Энни Сандей оставила дверь в коттедж открытой, и достаточно скоро на пороге появилась Мэдди. Какое-то мгновение она стояла в дверях, глядя на сводную сестру, сидящую рядом с Энни на скамье под окном. На коленях у Энни лежала раскрытая книга с картинками, и она, показывая на них, называла слова, обозначающие изображенный предмет. Улыбка Солнца тихо повторяла за ней.

— Доброго утра вам обеим! — поздоровалась Мэдди. Улыбка Солнца подняла глаза и кивнула, чуть приподняв уголки рта. Мэдди все еще сомневалась в успехе свекрови относительно Улыбки Солнца, но была так занята собственной жизнью, что предпочла не вмешиваться. По крайней мере, казалось, что Улыбка Солнца начинала приспосабливаться к новой жизни, а Мэдди не знала лучшей альтернативы, чем подход к ней Энни Сандей.

Больше всего ее радовало, что между нею и сестрой образовалась какая-то внутренняя связь… и еще более очевидная связь возникла между Улыбкой Солнца и Стивеном Эвери. Хотя они еще не могли общаться посредством слов, их теперешним отношениям Мэдди иногда завидовала. Стивен, казалось, привязался и к Энни Сандей. Лис, обсуждая с Мэдди эти отношения, помог ей понять, что Энни и Улыбка Солнца заполняли пустоту, образовавшуюся вокруг Стивена после ее замужества. Лис помог ей почувствовать благодарность к жизни за то, что она повернулась так, что все вокруг получали внимание и любовь, в которых нуждались.

— Дэниэл сказал, что ему понравились наши занавески — сообщила Энни невестке. — Не хочешь ли выпить чашечку чая и посидеть немного с нами? Вода в чайнике еще горячая.

Мэдди согласилась и села на стул возле скамейки, слушая урок английского.

— Вообще-то я пришла, чтобы переписать вам рецепт пирога из дикой сливы.

— А где ты достанешь дикую сливу?

— О, одна подруга бабушки Сьюзен вчера принесла ей полную корзину с Нижних Холмов. Она говорит, что они кисловаты, но интересно посмотреть, что с ними можно сделать.

Энни Сандей сняла очки и похлопала по подбородку кончиком пальца, чем напомнила Мэдди Лиса.

— Дикие сливы трудно чистить. Вероятно, мне следует помочь Сьюзен.

— Уверена, она будет благодарна, — ответила Мэдди. Она могла поклясться, что Улыбка Солнца бросила на нее мгновенный понимающий взгляд, но снова опустила серые глаза в книжку.

В этот момент, словно по подсказке, в дверях появилась Сьюзен 0'Хара, держа в руках огромную корзину овальных, оранжево-красных диких слив.

— Ну и утро было у меня! Сегодня у Бенджамена первый школьный день. Спасибо Вонг Чи, а то бы он ни за что не попал в школу вовремя. — Она чуть осуждающе взглянула на внучку, покрасневшую для приличия. — Я понимаю, Мэдди, что ты только что вышла замуж, но, надеюсь, ты не намерена полностью предоставить мне заботу о твоем больном отце и непослушном брате!

Энни Сандей взяла у старушки корзину и подвела ее к потрепанному креслу с подушечкой для головы. Усадив ее, она принесла ей чашечку чая.

— Ради Бога, почему вы не оказали мне о расписания юного Бенджамена? Мы с Улыбкой Солнца отвели бы его в школу!

Она протянула руку и пригладила выбившуюся на лоб Сьюзен седую прядь.

— Пообещайте мне, если вам потребуется помощь, вы ни секунды не раздумывая, обратитесь ко мне. Я могу чем-нибудь быть вам полезной сейчас?

— О, я…

— Я настаиваю, Сьюзен!

Старушка откинула голову на подушечку с улыбкой, которая говорила о том, что Сьюзен вынуждена покориться. Энни Сандей, казалось, нравилась ей все больше.

— Ну, если вы настаиваете…

— Для этого и существует семья. Мы здесь все вместе, и это Божье благословение. Нам нужно получать удовольствие от общества друг друга, как тогда, когда мы шили эти занавески для детей. — Пройдясь по комнате, она снова надела очки, взяла сливу из корзины и критически осмотрела ее. — По-видимому, это превосходные дикие сливы. Я только что говорила невестке, что знаю легкий способ очистки их от косточек. Почему бы нам не потратить день на приготовление джема и пирогов?

Сьюзен улыбнулась и подтвердила, что это занятие поможет им замечательно провести осенний день. Мэдди взглянула на Улыбку Солнца и заметила, что та тоже улыбается, а глаза ее расширились от удовольствия.

В то самое время, когда Энни, Сьюзен, Мэдди и Улыбка Солнца занимались приготовлением сливового пирога, в коттедже над Шерман-стрит, гораздо севернее, на Главной улице Дидвуда, разворачивались совершенно иные события.

