Ханна Хауэлл - Огонь гор

– Где она? – потребовал он ответа от Мунгана.

– Где кто? – поинтересовался Мунган, попивая эль.

– Не играй со мной. Я знаю, что она уезжает. Я видел это. Ее еще можно остановить, или я должен оседлать коня и гнаться за ней?

– Ну, если ты пойдешь седлать коня, то далеко ехать не придется. Я расстался с ней всего пару минут назад, она направлялась к конюшням. Сомневаюсь, чтобы она знала, как оседлать лошадь.

– Мунган, – запротестовала Уна, – ты сказал, что ничего ему не расскажешь. Ты клялся.

– Я клялся, что сам ничего не скажу. Я не клялся молчать в ответ на вопросы.

– Ах-ах. – Уна глубоко вдохнула, потом ясно произнесла: – Какое жульничество.

– Да, и неплохо придумано, правда? – Мунган подмигнул ей, потом обратился к Тэвигу: – У твоей жены в хорошенькой головке очень странные мысли.

– Ты прав, кузен. Я думал, она подождет, чтобы испытать жизнь в Драмдерге. Не понимаю одного: почему она не рассказала мне о своем даре? Мне! – Он вскочил. – Я бы прекратил спорить с вами, пошел и задал бы этот вопрос ей. Она сообразительная и скоро поймет, как оседлать лошадь. Главное сейчас не задушить ее! – вскричал Тэвиг, выбегая из зала.

– Мунган! – воскликнула Уна, увидев, как Тэвиг с угрюмым выражением лица стремительно убегает прочь. – Он может обидеть ее.

– Нет. Не волнуйся. – Мунган обнял ее рукой за плечи и поцеловал в щеку. – Он никогда ее не обидит.

– Но он сказал, что готов задушить ее, и вид у него был довольно свирепый.

– Конечно. Эта глупышка сошла с ума. Хорошая встряска может пойти ей на пользу. Только Тэвиг никогда не обидит женщину. Он не только мужчина, презирающий тех, кто пользуется силой, чтобы удержать женщину, но и лорд, очень любящий свою глупую жену.

– Он тебе это сказал?

– Нет, да это и не нужно. Я знаю, что ему необходима твоя кузина точно так же, как он знал, что мне нужна ты.

– Думаешь, он сможет убедить ее остаться?

– Да, но это будет непросто.

– И куда ты решила направиться?

Мойра вскрикнула от испуга, стремительно обернулась и изумленно уставилась на Тэвига. Тот стоял в воротах конюшни, крепко уперев в бока сжатые кулаки. Выглядел он немного чище, чем тогда, когда Мойра видела его в последний раз после боя. И он был явно вне себя от ярости. Увидев его, Мойра растерялась. У нее не хватило бы слов выразить, как она рада тому, что Тэвиг отправился за ней. Но ведь теперь придется пройти через болезненное прощание, которого Мойра так отчаянно старалась избежать.

– Я пыталась уехать, но, кажется, не могу оседлать лошадь.

– Это хорошо. Мне не пришлось преследовать собственную жену за конокрадство.

– Жена не может украсть у мужа.

– Нет, может. Закон гласит, что все, чем я владею, – мое, и то, чем владеешь ты, тоже мое.

– Не думаю, что это правильный закон. Она занервничала из-за его холодного, жесткого тона.

Она не знала, что он чувствует сейчас, кроме злости. Учитывая все, что произошло, и то, что она собиралась сделать, разговор их был немного глуповатым. Могло показаться, будто Тэвиг пришел не для того, чтобы остановить ее, а чтобы выразить недовольство тем, что она берет что-то с собой, ей не принадлежащее.

– Как ты узнал, что я здесь? – спросила она.

Мойра вдруг вспомнила, что, когда видела Тэвига последний раз, тот был совершенно увлечен празднованием победы.

– Я спросил Мунгана о тебе, – услышала она исчерпывающий ответ.

Тэвиг подошел к лошади и мягко отодвинул от нее Мойру. Сняв седло, которое Мойра не смогла закрепить, он отбросил его прочь. Эмоции в нем все еще бурлили. Воспользовавшись необходимостью вернуть лошадь в стойло, он попытался взять себя в руки, контролировать свое поведение и волнение, охватившее тело.

