Барбара Вуд - Огонь души

Селена открыла глаза и посмотрела на потолок. Она повернула голову и увидела, что циновка Вульфа пуста. Она подумала, что он опять пошел в город, чтобы найти проводника, который мог бы показать им дорогу в Персеполис.

Селена попыталась встать, и ее лицо исказилось от боли. Первые минуты после пробуждения всегда были ужасны. Она заставляла себя вставать, — если бы она этого не делала, боль утихла бы. Именно об этом она впервые поспорила с Вульфом. Причалив к этому персидскому берегу, он сразу отыскал постоялый двор и отнес туда Селену. Ей ни в коем случае нельзя было выходить, считал он, потому что ее рана на ноге еще не затянулась. Ей необходим был покой. Селена же, которая не могла смириться с жизнью в клетке, возражала, утверждая, что ноге необходимо движение. Так они какое-то время продолжали препираться, пока, наконец, Вульф не победил. Он собственными глазами видел, как близка была к смерти Селена. Теперь он обращался с ней так, будто она могла разбиться, как хрупкая ваза. Селена помылась, оделась и съела завтрак, который ей приготовил Вульф. Потом она вышла на балкон, где у нее сушились рассыпанные на солнце цветки иссопа. На одно мгновение она остановилась и помассировала бедро. Вульф прав, она еще не совсем здорова.

«Я была одной ногой в могиле, но сумела вырваться, — думала она. — Что это была за сила, что вернула меня?»

Она отогнала от себя эти мысли и решила разложить травы для своей аптечки. Она очень осторожно отделила цветки и побеги от листьев. Синие цветки и нежные побеги, заваренные кипятком, давали благотворный грудной чай на зиму. Из маленьких благоухающих листьев добывали эфирные масла и ароматические вещества, которые на рынке можно было бы обменять на другие товары. В этот самый момент Вульф предлагал прозрачный огненный камень из ее ящика проводнику с вьючным ослом. Кроме ее снадобий и инструментов, это было единственным ценным предметом из всего, что у них осталось.

У нее, конечно, еще было око Гора, которое четыре зимы назад Андреас надел ей на шею и которое она постоянно носила под одеждой. Она была готова продать и цепочку, но только в самом крайнем случае.

До сих пор Вульфу удавалось совершать удачные сделки, сначала с жителями болота в дельте Евфрата: он работал на них, за это они ухаживали за Селеной, пока она не набралась сил. Потом, когда она уже могла ковылять с костылем и настояла на отъезде, так как все еще боялась преследования вавилонских солдат, Вульф предложил капитану какого-то корабля, страдавшему, как и все моряки, воспалением десен и цингой, специальную мазь, за это капитан взял их с собой в Персию. А здесь, в портовом городе на западном побережье Персии, Вульфу удалось выторговать пропитание и жилье, и теперь он искал проводника в Персеполис, город в горах, где они, как уверял их капитан, смогут найти безопасный путь домой.

Селена подняла лицо к жаркому солнцу. Как странно, думала она, что это же самое солнце дарит свой свет и тем людям, которые ей кажутся такими чужими и непонятными, как будто они прибыли с другой планеты. Какая ирония судьбы в том, что, несмотря на их отчаянные усилия попасть на запад, они продвигались все дальше и дальше на восток. Четыре месяца назад они бежали из Вавилона, и течение Евфрата отнесло их на юго-восток до самого Персидского залива. Оттуда они отправились в Персию. А теперь им снова нужно было на восток.

— Персеполис — огромный и могущественный город, — рассказывал капитан, — там возможно все. В Персеполисе вы сможете заработать денег и обеспечить себе безопасный путь домой.

Поэтому теперь им нужно было попасть в Персеполис, на северо-восток, через опасные горы этой незнакомой страны персов. А расстояние до Антиохии станет еще больше.

Селена, наслаждаясь солнечным теплом, отдалась своим мыслям. Капитан корабля, который был совершенно счастлив оттого, что мазь ему действительно сразу помогла, предложил им в благодарность за это любую помощь. Тогда-то и воспользовалась Селена последним клочком папируса, чтобы написать письмо Андреасу. Капитан обещал на обратном пути по Евфрату передать его капитану какого-нибудь торгового судна или караванщику, идущему в Антиохию. Шанс, что Андреас получит письмо, был очень мал, но Селена все же надеялась.

«Андреас не должен меня забыть. Я должна дать ему знать, что жива. Чтобы он ждал меня».

Услышав звук открывающейся двери, Селена обернулась. Вульф вошел в комнату. Снова и снова она задавала себе вопрос: не он ли вытащил ее из могилы, не его ли призыв услышала она?

Она была так близка к тому, чтобы расстаться с этой жизнью, — один вздох, один удар сердца отделял ее от перехода в мир иной, но какая-то непостижимая сила вернула ее, и болезненное, стремительное улучшение сопровождалось навязчивыми видениями.

В этих видениях она наконец совершенно ясно узнала смысл своей жизни.

Теперь я все понимаю, думала она, вставая поприветствовать Вульфа. Теперь я знаю: то, что я оказалась в Персии, не случайность, а судьба.

Четыре года подряд, занимаясь целительством, Селена пыталась соединить учение матери и Андреаса в единое целое. Но в своих лихорадочных снах на реке Селена увидела гораздо более обширную картину. Ей еще так много следовало изучить, мир так огромен и многообразен. Селена вдруг поняла смысл своих скитаний, она вдруг поняла, что ее предназначение в том, чтобы со всех уголков земли собрать все знания и умения и научиться делить это сокровище со всем миром.

Селена пришла в себя на реке, увидела, в каком направлении несла их река — все еще на восток, — и поняла, что это не случайность. Теперь она знала, что боги определяют ее путь.

Это подготовка к великой работе, которая ждет меня. К моменту воссоединения с Андреасом я буду богата знаниями, полученными со всего мира. И вместе мы приложим эти знания там, где это необходимо.

И теперь Селена знала, что пребывание в Персии — очередной шаг на ее пути к совершенству, шаг, который она должна была сделать, прежде чем боги сочтут ее готовой и позволят ей отправиться домой.

— Как ты чувствуешь себя сегодня? — спросил Вульф.

— С каждым днем все лучше и лучше. А как твои дела? Тебе повезло сегодня?

Вульф колебался. Как ответить на этот вопрос? Он надеялся начать путь на запад до того, как выпадет снег, а это значило, что ему нужно было как можно скорее отправиться в дорогу. Ему придется оставить Селену. Этим утром он нашел проводника, человека с тремя ослами, который был готов проводить их до Персеполиса. А там…

— Ты нашел кого-то? — не отставала от него Селена.

Он беспокоился за нее. Несмотря на то что она постоянно утверждала, что ей с каждым днем все лучше, он не был уверен, что она в состоянии совершить такое путешествие.

— Да, — ответил он наконец, — он хорошо знает дорогу и может доставить нас туда за десять дней.

— Тогда мы должны отправиться немедленно.

Она быстро захромала через всю комнату и взяла узлы, которые принес Вульф, провизию на двести дней путешествия в горы Загрос — яйца, яблоки, рис, лепешки и соленую рыбу. Они отправятся ночью, потому что «летом никто не ездит по этой стране в дневное время, разве что сумасшедшие и греки», — сказал проводник, намекая на Александра Македонского, который сделал это триста лет назад, захватив Персию.

Вульф наблюдал, как Селена рассматривала покупки, и его охватила грусть. Он вспомнил ее страх и отчаяние во время путешествия вниз по реке, когда он правил плотом по течению реки, не отрывая глаз от Селены, мечущейся в лихорадке.

Вульф в те дни почти не спал. Ночью он сжимал ее в объятиях и звал по имени, но он не в силах был остановить болезнь, которая могла унести ее. Бывали минуты, когда он проклинал Одина и чуть не выбросил в реку свой деревянный крест, потом снова так отчаянно молился, что истер колени в кровь.

И именно в момент наивысшего отчаяния, когда жизнь Селены, казалось, висела на волоске, они добрались до местности, где Евфрат и Тигр впадают в море. В низине дельты реки, они встретили людей, которые жили здесь с древнейших времен и звались жителями болот.

Селена бросила изучение припасов и встала.

— Чем ты все это оплатил? — спросила она Вульфа удивленно, подняв новое полотно для перевязочного материала, пакетики с корой бузины и сухими листьями базилика. — Ты же не мог выручить все это за огненный камень.

Он отвернулся и вышел на балкон.

