Это обычная вещь, которую говорят люди, напомнил он себе, пытаясь подавить абсурдное чувство удовольствия от ее слов. Старые женщины, они всегда говорят, как младенец похож на того или другого. Он внезапно обнаружил, что боялся даже допустить мысль о том, что Джемми мог действительно быть его сыном, потому что желал этого слишком сильно. Он твердо сказал себе, что не имеет значения, был ли мальчик его плотью и кровью, он будет любить и заботиться о нем, как о своем сыне. И сдержит свое слово. Но все-таки это имело значение, да, имело.

Прежде чем он смог что-нибудь ответить женщине, мистер Баг повернулся к нему, чтобы вежливо включить его в мужскую беседу.

— МакКензи, не так ли? — спросил он. — И вы будете из тех МакКензи, что из Торридона, или из Килмарнока?

Роджер отвечал на подобные вопросы на протяжении всего сбора. Выяснение происхождения человека было обычным началом любой шотландской беседы — «Немногое, что не изменится в ближайшие двести лет», — подумал он, и его осторожность несколько поубавилась, смягченная этим уютным знакомым процессом. Однако прежде чем, он ответил, рука Джейми сжала его плечо.

— Роджер Мак — мой родственник со стороны моей матери, — сказал он спокойно. — Это МакКензи из Леоха.

— О, да? — Арч Баг выглядел впечатленным. — Ты далеко забрался от дома, парень!

— О, не дальше, чем вы сами, сэр, или любой другой человек здесь.

Роджер коротко кивнул на гору выше по склону, откуда разносились гэльские крики и звуки волынки.

— Нет, нет, юноша! — миссис Баг с Джемми, привалившимся к ее плечу, присоединилась к беседе. — Арч не это имел в виду, — пояснила она. — Это то, что вы далеко находитесь от других.

— Других?

Роджер обменялся с Джейми озадаченными взглядами.

— От Леоха, — вмешался Арч прежде, чем жена ухватилась зубами за нить разговора.

— Мы слышали про это на судне. Там была толпа МакКензи с земель к югу от старого замка. Они остались после того, как лэрд уплыл с первой партией, но теперь они решили присоединиться к остаткам клана и попробовать улучшить свое положение, потому что…

— Лэрд? — резко прервал ее Джейми. — Это должно быть Хэмиш мак Коллум.

Хэмиш, сын Коллума, перевел для себя Роджер. Или скорее Хэмиш мак Дугал, но в мире было только пять человек, которые знали об этом. Теперь, возможно, только четыре.

Миссис Бэг утвердительно кинула головой.

— Да, да. Они так его называли. Хэмиш мак Коллум МакКензи, лэрд Леоха. Третий лэрд. Они говорили именно так. И…

Джейми очевидно владел искусством обращения с миссис Баг. Безжалостно прерывая ее, он извлек из нее всю историю быстрее, чем представлялось возможным Роджеру. Замок Леох был разрушен англичанами в зачистке горной местности после Каллодена. Это Джейми знал, но будучи сам узником, не имел никаких вестей о судьбе его жителей.

— И боялся спрашивать, — добавил он, грустно склонив голову. Баги поглядели друг на друга и дружно вздохнули с той же самой печальной тенью в глазах, которая таилась в голосе Джейми. Это был взгляд, который Роджер хорошо выучил к настоящему времени.

— Но если Хэмиш мак Коллум все еще жив, — Джейми не убрал руку с плеча Роджера, и при этих словах она напряглась. — Это новость радостная для сердца, да?

Он улыбнулся Роджеру с такой искренней радостью, что тот почувствовал, как невольная ухмылка расплылась на его собственном лице в ответ.

— Да, — сказал он, и тяжесть на его сердце немного уменьшилась. — Да!

Тот факт, что он совершенно не знает Хэмиша мак Коллума МакКензи, не имел никакого значения. Этот человек был его родственником — кровным родственником — и это было утешительной мыслью.

— Куда они отправились? — нетерпеливо спросил Джейми, опуская руку. — Хэмиш и его люди?

В Акадию в Канаду, решили Баги. Или в Новую Шотландию? На Мэн? Нет, на какой-то остров, пришли они, наконец, к согласию после многословного обсуждения. Скорее всего…

Джемми прервал их голодным завыванием, и миссис Баг вздрогнула, словно ее ткнули палкой.

— Нужно найти маму бедного малыша, — сказала она с упреком, окидывая всех четверых мужчин сердитым взглядом, как если бы обвиняла их в заговоре с целью уморить ребенка голодом. — Где ваш лагерь, мистер Фрейзер?

— Я отведу вас, мэм, — торопливо предложил Дункан. — Идемте со мной.

Роджер двинулся за Багами, но Джейми остановил его, взяв за руку.

— Нет, пусть Дункан отведет их, — сказал он, отпуская Багов с поклоном. — Я поговорю с Арчем позже. Я хочу кое-что сказать тебе, chliamhuinn. [49]

Роджер почувствовал некоторое напряжение от этого формального обращения. Итак, Джейми собрался рассказать ему: какие недостатки его характера и воспитания сделали его непригодным для того, чтобы взять на себя ответственность за Фрейзерс-Ридж?

Но нет, Джейми вытащил из споррана помятую бумагу и вручил ее Роджеру с небольшой гримасой на лице, словно бумага жгла его руку. Роджер быстро просмотрел ее и поднял взгляд на Джейми.

— Милиция. Когда?

Джейми пожал плечом.

— Никто не знает, но скорее, чем нам хотелось бы, я полагаю, — он дал Роджеру слабую грустную улыбку. — Ты слышал разговоры вокруг костров?

Роджер мрачно кивнул. Он слышал разговоры в перерывах между пением, среди зрителей, наблюдающих за соревнованиями по бросанию камней, в небольших группах мужчин, выпивающих под деревьями. При метании шеста произошла драка, которую быстро остановили, и никто не пострадал, но гнев висел в атмосфере Сбора, как неприятный запах.

Джейми провел рукой по лицу, по волосам и пожал плечами, вздыхая.

— Повезло, что я сегодня столкнулся с Арчем Багом и его женой. Если дело дойдет до драки, а это произойдет раньше или позже, то Клэр поедет с нами. Мне не хотелось бы оставлять Брианну в одиночестве управлять делами; ей будет нужна помощь.

Роджер почувствовал, что маленькая ноющая тяжесть на сердце исчезла, потому что все разъяснилось.

— В одиночестве? Вы хотите, чтобы я ехал с вами? Помочь собрать мужчин в милицию?

Джейми удивленно взглянул на него.

— Да, кто же еще?

Он натянул плед на плечи, сгорбленные от нарастающего ветра.

— Тогда идем, капитан МакКензи, — сказал он с кривой улыбкой. — У нас еще много дел до вашей свадьбы.

Глава 9

Семя раздора

Я заглядывала в нос одного из рабов Фаркарда Кэпмбелла, деля свое внимание между полипом, перекрывшим его ноздрю, и письмом губернатора Трайона. Из этих двух вещей мои симпатии были на стороне полипа, который я собиралась истребить с помощью раскаленного железа.

«Это чертовски несправедливо», — думала я, хмурясь, пока стерилизовала скальпель и укладывала маленькую железку для прижигания на горячие угли.

Неужели началось? Или это только один из предвестников? Сейчас конец семидесятого года, пройдет чуть более пяти лет, и все тринадцать колоний будут втянуты в войну. Хотя для каждой колонии это произойдет в результате различных процессов. Прожив длительное время в Бостоне, я знала из школьных уроков Бри, как это было — или будет — в Массачусетсе. Налог, бостонская резня, гавань, Хэнкок, Адамс, бостонское чаепитие. Но как будет в Северной Каролине? Что произошло здесь — или произойдет?

Это могло начаться сейчас. Разногласия между плантаторами восточного побережья и поселенцами западной бесплодной части колонии накапливались уже несколько лет. Регуляторы, главным образом, происходили из последних, тогда как первые были приверженцами Трайона и, следовательно, короны.

— Все в порядке?

Я дала рабу хорошую порцию медицинского виски для укрепления духа, и на мою ободряющую улыбку он кивнул с сомнением, но покорно.

В двадцатом веке я никогда не слышала о регуляторах, но вот они здесь, и к настоящему времени я видела достаточно, чтобы понимать, как многое осталось за пределами исторических книг. Неужели семена революции были посеяны здесь на моих глазах?

Успокаивающе бормоча, я обернула левую руку в льняную салфетку, твердо взялась ею за подбородок раба и, ткнув лезвием в ноздрю, ловко разрезала полип. Разрез сильно кровоточил, кровь обильно пропитала ткань на моей руке, но очевидно рабу не было больно. Он выглядел удивленным, но не испуганным.

