Диана Гэблдон - Огненный крест. Книги 1 и 2

— В твой зимний дом отправляешься ты,

В твой осенний дом и весенний, и летний.

К вечному дому отправляешься ты,

К вечной постели и вечному сну.

Сон семи огней будет с тобой, о, брат,

Сон семи радостей будет с тобой, о, брат,

Сон покоя будет с тобой, о, брат,

В благословенных руках Христа.

Тень смерти лежит на твоем лице, о, брат,

Но Иисус милосердный обнял тебя.

Нет боли под сенью десницы святой,

Христос с тобой рядом, и в сердце покой.

Иэн стоял рядом с Джейми, близко, но не касаясь. Уходящий свет коснулся его лица, яростного от шрамов. Он произнес на индейском языке, потом повторил для нас на английском.

— Пусть будет успешной ваша охота,

Пусть смерть ваших врагов увидите вы,

Пусть сердца ваши обретут радость

В большом вигваме среди ваших друзей.

— Эти слова нужно повторять много раз, — добавил он извиняющимся тоном и наклонил голову. — Под бой барабанов. Но я думаю, пока хватит одного раза.

— Ты все сделал правильно, Иэн, — уверил его Джейми и посмотрел на Роджера.

Роджер откашлялся, прочищая горло, затем заговорил голосом, таким же прозрачным и проникающим, как дым.

— «Скажи мне, Господи, кончину мою

И число дней моих, какое оно,

Дабы я знал, какой век мой.

Вот, Ты дал мне дни, как пядь руки,

И век мой как ничто пред Тобою.

И ныне чего ожидать мне, Господи?

Надежда моя — на Тебя.

Услышь, Господи, молитву мою

И внемли воплю моему;

Не будь безмолвен к слезам моим,

Ибо странник я у Тебя

И пришлец, как и все отцы мои». [290]

Потом мы стояли в тишине, пока темнота не окутала нас. Когда исчез последний свет, и листья на верхушках деревьев потемнели, Брианна взяла кувшин с водой и вылила ее на угли в котелке. Дым и пар поднялись призрачным облачком, и запах памяти поплыл между деревьев.

Почти стемнело, когда мы направились по узкой тропе домой. Однако я могла видеть Брианну, которая шла впереди меня. Мужчины шли сзади. Светлячки в большом количестве летали между деревьями и освещали землю под моими ногами. Один из жучков уселся на волосы Брианны и короткое время мерцал там, освещая их призрачным светом.

В темном лесу наступила глубокая тишина, заставляя сердца биться тише, а ноги легче ступать по земле.

— Ты подумал уже, cliamhuinn? [291]— спросил Джейми позади меня. Его голос был тих, и тон легок, но формальное обращение показывало, что вопрос был задан серьезный.

— О чем? — голос Роджер тоже негромкий был слегка хрипловат после чтения псалма.

— Что вы должны делать, ты и твоя семья? Теперь, когда ты знаешь, что малец может путешествовать, и что вас ожидает, если вы останетесь.

Что ожидает нас всех. Я задержала дыхание. Война. Сражения. Неуверенность во всем, кроме уверенности в том, что будет опасно. Опасность болезни или несчастного случая для Брианны и Джема. Опасность смерти при трудных родах, если она забеременеет снова. И для Роджера — опасность для души и для тела. Рана на его голове зажила, но я видела, как его глаза застывали, когда он думал о Рэндалле Лилливайте.

— О, да, — тихо произнес Роджер. — Я думал и все еще думаю… m’athair-cèile. [292]

Я улыбнулась, услышав, что он назвал Джейми тестем, но голос его был вполне серьезен.

— Сказать вам, что я думаю? А вы?

— Да, скажи. Что касается меня, я полагаю, что время для раздумий еще есть.

— В последнее время я думал о Хасбанде Хермоне.

— Квакере? — Джейми казался удивленным. Хасбанд вместе с семьей уехал из колонии после сражения при Аламансе. Я слышала, что они отправились в Мэриленд.

— Да, о нем. Как вы думаете, что бы произошло, если бы он не был квакером? Он взял бы руководство на себя и повел регуляторов на войну?