Случилось так, что Грэхем Горацио Скоффилд Третий стоял перед салуном «Наталл и Манн 10», когда группа полумертвых солдат беспорядочно спускалась с Холма в китайский квартал. Немногие, в том числе человек с пушистой, раздвоенной бородой в генеральском мундире, ехали верхом, остальные шли пешком.

Обитатели Дидвуда останавливались и смотрели на них, указывая пальцами и оживленно переговариваясь.

Скоффилд подошел к игроку, жившему в этих местах уже несколько месяцев. Черноволосый малый щеголял своими холеными, надушенными усами и назывался чейенном Люком.

— Люк! Что происходит? Имеешь ты хоть какое-нибудь представление об этом? — Скоффилд научился приспосабливаться к манере того, с кем разговаривал.

— Где ты был, странник? Ты что, не слышал, что сюда едет генерал Крук и его солдаты? Они умирали от голода всю дорогу на юг от Литтл Бигхорн, по крайней мере, мне так говорили. Эти удирающие краснокожие дикари знали, что Крук преследует их, и подожгли всю траву в прериях, так что армейским лошадям нечего было есть. — Люк задумчиво покрутил усы. — Хотя я слышал, что Крук отомстил. Напал на отряд сиуксов в Слим Батте и сжег их поселок. Наверняка всех индейцев убил, держу пари. Они враждовали с Безумным Конем. Надеюсь, Крук расскажет нам, что ему удалось проделать дырку также и в этом язычнике, Безумном Коне. — Чейенн Люк сделал паузу, чтобы разжечь окурок сигары, и продолжил: — Во всяком случае, около недели назад, солдаты съели почти всех лошадей, как говорят люди… Да и потому, как они выглядят, и что идут пешком, я думаю, это правда. Во всяком случае, силы подкрепления из лагеря Крука всего лишь немного к северу отсюда пополнили его отряды, и вот они здесь.

— Надеюсь, они намерены пополнить свои ряды и найти каждого индейца в пределах ста миль от Черных Холмов! Надо прекратить набеги этого бешеного Безумного Коня! И как мы можем позволить Лису-Мэттьюзу, или как там его настоящее имя, держать у себя в доме эту индианку? Он нашел ее у Безумного Коня. Насколько всем известно, она служит этому зловещему дикарю, а ее привез сюда, к нам, один из наших же граждан! — Говоря это, Скоффилд повысил голос: явно ему нравилось слышать, как собравшиеся поблизости горожане вопят в знак согласия.

Вскоре началось столпотворение, когда на улицах появились рудокопы и девушки «сверху», чтобы поприветствовать забрызганных спекшейся грязью, истощенных кавалеристов Третьего Кавалерийского полка генерала Джорджа Крука. У Грэхема Скоффилда было предчувствие, что в результате этого нового поворота событий должно случиться что-то хорошее. Даже Горе-Джейн, капитан Джек Кроуфорд и Чарли Аттер были здесь.

Пробравшись сквозь толпу, Скоффилд пересек Главную улицу и, стоя перед Жемчужным театром, заговорил с худым, как скелет, оборванным солдатом. Как и многие его товарищи, парень вышел из строя и направлялся к дверям в поисках удовольствий. Скоффилд поймал его за руку и ощутил острые кости его локтя.

— Мой добрый друг, надеюсь, вы позволите угостить вас бутылочкой? У вас такой вид, что вам не мешало бы выпить и поесть чего-нибудь горяченького! — весело крикнул он.

Кавалерист прищурился и широко улыбнулся, показав ряд разбитых гнилых зубов. Прежде чем заговорить, он обсосал их:

— Ну, сэр, я был бы очень признателен. Не знаю, что мне нужно больше — поесть или выпить, так как я давно не ел. Последний раз это была моя лошадь, если я не ошибаюсь.

Ужаснувшись этому, Скоффилд, однако, похлопал солдата по спине и повел в тускло освещенный ресторан «Жемчужины». Здесь стоял запах дыма, алкоголя и дешевых духов. Скоффилд видел, что его гость с удовольствием принюхивается к этим запахам.

— Позвольте представиться. Я Грэхем Горацио Скоффилд Третий и считаю за честь послужить такому герою, как вы!

Погладив свою спутанную бороду и пососав сломанные зубы, кавалерист ответил:

— Я Джеб Кэмпбелл. Я чуть не погиб у Литтл Бигхорн, затем был послан с Третьим Кавалерийским полком генерала Крука и думал, что умру с голода, если не буду убит этими дикими мерзавцами Безумного Коня. Это было худшее время в моей жизни, сэр, и я хочу уйти из армии и разбогатеть.

Скоффилд принес на их столик бутылку, щедро налил Джебу Кэмпбеллу и очаровательно улыбнулся ему.

