Роджер поклонился им, взмахнув рукой, и Бри похлопала себя по бедру, аплодируя одной рукой.

— Потрясающе, — сказала она, одобрительно разглядывая его. — Видишь папу? Красивый папа!

Она повернула Джемми лицом к нему, и тот смотрел с открытым ртом на это воплощение мужской славы, потом медленная улыбка расцвела на его лице со свисающими струйками слюны на выпяченных губах.

Роджер все еще был голодным и усталым, но это казалось ему не столь важным. Он усмехнулся и протянул руки к ребенку.

— Хочешь переодеться? Если он наелся и сухой, я могу взять его в большой дом, а ты приведешь себя в порядок.

— Ты думаешь, мне нужно переодеться? — Брианна кинула на него сердитый взгляд. Ее волосы растрепались, платье выглядело так, словно она спала в нем в течение многих дней, и на одной груди было темное пятно.

— Ты выглядишь великолепно, — сказал он, нагибаясь и ловко подхватывая Джемми. — Тише, bhalaich. [98]Ты был достаточно с мамой, и она должна немного отдохнуть от тебя. Пойдем со мной.

— Не забудь свою гитару, — крикнула Бри ему вслед, когда он подошел к двери. Он удивленно оглянулся не нее.

— Что?

— Па, хочет, чтобы ты пел сегодня. Подожди, он продиктовал мне список.

— Список? Какой?

Он хорошо знал, что Джейми Фрейзер не понимал музыку, и его немного задевало, что его самое большое мастерство было тем, чего Фрейзер не ценил.

— Песен, конечно, — она нахмурила брови, вспоминая список. — Он хочет, чтобы ты пел «Ho Ro!», «Birnie bouzle» и «Большой тюлень». [99]Ты можешь петь другие песни между ними, сказал он, но он хочет именно эти, а потом ты должен перейти к милитаристским песням. Он не называл их так, конечно, но ты поймешь меня — «Килликранки», «Холмы Кромдейла» и «Битва при Шерифсмуире». [100]Только старые песни, сказал он, никаких песен 45-ого года, кроме «Джонни Коупа», [101]он хочет, чтобы ты обязательно спел ее в конце. И…

Роджер уставился на нее, выпутывая ногу Джемми из складок пледа.

— Я даже не думал, что твой отец знает названия песен, не говоря уже о том, что имеет какие-то предпочтения среди них.

Брианна встала и вытащила длинную деревянную заколку, держащую ее волосы. Густые рыжие волосы упали каскадом на ее лицо и плечи. Она обеими руками откинула их назад и покачала головой.

— Вряд ли. Имеет предпочтения, я имею в виду. У па полностью нет слуха. Мама говорит, что у него хорошее чувство ритма, но он не может отличить одну ноту от другой.

— Я думаю также, но почему…

— Он, возможно, не слышит музыку, но он слушает, — она смотрела на него, проводя гребенкой по спутанным волосам. — И он наблюдает. Он знает, как люди реагируют, и что они чувствуют, слушая твои песни.

— Да? — пробормотал Роджер. Он почувствовал искру удовольствия при мысли, что Фрейзер заметил воздействие его музыки, даже если лично не ценил ее. — Он хочет, чтобы я подготовил людей? Привел в нужное настроение прежде, чем он возьмется за них?

— Вот именно, — кивнула она, развязывая шнурки на лифе. Внезапно освободившиеся груди качнулись под тонким муслином ее рубашки.

Роджер переступил с ноги на ногу. Она уловила это движение и посмотрела на него. Медленно, она взяла груди в ладони и приподняла их, глядя в его глаза с легкой улыбкой на губах. На мгновение ему показалось, что он перестал дышать, хотя его грудь продолжала подниматься и опускаться.

Она первая прервала момент, опустив руки и повернувшись, чтобы отыскать в сундуке одежду.

— Ты знаешь, что он задумал? — спросила она, приглушенным голосом из недр сундука. — Он поставил этот крест перед вашим отъездом?

— Да, — Джемми раздраженно пыхтел, как игрушечный паровоз, взбирающийся на холм. Роджер сунул его под руку, придерживая маленький толстый животик ладонью. — Это огненный крест. Ты знаешь, что это?

Она распрямилась над сундуком, прижимая к груди чистую рубашку и выглядя немного встревоженной.

— Огненный крест? Ты имеешь в виду, он будет жечь его во дворе?