Джейми негромко хмыкнул, раздумывая.

— Я не знаю, — ответил он с интересом в голосе. — Ты думаешь, они могли победить с подходящим лидером?

Да или нет — у них практически не было оружия — но они могли добиться большего успеха. А если так…

Мы подошли к дому. В окнах задних комнат сиял свет; там растопили очаги на ночь и зажгли свечи для ужина.

— То, что случилось бы здесь, будь у регуляторов настоящий лидер, может произойти через три года в Массачусетсе.

— Да? И если так, то что тогда?

Роджер издал фырканье, вербальный эквивалент пожатия плечами.

— Кто знает? Я знаю, что сейчас происходит в Англии; они не готовы к войне, они не понимают, как рискуют здесь. Если внезапно без предупреждения вспыхнет война, как при Аламансе, то она распространится очень быстро. И может закончиться прежде, чем англичане поймут, что произошло. Возможно, тогда не будет нескольких лет войны, и тысячи жизней будут спасены.

— Или нет, — сухо сказал Джейми, и Роджер хохотнул.

— Или нет, — согласился он. — Но дело в том, я думаю, есть время для людей мира и есть время для людей войны.

Брианна, подошедшая к двери дома, ждала нас. Она тоже слышала разговор.

Роджер остановился рядом с ней и взглянул вверх. Сноп ярких искр вылетел из дымохода и осветил его лицо.

— Вы звали меня, — произнес он, наконец, все еще глядя в сияющую темноту, — на Сборе возле большого костра.

— Seas vi mo lâmh, Roger an t’oranaiche, mac Jeremiah, — спокойно сказал Джейми. — Да. Встань рядом со мной Роджер, певец, сын Джеремии.

— Seas vi mo lâmh, a mhic mo thaighe, — продолжил Роджер. — Встань рядом со мной сын моего дома. Вы, правда, так думаете?

— Ты знаешь, что да.

— Тогда я тоже так думаю, — он протянул руку и положил ее на плечо Джейми, и я увидела, как побелели его суставы, когда он сжал его.

— Я встану рядом с вами. Мы остаемся.

Брианна, которая задерживала дыхание, тихо выдохнула, словно ночной ветерок.

Большая часовая свеча несколько уменьшилась, но оставалось еще много черных колец, отмечающих часы. Джейми уронил камни в расплавленный воск вокруг горящего фитиля: один, два, три — и задул его. Четвертый камень, большой топаз, был уложен в маленькую деревянную коробочку, которую я зашила в промасленный кусок холста. Он отправится в Эдинбург к кузену мистера Бага, который позаботиться о продаже камня, и за вычетом процентов за посредничество вырученные деньги передадут Неду Гауну.

Сопроводительное письмо, запечатанное в коробке вместе с камнем, приказывало Неду установить: находится ли некая Лаогера МакКензи в состоянии, эквивалентном браку, и если это так, то ему предписывалось объявить, что контракт между нею и неким Джеймсом Фрейзером считается исполненным, после чего деньги от продажи камня должны быть размещены в банк в качестве приданного для некой Джоан МакКензи Фрейзер, дочери упомянутой Лаогеры, когда она выйдет замуж.

— Ты уверен, что не хочешь спросить Неда, что это за мужчина? — спросила я.

Он решительно покачал головой.

— Если он решит рассказать, то хорошо. А если нет, то тоже хорошо, — он взглянул на меня со слабой кривой улыбкой. Очевидно, неудовлетворенное любопытство должно было стать его епитимьей.

Снизу из зала доносился голос Брианны, одновременно разговаривающей с миссис Баг и что-то выговаривающей сыну. Потом раздался голос Роджера и визг Джемми, когда Роджер подбросил его в воздух.

— Ты полагаешь, Роджер сделал правильный выбор? — спросила я. Я была рада решению Роджера и знала, что Джейми тоже. Однако, несмотря на то, что я, Брианна и Роджер имели представление о наступающих событиях, именно Джейми лучше всех понимал, что должно произойти. И если переход сквозь камни имел свои опасности, война тоже.