— Я бы сказал, что вы заслуживаете этого и даже большего, Джеб. И вы оказались в том городе, в котором нужно. В Дидвуде человек может делать почти все, что хочет…

К тому времени как генерал Джордж Крук появился на балконе Большой Центральной гостиницы, чтобы произнести речь перед гражданами Дидвуда, Джеб Кэмпбелл уже изрядно выпил и нежно поглядывал на грязных голубушек Ола Свиринджена. Скоффилд обещал ему позже купить одну из них, а пока продолжал усердно потчевать его ликером в обмен на каждую подробность его жизни.

— Крук готов говорить! — сообщила Гарнет Лумис, делая знак шумной толпе в «Жемчужине» выйти и присоединиться к ней.

— Пойдем, послушаем, — предложил Скоффилд Джебу. Кивнув, злополучный кавалерист, шатаясь, встал и вышел на улицу в сопровождении Скоффилда.

На Главной улице было празднично, как четвертого июля. До появления Крука духовой оркестр гремел патриотическими мелодиями. Из-за шума и приветствий трудно было расслышать его первые слова, но Скоффилд сумел разобрать обещание генерала, что с его прибытием угрозы дальнейших набегов индейцев больше не существует. Последовала оглушительная овация. Джеб Кэмпбелл пожал плечами:

— Ему легко говорить: он завтра уезжает. Кто-то из нас останется, но с меня довольно сражений. — С мгновение он смотрел на Скоффилда пьяными глазами, потом признался: — Я чуть не сбежал перед битвой на Слим Батте, а тех, кто сбежал, полно.

Скоффилд заметил в толпе лицо, которое теперь презирал. Лис пытался затеряться в толпе, быть незаметным, во его рост, внешность и гордый профиль просто притягивали взгляды окружающих. На нем была та же самая коричневая шляпа с опущенными полями, в которой он впервые въехал в Дидвуд, и голубой платок на шее, чуть прикрывающий его бороду и бакенбарды. Они частично скрывали лицо, но не узнать Лиса было невозможно.

— Вы видите человека вон там? — злобно спросил Скоффилд. Он слегка толкнул Кэмпбелла в бок: — Ну того, с голубым платком на шее? Этому человеку повезло больше, чем он того заслуживает. В самом деле, его счастье должно было достаться мне. Он приехал сюда едва ли два месяца назад ни с чем, а теперь богат, имеет дом, дело и прекрасную жену, самую великолепную и желанную…

— Я знаю этого малого! — перебил его Джеб, присвистнув и искоса взглянув на Лиса. — По меньшей мере, я так думаю. У него не было бороды, но… как его зовут?

— Он появился здесь под именем Лис, но я недавно узнал, что его зовут Дэниэл Мэттьюз. Я всегда подозревал, что он хранит какой-то секрет, и думал, что если я раскрою тайну, это его убьет!

Джеб пьяно зашатался, схватился за руку Скоффилда и злобно посмотрел ему в лицо:

— Я знаю этот секрет, но даром вам его не открою.

Подтолкнув костлявого кавалериста к стене Жемчужного театра, Скоффилд огляделся, чтобы удостовериться, что их не подслушивают.

— Слушайте вы, глупый идиот! Я заплачу вам, если вы угого хотите, и, если ваша информация действительно ценна, мы сможем использовать ее против Мэттьюза и оба стать богатыми, как Крез! Мы сможем уничтожить его и завладеть всей его собственностью!

— Может быть, но денежки сейчас же на бочку! — пьяно проговорил Джеб. Наблюдая, как Скоффилд шарит по карманам, солдат задумался. — Забавная штука жизнь, а? Кто бы мог подумать, что я снова увижу капитана Мэттьюза? Даже когда эта индианка в Слим Батте заливала мне, что он здесь и боится, что люди узнают, что он был на Литтл Бигхорн, я не думал, что она говорит о нем.

— Какая индианка? Здесь у него тоже есть индианка.

— Да, именно так и говорила та, другая. Ее звали… — Он почесал голову и вниз упал маленький черный клоп. — Уф… что-то вроде Убегающей. Я тогда не очень-то серьезно отнесся к ее словам и, вероятно, не узнал бы его, если бы она мне не напомнила. — Выругавшись, Джеб добавил: — Неплохая, однако, штучка, эта индианка. Пришлось все-таки сжечь ее типи, хотя я пообещал не жечь, если она…

Нетерпеливо набив грязную руку пьяного Джеба ассигнациями и монетами, Скоффилд сказал:

— А теперь рассказывайте! Вы назвали его капитаном Мэттьюзом. Что все это значит? Он был в армии?

— А как насчет карманных часов у вас на жилете, которыми вы играете? Уверен, они из чистого золота.

Глаза Скоффилда сверкнули гневом и настойчивостью, когда он снял цепь, тянущуюся от петлицы к жилетному карману. Практически швырнув фамильную собственность бостонских Скоффилдов с выгравированной надписью отвратительному Джебу Кэмпбеллу, он закричал: