— О, — сказал он, расслабляясь, — это Джейкоб Шнелл. Он из Салема и явился сюда с Мюллерами.

— Действительно.

Путешествие из Салема было довольно длительным — почти тридцать миль. Я задалась вопросом: только ли праздник привлек его. Я поискала взглядом Тома Мюллера, которого про себя наметила, как возможного жениха для Лиззи, но не увидела его.

— Ты знаешь что-нибудь об этом Шнелле? — спросила я, критически рассматривая парня. Он был на год или два старше других юношей, крутившихся возле Лиззи, и весьма высокий. «Некрасивый, но выглядит приятно», — подумала я. С крупными костями и намечающимся утолщением в середине, которое в среднем возрасте разовьется в солидное брюшко.

— Я не знаю самого парня, но я встречал его дядю. Думаю, это приличная семья, его отец — сапожник.

Мы автоматически посмотрели на его ботинки, не новые, но очень хорошего качества с оловянными пряжками, большими и квадратными согласно германской моде.

Молодой Шнелл, казалось, имел преимущество перед другими; он близко наклонился к Лиззи и что-то говорил ей. Она сосредоточено смотрела на него, слегка нахмурив светлые брови, пытаясь разобрать, что он говорит. Наконец, она поняла его, и ее лицо расслабилось, осветившись улыбкой.

— Вряд ли, — Джейми покачал головой, наблюдая за ними с немного хмурым видом. — Лютеранская семья. Они не позволят парню жениться на католичке. И потом, сердце бедного Джозефа будет разбито, если он отпустит девушку так далеко.

Отец Лиззи был глубоко привязан к ней и, испытав однажды расставание, вряд ли согласится отдать ее замуж далеко от себя. Однако я считала, что Джозеф Вемисс сделает все, чтобы обеспечить счастье своей дочери.

— Он может поехать жить с нею.

Выражение лица Джейми ясно говорило, что он не приветствует эту мысль, но он неохотно кивнул.

— Полагаю, что так. Я не хотел бы терять его, хотя Арчи Баг мог бы…

Крики «Мак Дубх!» прервали его.

— Выходи, Sheumais ruaidh, [127]покажи ему, как нужно это делать! — закричал Эван из дальнего угла сарая.

В танцах был перерыв, чтобы музыканты могли поесть и отдохнуть, а тем временем некоторые мужчины пробовали свои силы в танце меча, который обычно сопровождали волынка или барабан.

Я не обращала особого внимания на подбадривающие и язвительные выкрики, доносившиеся с того конца сарая. Очевидно, танцующие были невеликими мастерами в этом деле; последний джентльмен споткнулся об один из мечей и полетел на пол, откуда его с красным лицом и смущенной улыбкой подняли друзья, отряхивая сено и землю с его одежды и беззлобно поддразнивая.

— Мак Дубх, Мак Дубх! — закричали Кенни и Мурдо, приглашая его, но Джейми со смехом отмахнулся от них.

— Нет, я уже давно не делал этого…

— Мак Дубх! Мак Дубх! Мак Дубх! — ударял Кенни в свой бойран, напевая в ритм. К нему присоединилась группа мужчин. — Мак Дубх! Мак Дубх! Мак Дубх!

Джейми бросил на меня короткий взгляд с мольбой о помощи, но Ронни Синклер и Бобби Сазерленд уже направлялись к нам. Я, смеясь, отступила в сторону, и они, схватив его под руки, потащили в центр сарая, перекрывая его протесты хриплыми криками.

Зазвучали аплодисменты и крики одобрения, когда они вывели его на чистое место, где солома была втоптана во влажную землю, образовав утрамбованную площадку. Видя, что у него нет выбора, Джейми распрямился и поправил свой килт. Он поймал мой взгляд, закатил глаза с шутливой покорностью и начал снимать пальто, жилет и ботинки, в это время Ронни уложил два скрещенных палаша возле его ног.

Кенни Линдсей начал негромко бить по бойрану, делая остановки между ударами. Толпа бормотала и шевелилась в ожидании. Джейми, одетый только в рубашку, килт и носки, усердно поклонился, поворачиваясь по часовой стрелке и наклоняя голову во всех четырех направлениях горизонта, потом выпрямился и занял место над скрещенными мечами.

Его руки поднялись над головой, толпа разразилась аплодисментами, а Брианна, затолкав в рот два пальца, издала оглушительный свист к явному потрясению людей, стоящих возле нее.