Он некоторое время молчал, раздумывая, потом потянулся мимо меня и достал маленький томик из книжного шкафа. Книга была в дешевом полотняном переплете и сильно потрепана. Выпуск трудов Фукидида, который он приобрел в оптимистической надежде, что Герман и Джемми когда-то изучат греческий достаточно, чтобы прочитать его.

Он аккуратно, чтобы страницы не выпали, раскрыл книгу. Греческие буквы казались мне следами от извивающегося червяка, которого окунули в чернила, но Джейми быстро нашел нужный ему отрывок.

— «Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его — славу и опасности равно — и, тем не менее, не дрогнув, выходит им навстречу».

Страница со словами была перед ним, но я подумала, что он читал их не с бумаги, а со страниц его памяти, из открытой книги его сердца.

Дверь хлопнула, и я услышала, как Роджер крикнул что-то предупреждающее Джемми своим ломаным голосом, потом засмеялся глубоким слегка задыхающимся смехом, когда Брианна что-то сказала ему.

Затем они ушли, и наступила тишина, наполненная лишь шорохом ветра в листве.

— Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его. Ты видишь это, не так ли? — тихо произнесла я и положила руку на его плечо там, где оно соединяется с шеей. Я водила большим пальцем по сильным жилам его шеи и смотрела на червеподобные письмена на бумаге. Он видит, и я тоже, потому что это видение ему показала я.

Он продолжал держать книгу, но наклонил голову набок и потерся щекой о мою руку; его густые мягкие волосы коснулись моего запястья.

— Нет, — сказал он. — Я не вижу. Храбрость есть там, где есть выбор, не так ли?

Я рассмеялась и свободной рукой утерла слезы на моих глазах.

— Ты думаешь, у тебя нет выбора?

Он мгновение помолчал, потом закрыл книгу, но продолжал держать ее в руках.

— Нет, — произнес он, наконец, странным тоном. — Не сейчас.

Он развернулся на своем стуле и посмотрел в окно. В нем была видна большая красная ель на краю поляны и темная дубовая роща с зарослями ежевики за ней. Выгоревшее пятно, где стоял огненный крест, теперь заросло диким ячменем.

Прошло движение воздуха, и я поняла, что тишины не было. Горные звуки окружали нас: крики птиц, шум воды и голоса людей, занятых повседневной работой. И над всем этим звучали голоса детей, их крики и смех, сотрясающие воздух.

— Думаю, ты прав, — сказала я. Он был прав, выбора не было, и это знание принесло мне своего рода успокоение. То, что должно случиться, случится. Мы встретим это, как сможем, и будем надеяться выжить. Это все. Если не мы, то, может быть, смогут они. Я собрала его волосы в хвост и крепко зажала пальцами, как якорную веревку.

— А как другие выборы? — спросила я, глядя вместе с ним на пустой двор и на тени леса за ним. — Все те, которые ты сделал, которые привели тебя сюда? Они были довольно смелые, уверяю тебя.

Под подушечкой указательного пальца я ощутила тоненькую полоску шрама, прикрытого рыжими волосами. Он откинулся назад, починяясь моей руке, развернулся и поглядел на меня.

— О, — произнес он и слегка улыбнулся. Его рука взяла мою, и его пальцы переплелась с моими. — Ты знаешь об этом, не так ли, сассенах?

Я села рядом с ним, положив одну руку на его колено, и держа другую в его руке. Таким образом мы сидели, наблюдая, как дождевые облака катились над рекой, словно угроза отдаленной войны. И я подумала, что был ли выбор, или его не было, но, в конце концов, все привело бы к одному и тому же.

Рука Джейми, все еще державшая мою руку, слегка напряглась, и я посмотрела на него, но его взгляд был направлен куда-то мимо двора, мимо гор и далеких облаков. Потом его хватка усилилась, и я ощутила, как край моего кольца впивается в плоть ладони.

— Когда наступит день, когда мы должны будем расстаться, — сказал он мягко и повернулся, чтобы посмотреть на меня, — и если мои последние слова не будут «Я люблю тебя», знай, что у меня не хватило времени что-нибудь сказать.