

— Заставь его выпить это, — сказала я. — Весь, — добавила я со значением, не сводя взгляда с Джейми.

Джейми понюхал предложенную чашку и в свою очередь посмотрел на меня, однако послушно выпил, строя при этом ужасные гримасы, которые сильно позабавили компанию. Почувствовав, что общая атмосфера стала легче, я перешла к главному событию, повернувшись, чтобы взять самодельный шприц Бри.

Близнецы Бердслеи, стоявшие плечом к плечу в уголке, подались вперед, раздуваясь от гордости. Они вышли сразу же по просьбе Бри и вернулись в полдень с прекрасной гремучей змеей почти трех футов длиной и, к счастью, мертвой, будучи разрубленной топором пополам, чтобы сохранить ценную голову.

Я с большими предосторожностями вырезала мешочки с ядом и отделила клыки, которые вручила миссис Баг, чтобы она старательно промыла их в спирте.

Бри взяла промасленный шелк, в который была завернута астролябия, и сшила маленькую трубочку, собрав один ее конец продетой ниткой, как кошелек шнурком. Она вырезала толстый сегмент пера из крыла индейки, ошпарила его горячей водой и с помощью него присоединила собранный конец трубочки к клыку. Места соединения были промазаны расплавленным воском, также как и шов трубочки, чтобы избежать утечки. Это была прекрасная аккуратная работа, но в действительности конструкция напоминала короткую толстую змею с большим кривым клыком и вызвала немало комментариев со стороны окружающих.

Мурдо Линдсей все еще держал руку Джейми. Когда я показала Фергюсу, чтобы он поднес ближе свечу, я увидела, что Джейми протянул другую руку Роджеру. Роджер мгновение выглядел удивленным, потом схватил его руку и упал на колени возле кровати, крепко держа ее.

Я провела пальцами по ноге, выбрала подходящее место, свободное от кровеносных сосудов, промыла его чистым спиртом и воткнула клык так глубоко, как могла. Зрители ахнули; Джейми потянул дыхание, но не двинулся.

— Хорошо, — я кивнула Брианне, которая держала бутылку с зерновым спиртом, насыщенным пенициллином. Закусив зубами нижнюю губу, она тщательно заполнила шелковую трубу. Потом я свернула ее открытый конец и большим и указательным пальцами погнала жидкость вниз через клык в ткань ноги.

Джейми произвел негромкий задыхающийся звук; Мурдо и Роджер инстинктивно наклонились вперед, прижимая его.

Я боялась давить слишком быстро и сильно, чтобы не сломать восковые печати, хотя у нас был запасной шприц, сделанный из второго клыка. Я произвела еще несколько инъекций вверх и вниз по ноге, и из отверстий, из которых я вынимала клык, выступала яркая кровь, скатывающаяся маленькими ручейками по его ноге. Лиззи, не дожидаясь просьбы, взяла ткань и стала отирать ее, не поднимая глаз.

В комнате было тихо, но я чувствовала, как все задерживали дыхание, когда я выбирала новое место, выдыхали, когда я наносила удар, а потом неосознанно наклонялись к кровати, когда я вводила едкий спирт в зараженные ткани. Мышцы взбугрились на руках Джейми, и пот лил по его лицу, как дождь, но ни он и ни Мурдо с Роджером не произвели ни звука и не дернулись.

Уголком глаза я заметила, как Джозеф Вемисс убрал волосы со лба Джейми и вытер полотенцем пот с его лица и шеи.

Когда дело было сделано, я тщательно вмазала мед во все открытые раны и втерла масло грушанки в кожу ноги и щиколотку.

— Да, ты хорошо подготовила ногу, сассенах. Думаешь, она уже готова для духовки? — спросил Джейми и пошевелил пальцами ног, заставив всех в комнате расслабиться и рассмеяться.

Потом все ушли, похлопав Джейми по плечу или поцеловав его в щеку с грубоватыми пожеланиями удачи. Он улыбался и кивал, поднимая руку на прощание и отпуская маленькие шутки.

Когда дверь закрылась за последним из гостей, он откинулся на подушки и закрыл глаза, испустив долгий глубокий вздох. Я приступила к уборке, опустила шприц в спирт, закупорила бутылки, собрала перевязочный материал. Потом я села возле него, и он протянул руку ко мне, не открывая глаз.

Его кожа была теплой и сухой, красной от жесткой хватки Мурдо. Я нежно погладила его суставы большим пальцем, прислушиваясь к шумам внизу, приглушенным, но оживленным.

— Это поможет, — сказала я мягко после минуты молчания. — Я знаю, это поможет.

— Я знаю, — сказал он, глубоко вздохнул и, наконец, заплакал.

Глава 94

Свежие силы

Роджер внезапно проснулся от черного, лишенного сновидений сна. Он ощущал себя вытащенной на берег рыбой, задыхающейся в невообразимо чужеродной среде. Он видел, но не осознавал окружающее — только странный свет и плоские поверхности. Потом он ощутил касание Брианны к своей руке и пришел в себя, обнаружив, что лежит на кровати.

— Ч-что? — хрипло спросил он и резко сел.

— Мне жаль, что я разбудила тебя, — Брианна улыбнулась, но между ее соединенными бровями пролегла морщинка. Она убрала спутанные волосы с его лба, и он инстинктивно обнял ее, потом упал обратно на подушку, держа ее в своих объятиях.

— Ммм, — ее тело в руках Роджера было якорем, привязывающим его к действительности — тугая плоть и теплая кожа, мягкие волосы у него на лице.

— Все в порядке? — спросила она нежно. Длинные пальцы коснулись его груди, и сосок на ней сморщился, а курчавые волосы вокруг него приподнялись.

— Все в порядке, — ответил он и глубоко вздохнул. Коротко поцеловав ее в лоб, он моргнул и расслабился. В горле у него как будто был насыпан песок, а рот заполнен вязкой слюной, но он начал мыслить связно. — Сколько времени?

Он находился в своей собственной кровати; в комнате стоял полусумрак, словно уже наступил вечер, но просто оказалось, что дверь была закрыта, а окна завешаны. Однако что-то неправильное ощущалось в воздухе и неярком свете.

Она поднялась с него, одной рукой откинув назад рыжие волосы.

— Немного за полдень. Я бы не стала будить тебя, но тут пришел мужчина, и я не знаю, что с ним делать, — она посмотрела в направлении большого дома и понизила голос, хотя никто не мог ее слышать.

— Па крепко спит, и мама тоже, — негромко сказала она, подтверждая это впечатление. — Я не хочу будить их, даже если бы смогла, — она коротко улыбнулась, совсем как отец, приподняв уголок длинного рта. — Думаю, нужно стрелять из пушки, чтобы их разбудить. Они умерли для внешнего мира.

Она повернулась и взяла со стола кувшин. Звук наливаемой воды зазвучал в ушах Роджера, как стук дождя по выжженной земле, и он, в три глотка осушив предложенную чашку, протянул ее снова.

— Еще, пожалуйста. Мужчина?