Жители болот выходили Селену. Женщины в своих необычных хижинах, похожих на туннели, давали Селене свои снадобья, пока Вульф вместе с мужчинами делал вылазки на каноэ и ловил уток и цапель в камышах с помощью силков. Так было до тех пор, пока однажды он не вернулся в хижину и не увидел, с каким аппетитом она поглощает рис.

— Как тебе удалось все это купить, Вульф? — снова спросила Селена.

Темные крыши портового города сверкали на солнце. На закате, сказал проводник, они отправятся в путь. И через десять дней будут в Персеполисе. Десять дней…

Вульф так сильно ухватился за перила балкона, что чуть не сломал их. Он должен отогнать от себя эти мысли. Важно только будущее. Будущее — это единственное, что имеет значение. Возвращение домой. К Фриде, к Эйнару, к своему народу, которому нужен вождь, чтобы объединиться для новой войны с римлянами.

Назад, к Рейну, где он найдет Гая Ватиния и отомстит ему, — он себе в этом поклялся.

— Вульф! — опять спросила Селена. — Чем ты заплатил за это?

Только бы еще раз подержать ее в объятиях, прежде чем мы навсегда расстанемся. Ему всего лишь один раз хотелось попробовать вкус ее губ, ощутить ее тело…

Он резко обернулся и сорвал платок с головы.

Селену будто ударила молния. Светлые волосы Вульфа, доходившие ему до колеи, были теперь коротко острижены.

— Я продал их, — сказал он, — на площади, человеку, который делает парики. Он увидел меня и предложил за них много денег. Он сказал, что светлые волосы нынче в моде.

Вульф взял пояс и вытащил кожаный кошелек.

— Даже еще осталось немного. На это мы можем найти кого-нибудь в Персеполисе, кто поведет нас дальше.

Селена подняла руку и хотела коснуться его волос, но он отпрянул.

— Они опять вырастут.

Она наблюдала, как он ходит по комнате и собирает вещи. Ей так хотелось сказать ему что-нибудь. Но говорить было больше нечего. В Персеполисе их пути навсегда разойдутся. Их совместный путь завершится, она всегда это знала.

Сны, которые преследовали ее во время борьбы со смертью, указали ей путь и придали новых сил. Только физически она была еще так слаба, что не могла сразу отправиться в путь, болезнь еще брала свое. Но теперь, после нескольких недель отдыха, Селена достаточно окрепла, чтобы отправиться в дорогу, и она очень торопилась начать новый путь. На западе ее ждало предназначение.

— На помощь! — кричала бегущая девушка. — Помогите! Помогите!

Она неслась по одному из множества уединенных садиков дворца, по зеленым, гладким газонам, засеянным летними цветами, которые были такими же яркими и великолепными, как ковры, которыми славилась Персия. Она бежала так, будто речь шла о ее жизни, и все время испуганно озиралась.

За ней бежал мужчина. Увидев, что он приближается, она снова закричала и побежала еще быстрее. Но она была маленькой и хрупкой, и было видно, как расстояние между ней и ее преследователем, длинноногим и рослым, быстро уменьшалось.

Принцесса Рани, Достойная Сожаления, незаметно наблюдала из укрытия террасы эту сцену.

Девушка перелетела через газон, обегая кусты, понеслась по извилистым дорожкам, перепрыгивая через цветочные клумбы. Ее шаровары ярко-оранжевого цвета, раздувавшиеся на ветру, намокли под струями фонтана. С ее длинной, такой же оранжевой, блузы отлетела пуговица, так что показался верх груди.

— На помощь! — снова закричала она. Но это не помогло. Сад был со всех сторон окружен стенами, выхода не было, и здесь не было людей, только молчаливая зрительница принцесса Рани, которая спряталась за решеткой, увитой зеленью.

Наконец, совсем отчаявшись, девушка прыгнула в цветущие кусты мирты и, задыхаясь, притаилась там, прижавшись к земле.

Мужчина остановился и огляделся. Он стоял, подбоченившись, и смотрел по сторонам. Когда он мельком взглянул в сторону принцессы Рани, та заметила, что мужчина красив. «Благородный, судя по величине изумруда на его тюрбане», — думала она. Это был красивый молодой аристократ с широкими плечами и хорошей осанкой, под его шелковой рубахой чувствовалось крепкое мускулистое тело. Рани не сомневалась в его намерениях. «Осознает ли девушка, — подумала принцесса, — что для защиты она выбрала именно мирту?» Мирта была священным деревом Венеры, римской богини любви.