Я увидела, как Джейми поглядел на Брианну со слабой улыбкой, потом его взгляд снова нашел меня. Улыбка осталась на его губах, но в его глазах мелькнула какая-то грусть. Удары бойрана стали ускоряться.

Горский танец меча исполняется по одной из трех причин. Как развлечение и демонстрация ловкости, что и собирался сделать сейчас Джейми. Как соревнование, обычно, между молодыми людьми на сборе. И как предсказание, для чего оно изначально и предназначалось. Исполненный накануне сражения, этот танец предсказывал успех или поражение в зависимости от мастерства танцора. Молодые горцы танцевали над скрещенными мечами в ночь перед Престонпансом, перед Фолкерком. Но не перед Каллоденом. Не было походных костров в ночь перед этим последним сражением, не было времени для бардов и военных песен. Не было нужды в предсказаниях.

Джейми на мгновение прикрыл глаза и склонил голову, удары барабаны стали громче и быстрее.

Он рассказывал мне, что исполнял танец мечей сначала на соревнованиях, а потом и перед сражениями в горах Шотландии и во Франции. Старые солдаты просили его танцевать, поскольку его ловкость и сноровка дарили им надежду, что они выживут и одержат победу. Он, должно быть, танцевал в Ардсмуире, так как Линдсей знал о его умении. Но все это было в Старом свете, в его старой жизни.

Он знал — для этого не нужны были рассказы Роджера — что старые пути изменились и продолжают меняться. Это был новый мир, и танец мечей никогда не будет исполняться в качестве предсказания, в поисках благосклонности богов войны и крови.

Он открыл глаза и вскинул голову. Бойран издал громкое «Цанк!», и под крики толпы танец начался. Его ноги быстро ударили землю между мечами с севера на юг, потом с востока на запад.

Удары ног были беззвучные и уверенные, и его тень плясала позади него на стене, высокая с поднятыми длинными руками. Его глаза еще смотрели в мою сторону, но я была уверена, он больше меня не видел.

Мускулы его ног под килтом были сильны и упруги, как у прыгающего оленя, и он танцевал со всем мастерством воина, которым был и все еще оставался. Но думаю, сейчас он танцевал ради памяти, чтобы те, кто видели танец, не могли забыть его. Пот летел с его лба, и выражение невыразимой отдаленности стыло в глазах.

Люди все еще возбужденно обсуждали танец, когда перед полуночью мы отправились к дому, чтобы поесть рагу и выпить пива и сидра перед приходом первого гостя.

Миссис Баг достала корзину яблок и собрала молоденьких незамужних девушек в углу кухни, где они, хихикая и кидая взгляды на молодых людей, очищали яблоки, снимая кожуру одной лентой. Каждая девушка бросала счищенную кожицу за плечо, и вся группа бросалась со смехом и восклицаниями посмотреть, какую букву образовала упавшая полоска.

Очищенная кожица имела тенденцию к скручиванию, и потому было очень много букв «О» и «С». Большое обсуждение вызвал вопрос, следует ли считать, что буква «О» указывает на Ангуса Ога. Молодой Ангус Ог из МакЛеодов был веселым симпатичным парнем, тогда как единственным мужчиной на «О» был Оуэн, пожилой вдовец пяти футов ростом с большим жировиком на лице.

Я унесла Джемми наверх и уложила его в кроватку, расслабленного и посапывающего во сне. Когда я спустилась вниз, Лиззи бросала свою кожуру.

— «С»! — хором пропели две девочки Гатри, почти стукнувшись головами, когда наклонились посмотреть образовавшуюся букву.

— Нет, нет, это «Д»!

Привлеченная в качестве эксперта, миссис Баг некоторое время рассматривала полоску красной кожицы со склоненной набок головой, словно малиновка, рассматривающая червяка.

— «Д», точно, — постановила она, распрямляясь, и все девушки захихикали как одна, повернувшись к Джону Лоури, молодому фермеру с вуломской мельницы, который ответил им полным замешательства взглядом.

Уголком глаза я уловила красную вспышку и, повернувшись, увидела в дверном проеме зала Брианну. Она кивнула головой, подзывая меня, и я поторопилась подойти к ней.

— Роджер готов выйти, но мы не могли найти молотую соль, ее нет в кладовой. Может, она у тебя в хирургии?

— О! Да, там, — сказала я виновато. — Я засыпала ею змеиный корень и забыла вернуть на место.

Гости оккупировали оба крыльца и прихожую, набились в кухню и кабинет Джейми, разговаривали и наслаждались едой и напитками. Мне пришлось прокладывать путь к моему кабинету в настоящей давке, обмениваясь пожеланиями, ныряя под кружки с сидром в размахивающих руках и поскальзываясь на кусочках рагу.

Сам хирургический кабинет был почти пуст; люди избегали его из-за суеверия, болезненных воспоминаний или простой осторожности, и я не поощряла посещений, оставив комнату без всякого огня. Сейчас в ней горела лишь одна свеча, и единственным визитером в ней был Роджер, который рылся среди вещей на стойке.

Он поднял голову, когда мы вошли и улыбнулся. Он все еще был слегка раскрасневшимся после танцев, без сюртука и с обмотанным вокруг шеи шарфом; его плащ лежал рядом на табурете. Согласно обычаю, считалось, что наступивший год будет удачным, если первым гостем после полуночи на Хогманай будет высокий красивый темноволосый мужчина.

Роджер, бесспорно, являлся самым высоким и весьма хорошо выглядящим темноволосым мужчиной в ближайшем окружении, поэтому он был выбран в качестве первого гостя не только для «большого дома», но и для всех домов поблизости. Фергюс, Марсали и другие соседи уже умчались домой, чтобы подготовиться к встрече первого гостя.

Рыжеволосый мужчина в качестве первого гостя, наоборот, считался ужасной неудачей, и потому Джейми был отправлен в свой кабинет под охраной веселых братьев Линдсеев, которые должны были держать его там после полуночи. Во всей окрестности до самого Кросс-Крика не было больших часов, но у мистера Гатри были карманные часы, еще более старые, чем он сам, и этот инструмент должен был объявить тот мистический момент, когда один год сменяется другим. Учитывая тенденцию этих часов останавливаться, я сомневалась, что время полуночи будет определено точно, но вряд ли это имело какое-либо значение.

— Одиннадцать-пятьдесят, — объявила Брианна, заглядывая в кабинет, с плащом в руках. — Я только что посмотрела на часах Гатри.

— Времени много. Ты идешь со мной? — Роджер улыбнулся Брианне, увидев плащ в ее руках.

— Шутишь? Я давно не гуляла после полуночи, — она усмехнулась ему в ответ, заворачиваясь в плащ. — Все взял?

— Все, кроме соли, — Роджер кивнул на парусиновый мешок на стойке. Первый гость должен принести подарки: яйцо, полено, немного соли и виски, гарантируя таким образом изобилие в домашнем хозяйстве в предстоящем году.

— Ах, да. Куда же я… О, Боже!

Распахнув двери буфета в поисках соли, я наткнулась на пару горящих в темноте глаз.

— О, Господи, — я приложила руки к груди, удерживая прыгающее сердце, и слабо махнула рукой Роджеру, который бросился на мой крик, готовый защитить меня. — Не волнуйтесь, это только котенок.

Адсо нашел убежище в буфете в компании с пойманной мышью. Он заворчал на меня, очевидно, решив, что я претендую на его добычу, но я раздраженно сдвинула его в сторону и вытащила мешочек с солью из-за его пушистой задней части.

Я закрыла дверь буфета, оставив Адсо пировать, и вручила соль Роджеру. Он взял ее, положив на стойку предмет, который держал в руках.

— Где вы раздобыли эту старинную вещицу? — спросил он, кивнув на предмет и убирая соль в сумку. Я поглядела на стойку и увидела небольшую розовую фигурку, которую мне дала миссис Баг.

— У миссис Баг, — ответила я. — Она говорит, что это амулет для плодовитости, и надо сказать, выглядит он очень даже соответствующе. Значит, фигурка старинная?

Я думала так же, и интерес Роджера подтвердил это.

Он кивнул, не сводя глаз со статуэтки.

— Очень старинная. Подобные фигурки, которые я видел в музеях, имеют возраст несколько тысяч лет.

Он почтительно провел по выпуклостям камня указательным пальцем.

Брианна высунулась вперед, чтобы посмотреть статуэтку, и я без размышлений схватила ее за руку.

— Что? — спросила она, поворачивая ко мне голову. — Мне нельзя ее касаться? Амулет работает?

— Нет, конечно, нет.

Я со смешком убрала руку, но почувствовала себя довольно смущенной. Я поняла, что мне не хочется, чтобы она прикасалась к фигурке, и испытала облегчение, когда она просто наклонилась над стойкой, рассматривая ее. Роджер тоже смотрел на нее, точнее на Брианну, уставившись в ее затылок со странной интенсивностью во взгляде. Я могла предположить, что он желал, чтобы она коснулась вещицы, так же страстно, как я не хотела.