Мои пальцы погрузились в мягкие густые волосы на его затылке, ощущая твердую выпуклость его черепа, теплую кожу и тонкую линию давнего шрама.

— Я тоже, — прошептала я ему.

Глава 30

Отродье сатаны

Миссис МакЛеод с двумя детьми поселилась у жены Эвана Линдсея, и с отъездом братьев МакЛеодов, Джорди Чизхолма и его двух старших сыновей в доме стало просторнее. «Хотя не совсем, — подумала Брианна, — учитывая, что осталась миссис Чизхолм».

Проблема была не в самой миссис Чизхолм, как таковой, а в ее пятерых сыновьях, которых миссис Баг скопом называла отродьем сатаны. Миссис Чизхолм сильно возражала против такой терминологии. И хотя другие обитатели дома были не так откровенны в выражении своего мнения, по данному вопросу существовало редкое единодушие. «Самые отъявленные хулиганы — это трехлетние близнецы Чизхолмы», — думала Брианна, с некоторым трепетом следя за Джемми и воображая его ближайшее будущее.

В данный момент он не показывал никаких задатков хулиганства и мирно дремал на тряпичном коврике в кабинете Джейми, куда Брианна удалилась в слабой надежде на относительное уединение. Страх, внушаемый Джейми, позволял держать несносных детей подальше от этой комнаты.

Миссис Баг сообщила восьмилетнему Томасу, шестилетнему Энтони и пятилетнему Тоби Чизхолмам, что миссис Фрейзер — большая колдунья, белая женщина, которая, несомненно, превратит их всех в жаб («И это будет лучше для всех»), если они что-нибудь натворят в хирургическом кабинете. Однако это не помогло, наоборот, они страшно заинтересовались кабинетом, но пока ничего там не сломали.

Чернильница Джейми — полая маленькая тыква, аккуратно закупоренная пробкой из желудя — стояла на столе вместе с глиняным стаканчиком с остро оточенными перьями индейки. Пользуясь одним из свободных моментов, которые в связи с материнством Брианна научилась ценить, она взяла перо, открыла маленький дневник и стала писать.

«Этой ночью мне приснилось, что я делаю мыло. Я еще никогда не делала его самостоятельно, но я вчера мыла полы, и мои руки пахли мылом, когда я легла спать. Такой противный запах, нечто среднее между кислотой и пеплом со слабым, но ужасным запахом сала хряка, словно что-то давно сдохло.

Я наливала воду в котелок с древесным пеплом, чтобы приготовить щелок; облака ядовитого дыма поднимались от чайника, и они были желтого цвета.

Па принес мне большой ком внутреннего жира, который я должна была смешать с щелоком, и в нем были детские пальчики. Я не думала в тот момент, что в этом было что-нибудь странное».

Брианна попыталась не обращать внимания на грохот сверху, словно там несколько человек прыгали на кровати. Потом грохот резко прекратился, и раздался пронзительный крик, за которым последовали громкие звуки шлепков и несколько воплей различной высоты.

Она вздрогнула и крепко зажмурила глаза, откинувшись назад; звуки конфликта тем временем нарастали. Через мгновение они звучали уже внизу. Быстро взглянув на Джемми, который проснулся, но не выглядел испуганным («Мой Бог, он привык к этому», — подумала она), она отложила перо и со вздохом встала.

Мистер Баг занимался фермой и домашним скотом, а также возможной угрозой со стороны, мистер Вемисс должен был колоть дрова, носить воду и вообще заниматься домом. Но мистер Баг был молчалив, мистер Вемисс робок, а Джейми оставил Брианну формальной главой Риджа. Поэтому она была апелляционным судом и судьей во всех конфликтах. «Самой», если хотите.

Сама распахнула дверь кабинета и с негодованием посмотрела на толпу. Миссис Баг, как обычно, с красным лицом и обвиняющим выражением на нем. Миссис Чизхолм с точно таким же красным лицом, переполненным материнским гневом. Маленькая миссис Аберфельд с лицом цвета баклажана, прижимающая к груди свою двухлетнюю дочь Рут. Тони и Тоби Чизхолмы с лицами, покрытыми слезами и соплями. У Тоби красный отпечаток ладони на лице, тоненькие волосы Рут с одной стороны сильно короче, чем с другой. Они начали говорить все сразу.

— …краснокожие дикари!

— …красивые волосы моего ребенка!

— …посмела ударить моего сына!

— Мы только играли в скальпы, мэм..

— …ИИИИИИИИИИ!

— …порвали мою перину, маленькие отродья!

— Смотрите, что она сделала, эта старая метла!

— Послушайте, мэм, это…

— ААААААААААА!

Брианна вышла в коридор и захлопнула дверь за собой. Это была тяжелая дверь, и ее грохот временно приостановил все разговоры. Внутри кабинета заплакал Джемми, но она проигнорировала его плач.

Она потянула воздух, собираясь начать разборки, но передумала. Мысль, вступить в бесконечные пререкания со всеми этими людьми, ее не прельщала. Разделяй и властвуй — вот единственный путь в данном случае.

— Я пишу, — объявила она и, сузив глаза, обвела всех взглядом, — очень важное письмо.

Миссис Аберфельд выглядела испуганной, миссис Чизхолм — оскорбленной, миссис Баг — удивленной.

Она холодно кивнула каждой женщине по очереди.

— Я поговорю позже с каждой из вас. Понятно?

Она открыла дверь, вошла внутрь и закрыла ее перед ними, оставив трех женщин с вытаращенными глазами, потом прислонилась к двери спиной, закрыла глаза и выдохнула.

За дверьми стояла тишина, потом послышался отчетливое «Хм!» миссис Чизхолм и шаги — одни вверх по лестнице, другие к кухне, а третьи тяжело к хирургическому кабинету. Стук маленьких ног к передней двери известил о том, что Тони и Тоби спасаются бегством.

Джемми, увидев ее, перестал орать и засунул в рот большой палец.

— Надеюсь, что миссис Чизхолм ничего не знает о травах, — сказала она ему шепотом. — Я уверена твоя бабушка держит там яды.

Хорошо, что мать забрала с собой ящик со скальпелями и пилами.

Она замолчала, прислушиваясь. Никаких звуков бьющегося стекла. Возможно, миссис Чизхолм зашла в кабинет, чтобы избежать общества миссис Аберфельд и миссис Баг. Бриана упала на стул возле маленького стола, который отец использовал в качестве письменного. Или, возможно, миссис Чизхолм засела там, чтобы подловить Брианну наедине и высказать ей все свои обиды.

Джемми лежал на спине с ногами в воздухе и счастливо мусолил непонятно где подобранный сухарь. Ее дневник валялся на полу. Заслышав шаги миссис Чизхолм, выходящей их кабинета, она схватила перо и одну из бухгалтерских книг из стопки на столе.

Дверь приоткрылась на дюйм или два. Наступила тишина, во время которой она, сосредоточенно хмурясь, царапала в книге сухим пером. Дверь закрылась.

— Сука, — произнесла она вполголоса. Джемми произвел вопросительный звук, и она взглянула на него вниз. — Ты ничего не слышал, хорошо?

Джемми согласно забормотал, пытаясь затолкать обмусоленный кусок хлеба в левую ноздрю. Она сделала инстинктивное движение, забрать сухарь, но остановилась. У нее не было настроения конфликтовать этим утром. И вообще весь день.

Она задумчиво постукивала пером по странице бухгалтерской книги. Она должна что-то сделать и сделать быстро. Миссис Чизхолм, возможно, уже нашла ядовитый паслен, а миссис Баг взяла топор.

Миссис Чизхолм имела преимущество в весе, росте и длине рук, но Брианна поставила бы все свои деньги на миссис Баг, когда дело касалось хитрости и вероломства. Что касается госпожи Аберфельд, то она попала под перекрестный огонь словесных пуль. А маленькая Рут, вероятно, к концу недели станет лысой.

Ее отец запросто уладил бы конфликт, используя свое очарование и авторитет мужчины. Она тихонько фыркнула, забавляясь этой мыслью «Подойдите», — говорит он одной, и она сворачивается у его ног, мурлыча, как котенок Адсо. «Уходите», — говорит он другой, и она быстро отправляется в кухню и печет ему сдобные булочки.

Ее мать воспользовалась бы первой возможностью, чтобы ускользнуть из дома — лечить больных или собирать лекарственные травы — оставив их разбираться между собой, и вернулась бы только тогда, когда в доме установилось бы состояние вооруженного нейтралитета. Брианна не могла не заметить облегчение на лице матери, когда та садилась на лошадь, и немного виноватый взгляд, который она послала дочери. Но, увы, эта стратегия не для нее, хотя желание, схватить Джемми и убежать с ним в горы, было довольно сильным.