Железка для прижигания представляла собой тонкий металлический прут с деревянной ручкой, его противоположный конец был расплющен в виде лопатки. Лопатка нагрелась в огне до покраснения. Я взяла прут за деревянную ручку, на мгновение прижала к носу мужчины кусочек ткани, чтобы приостановить кровотечение, и в долю секунды прежде, чем кровь хлынула снова, прижала горячее железо к перегородке в носу, отчаянно надеясь, что попала в нужное место.

Раб издал задушенный звук, но не двинулся, хотя слезы текли по его щекам, орошая теплой влагой мои пальцы. Запах жженой крови и плоти напоминал аромат, поднимающийся из ям с барбекю. Мой живот громко заурчал. Выпученные налитые кровью глаза раба с удивлением встретились с моими; я усмехнулась ему, и он тихонько сквозь слезы хихикнул.

Я вынула железку, держа наготове салфетку, но кровь больше не текла. Задрав голову мужчины далеко назад, я заглянула ему в нос, чтобы с радостью увидеть маленькое чистое пятно на слизистой оболочке. Я знала, что ожог должен быть ярко-красного цвета, но без риноскопа он выглядел, как черная короста, напоминая клеща среди темных волос носа.

Мужчина не понимал по-английски. Я улыбнулась ему, но обратилась к его подружке, молодой женщине, которая держала руку мужчины во время операции.

— С ним все будет в порядке. Скажите ему, чтобы не трогал коросту в носу, и если она загноится, или начнется лихорадка, — я замолчала, поскольку далее должно было последовать «обратитесь к своему врачу», совершенно бесполезные слова, так как это было невозможно.

— Обратитесь к хозяйке, — неохотно сказала я вместо этого. — Или найдите женщину-травницу.

Нынешняя миссис Кэмпбелл, насколько я знала, была молода и довольно бестолкова. Однако у любой хозяйки плантации должны быть знания и необходимые средства от лихорадки. А если разовьется сепсис… ну что ж, тогда вряд ли кто-нибудь сможет ему помочь.

Я похлопала раба по плечу и отпустила его, подозвав следующего пациента из очереди.

Гнойник. Именно с ним можно сравнить нынешнюю ситуацию, с назревающим гнойником. Внешне все казалось спокойным, корона даже отзывала свои войска! Но дюжины, сотни и тысячи крошечных семян раздора оставались, формируя очаги конфликтов в колониях. Регуляторство было одним их них.

Рядом со мной на земле стояло маленькое ведерко с очищенным спиртом, в котором я дезинфицировала инструменты. Я опустила туда лопаточку для прижигания, потом толкнула ее назад в огонь, и спирт вспыхнул с коротким не дающим света шипением.

У меня было неприятное чувство, будто послание в спорране Джейми было таким же огнем, направленным к одному из множества запалов. Некоторые из них можно было затоптать, другие, пошипев, угасли бы сами, но достаточное количество могло разгореться и вспыхнуть, проложив свой разрушительный путь через дома и семьи. В конце концов это станет полезной хирургической операцией, но прольется слишком много крови, пока раскаленный ружейный металл не прижжет открытую рану.

Неужели для нас никогда не будет мира, для Джейми и меня?

— У Дункана МакЛеода триста акров земли возле реки Ядкин, но на ней живут только он и его брат.

Джейми провел рукавом по лицу, вытирая влагу, потом мигнул, стряхивая капельки воды с ресниц, и встряхнулся, как собака, разбрызгивая воду, собравшуюся в волосах.

— Но, — продолжил он, указывая на струйку дыма от костра МакЛеода, — он родственник старого Рэбби Кохрейна. Рэбби не приехал на сбор — я слышал у него водянка — но у него одиннадцать взрослых детей, рассеянных по горам, словно семена. Так что поговори с ним, пусть он пошлет слово Рэбби. Скажи ему, что мы собираемся во Фрейзерс-Ридже через две недели.

Он замолчал, положив ладонь на руку Роджера, чтобы тот не ушел, и прищурился, вглядываясь в туман и просчитывая возможности. Они побывали в трех лагерях и заручились обещанием четырех мужчин. Сколько еще мужчин можно было завербовать на сборе?

— После Дункана перейди через ручей к овечьим загонам. Там будет Ангус Ог. Ты знаешь Ангуса Ога?

Роджер кивнул, надеясь, что он вспомнил того самого Ангуса Ога. За прошедшую неделю он встречал, по крайней мере, четырех мужчин с этим именем, но только за одним по пятам ходила собака, и только он сильно пах сырой овечьей шерстью.