— Ну, не до конца, нет, — свободной рукой он снял со стены бойран [102]и щелкнул по нему, проверяя натянутость кожи, в то же время кратко объясняя про традицию огненного креста. — Это делается очень редко, — закончил он, убирая бойран подальше от цепких ручонок Джемми. — Я не думаю, что это делалось в Высокогорье после восстания. Твой отец говорил мне, что видел этот обычай однажды. Будет интересно посмотреть его здесь.

Полный исторического энтузиазма, он не замечал, что Брианна не была так восторженна.

— Может быть, — сказала она с тревогой в голосе. — Я не знаю… но у меня мурашки от этого.

— А? — Роджер с удивлением поглядел на нее. — Почему?

Она пожала плечами, и сняла грязную рубашку через голову.

— Не знаю. Возможно, потому что я видела горящие кресты в вечерних новостях по телевизору. Ты знаешь про ку-клукс-клан? Может быть, на британском телевидении не сообщают — не сообщали — о таких вещах?

— О ку-клукс-клане? — Роджера фанатики интересовали меньше, чем голые груди Брианны, но он приложил усилия и сосредоточился на разговоре. — О, да, я слышал о них. Как ты думаешь, откуда у них это название?

— Что? Ты имеешь в виду…

— Несомненно, — сказал он бодро. — Они получили его от горских иммигрантов, от которых они, кстати, и произошли. Клан, да? Может быть даже, — добавил он, озаренный мыслью, — все началось сегодня вечером. Традиция, которая перешла из Старого света в Новый. Ведь может же быть так?

— Так, — слабым эхом откликнулась Брианна. Она натянула чистую рубашку и сейчас отряхивала синее платье, выглядя встревоженной.

— Все когда-нибудь и где-нибудь начинается, Бри, — сказал он мягко. — Чаще всего мы не знаем где и как, и какое это имеет значение, даже если сейчас мы знаем? А ку-клукс-клан возникнет только через сто лет, — он немного приподнял Джемми на бедре. — Мы не увидим его, и не маленький Джеремия и даже, возможно, не его сын.

— Большое значение, — сказала она сухо, затягивая шнурки на лифе платья, — ведь наш правнук может стать Великим драконом.

Роджер засмеялся.

— Да, возможно. Но сегодня вечером им будет твой отец.

Глава 24

Игра с огнем

Он не был уверен, чего он ожидал. Возможно, что-то похожее на спектакль, имевший место этой осенью на сборе у большого костра. По крайней мере, подготовка была такая же, включая огромное количество еды и напитков. Большой бочонок пива и поменьше с виски стояли на досках возле палисадника, а огромная свинья медленно вращалась на вертеле над углями из гикори, распространяя в холодном воздухе волны дыма и аппетитного аромата.

Он усмехнулся, оглядев лица, раскрасневшиеся от огня и выпивки, блестящие от жира, и ударил в свой бойран. Его живот громко урчал, но этот звук потонул в дружном реве хриплых голосов, выводящих «Килликранки» [103]

— О, я встретил Дьявола и Данди

На перевале Килликранки!

Он давно заработал свой ужин, так как играл и пел больше часа, и над Черной горой уже поднялась луна. Пока мужчины орали припев, он сделал короткую паузу, которой хватило только на то, чтобы промочить горло элем из кружки, стоящей под его табуретом, и затем начал новый куплет свежим и сильным голосом.

— Я воевал на земле и море,

Я воевал в своей стране,

Но встретил Дьявола и Данди

На перевале Килликранки!

Во время пения он профессионально улыбался, встречая взгляд тут, сосредотачиваясь на лице там и оценивая впечатление краешком ума. Сейчас он достаточно разогрел их — с небольшой помощью крепких напитков — и привел, что Бри называла, в милитаристское настроение.

Он мог чувствовать крест, который стоял за его спиной, почти скрытый темнотой. Все уже видели его, и он слышал удивленные вопросы и предположения.

Джейми Фрейзер стоял в стороне, далеко от огня. Роджер мог видеть силуэт его высокой фигуры в тени большой красной ели, растущей возле дома. Фрейзер весь вечер периодически обходил людей, останавливаясь тут и там, чтобы обменяться приветствиями, произнести шутку, выслушать историю или проблему. Теперь он стоял один, выжидая. Наступало время для того, что он собирался сделать.