В сотый раз с тех пор, как уехали мужчины, она пожалела, что не отправилась с ними. Она могла представить покачивающуюся спину лошади под собой, чистый холодный воздух, вливающийся в легкие, и Роджера с солнцем, сияющим в его черных волосах, когда они вместе ехали бы к ожидающим их приключениям.

Она скучала по нему до боли в костях. Как он поведет себя, если дело дойдет до битвы? Она отогнала эту мысль, не желая думать о том, что существует вероятность — пусть даже маленькая — что он может вернуться раненым или не вернуться вообще.

— Этого никогда не случится, — громко произнесла она уверенным голосом. — Они вернутся через неделю или две.

Порыв ледяного дождя ударил в окно. На улице сильно похолодало, и к ночи этот дождь превратится в снег. Она, задрожав, натянула платок на плечи и поглядела на Джемми, убедится, что он не замерз. Его рубашка задралась на животе, подгузник был мокрый и один носок слетел, оголив маленькую розовую ножку. Однако его это мало волновало, он, задрав ноги вверх, весело гулил и пускал пузыри.

Она некоторое время с сомнением смотрела на него, но он казался вполне довольным, и жаровня в углу давала достаточно тепла.

— Хорошо, — произнесла она, вздохнув. У нее есть Джем, это так. Но крайне необходимо найти способ утихомирить трех фурий, пока они не свели ее с ума и не поубивали друг друга скалками и вязальными спицами.

— Логика, — сказала она Джемми, садясь прямо на стуле и указывая на него пером. — Это похоже на загадку, когда нужно перевести через реку волка, козу и капусту. Давай подумаем.

Джем весьма нелогично попытался засунуть пальцы ноги в свой рот вместе с сухарем.

— Ты, должно быть, уродился в папу, — заметила она терпеливо. Она затолкала перо в стаканчик и начала закрывать бухгалтерскую книгу, когда ее внимание привлекли корявые буквы. Характерный неуклюжий почерк Джейми напомнил ей время, когда она впервые увидела его на древней дарственной с выцветшими бледно-коричневыми буквами.

Эти же записи с самого начала были бледно-коричневого цвета, но после одного или двух дней на воздухе железисто-желчная смесь чернил потемнела, и буквы приобрели обычный иссиня-черный цвет.

Оказалась, это была не бухгалтерская книга, а что-то вроде журнала, содержащего записи об ежедневных хозяйственных событиях.

«16 июля — Поменял шестерых молочных поросят у пастора Готфрида на две бутылки мускатного вина и топор. Поместил их в хлев, пока не вырастут для забоя.

17 июля — Один из ульев начал роиться в конюшне. Моя жена, к счастью, смогла загнать рой в маслобойку и говорит, что Рони Синклер должен сделать ей новую маслобойку.

18 июля — Получил письмо от тети. Спрашивает совета относительно лесопилки на Мельничном ручье. Ответил, что в течение месяца приеду и посмотрю. Письмо отправил с Рони Синклером, который отправился в Кросс-крик с 22 бочонками, от которых я должен получить половину прибыли. Договорился вычесть отсюда стоимость новой маслобойки».

Записи навевали покой, такой же теплый и мирный, как те летние дни, когда они были сделаны. Она почувствовала, что напряжение в спине начало ослабевать, и ее ум начал искать пути решения сегодняшних проблем.

«20 июля — Ячмень в низких местах достигает до моих колен. Красная корова принесла здорового теленка вскоре после полуночи. Все хорошо. Прекрасный день.

21 июля — Ездил к Мюллерам. Обменял флягу сотов на кожаную узду, немного порванную, но можно починить. Домой возвращался по темноте, так как встретил сумерки у пруда возле Холлис-Гэп, остановился и поймал десять прекрасных форелей. Шесть съели на ужин, остальные оставили на завтрак.

22 июля — У моего внука сыпь, но жена говорит, что ничего страшного. Белая свинья сломала загородку и убежала в лес. Думаю, то ли ловить ее, то ли посочувствовать незадачливому хищнику, который на нее наткнется. У нее характер, как сейчас у моей дочери, она мало спала за последние ночи…»

Брианна наклонилась вперед, хмуро уставившись на страницу.

«…потому что ребенок плакал все время, как говорит жена, из-за колик, которые должны пройти. Я думаю, она права. Тем временем я перевел Брианну с ребенком в старый дом, что для нас стало облегчением, если не для моей бедной дочери. Белая свинья съела четырех поросят из последнего помета, прежде чем я смог помешать ей».