Роджер сделал паузу для аплодисментов и собственного отдыха, затем начал «Джона Коупа», быструю, жесткую и забавную песню.

Он пел ее несколько раз на сборе и в значительной мере предвидел, как они воспримут ее. Момент молчания, неуверенность, потом голоса начнут присоединяться к нему, и к концу второго куплета люди сзади начнут выкрикивать оскорбительные для англичан слова.

Некоторые из этих мужчин воевали при Престонпансе, и даже если они были побеждены в Каллодене, сначала они разбили войска Джонни Коупа и любили вспомнить об этой победе. А те горцы, которые не воевали, слышали об этом. Мюллеры, которые, скорее всего, ничего не знали о Чарльзе Стюарте и, вероятно, понимали только одно слово из дюжины, импровизировали, подпевая йодлем и размахивая кружками. В общем, пока они хорошо проводили время.

Толпа почти кричала последний куплет, заглушая его.

— Эй, Джонни Коуп, ты идешь?

В большие барабаны бьешь?

Коль ты идешь — я подожду,

До завтра дома посижу!

Он сделал заключительный удар и поклонился под громкие аплодисменты. Разогрев закончился, наступило время для главного действия. Кланяясь и улыбаясь, он поднялся с табурета и исчез в тенях возле растерзанного корпуса свиньи.

Бри ждала его здесь с Джемми на руках, который не спал, по-совиному хлопая глазами. Она поцеловала его и вручила ему ребенка, забрав взамен бойран.

— Ты был великолепен! — сказала она. — Подержи его, я принесу тебе еды и пива.

Джемми, который обычно не хотел расставаться с матерью, был слишком ошеломлен шумом и криками, чтобы протестовать против передачи. Он прижался в груди Роджера, с серьезным видом посасывая большой палец.

Роджер вспотел во время выступления, его сердце билось от прилива адреналина, и холодный воздух здесь вдали от огня и толпы охлаждал его разгоревшееся лицо. Вес спеленатого ребенка, теплый и тяжелый, приятно ощущался на его руках. Он преуспел в своей задаче, и знал это. Остается надеяться, что это то, чего хотел Фрейзер.

К тому времени, когда Бри появилась с пивом и оловянным блюдом, загроможденным кусками свинины, яблочными оладьями и жареным картофелем, Джейми вошел в круг света, заняв прежнее место Роджера перед крестом.

Он стоял высокий и широкоплечий в своем лучшем сером сюртуке и в синем клетчатом килте; его волосы были распущены, падая на плечи блестящей волной, только с одного бока была заплетена тоненькая военная косичка с единственным пером в ней. Свет от костра вспыхивал на золотой рукоятке его дирка и на броши, которой был застегнут обернутый вокруг него плед. Он выглядел довольно приятно, и его манеры были серьезны и полны решимости. Он делал хорошее шоу и знал это.

Толпа быстро успокоилась, мужчины подталкивали наиболее говорливых соседей локтями, призывая их к тишине.

— Вы хорошо знаете, зачем мы здесь собрались, да? — спросил он без предисловий и поднял руку, в которой держал смятое послание губернатора, красное пятно официальной печати было хорошо видно в мерцающем свете костра. Толпа, все еще веселая от виски, бегущего по жилам вместе с кровью, громко согласилась.

— Нас призывает долг, и мы пришли с честью послужить закону и губернатору.

Роджер видел, как старый Герхард Мюллер наклонил голову набок, чтобы услышать перевод, который бормотал ему на ухо зять. Он одобрительно кивнул и крикнул.

— Ja! Lang lebe Governor! [104]

Раздался смех, сопровождаемый аналогичными криками на английском и гэльском языках.

Джейми улыбался, пережидая, пока шум утихнет. Когда все затихли, он стал медленно переводить взгляд от одного человека к другому, кивая каждому в знак признания. Потом он повернулся и показал на крест, абсолютно черный за его спиной.

— В горах Шотландии, когда вождь собирался на войну, — начал он спокойным, но немного форсированным голосом, чтобы всем было слышно, — он зажигал огненный крест и отправлял его, как знак, по землям своего клана. Это был знак мужчинам, носящим его имя, взять свое оружие и прибыть на место встречи готовыми для битвы.

По толпе прошло движение, люди подталкивали друг друга и издавали крики одобрения. Немногие мужчины видели это или, по крайней мере, понимали, о чем он говорит. Остальные с открытыми ртами с любопытством вытягивали шеи.