Жгла обида, боль прибавляла злости. Терзало отчаяние. Он использовал все известные уловки, чтобы пробудить в Мойре желание остаться с ним, и все же она пыталась уйти. Тэвиг не знал, что еще предпринять, и ощущение беспомощности тоже вызывало злость. Однако он понимал: нельзя излить эту злость на Мойру, это ничего не решило бы.

– Я попросила Мунгана ничего не говорить. – Мойра смущенно кашлянула.

Тебе надо было выразиться точнее. Он ничего не сказал сам, первый. Он всего лишь ответил на мой вопрос. Я тебя предупреждал – он хитер и изворотлив.

Тэвиг повернулся к ней лицом, ее очевидное волнение вселило в него надежду.

– Теперь ты моя жена. Это означает, что ты останешься со мной. Закон гласит, что ты принадлежишь мне, а я не из тех мужчин, которым нравится терять свое кровное.

– Когда я сказала, что выйду за тебя замуж, ты обещал, что это не обязательно навсегда. И что я все еще вольна передумать.

– Я солгал.

– Тэвиг!

– Мойра, почему ты убегаешь? Я уверен, что ты любишь меня. Хотя бы чуть-чуть. Нас связывает страсть, которую не опишешь словами, а еще я уверен, что ты любишь Адэра. Так зачем убегать? Ради Бога, скажи мне правду.

– По причинам, которые я называла тебе уже не раз с того самого момента, когда мы начали путешествие. Теперь ты знаешь, что было даже больше причин, чем я тебе называла. Я могу вызвать суеверных страхов и осуждения больше, чем имею право возложить на твои плечи.

– А, это твои целительные руки. Я все еще недоумеваю, почему ты хранила это в тайне от меня. Пусть от других – но от меня?!

– По тем же причинам, по которым ты не любишь рассказывать людям, что обладаешь даром предвидения.

– Ты думала, я отвернусь от тебя? – воскликнул он. – Я? Человек, который лучше любого другого понимает, какой груз ты несешь?

– Разум указывал мне на это обстоятельство. Он говорил, что страхи мои беспочвенны, но страх может свести с ума кого угодно, – пробормотала Мойра.

– Да, ты демонстрировала это довольно часто. Особенно же своим бегством. И Мунган решил, что ты сошла с ума.

Мойра подавила желание резко отреагировать на небрежно брошенное оскорбление. Тэвиг злился, Мойра знала, что он будет в ярости. Именно потому она так старалась сохранить свой отъезд в тайне.

– Теперь это не имеет значения, – заметила она. – Пойми же, почему я должна уйти. Может быть, всего остального, о чем я упомянула, будет недостаточно, чтобы превратить предрассудки в угрозу жизни, но союз ясновидца и целительницы – это слишком. Сознание простых людей не выдержит такого опасного союза.

– Когда мои люди увидели, что ты используешь свой дар им на пользу, они что, отвернулись от тебя?

– Нет, но во время боя о таких вещах не раздумывают.

– Но ты ведь не осталась, чтобы увидеть, изменится ли все сейчас, когда сражение позади.

– Нет. Но как мы уже видели в Крэгмурдане, обстоятельства могут измениться с такой скоростью, так быстро превратиться в угрозу жизни, что времени скрыться не останется. Я не хочу испытывать судьбу, из-за меня ты можешь лишиться возможности скрыться от грозящей беды.

– Значит, это все ради меня? А тебе не приходило в голову, что я в достаточной степени мужчина, чтобы решать – хочу я или нет подвергаться таким опасностям? Ты хотя бы подумала, не спросить ли меня?

Она зарделась от чувства вины и смущения. Тэвиг прав. В сущности, она никогда не спрашивала, что он думает о возможных последствиях их брака. Она слишком ясно ощущала опасность, чтобы иметь право сказать: «Мы не можем». Она никогда не спрашивала, согласен ли он рискнуть.

Но ведь женщины всегда осторожнее и предусмотрительнее мужчин. Существовала реальная опасность. Один из них обязан обладать здравым смыслом и сделать все необходимое ради того, чтобы избежать беды. И все-таки внутренний голос укорял ее за самоуверенность. И, подчинившись ему, она ответила:

– Да, я не подумала спросить тебя. Но ты никогда не соглашался со мной по поводу поджидающих нас опасностей, так что ты, естественно, сказал бы, что готов встретиться с ними лицом к лицу. Пойми еще одно. Для тебя все в жизни будет гораздо проще, если я уйду.

– Проще? Для меня? – Тэвиг подошел к ней, схватил за плечи и встряхнул. – Как это жизнь моя может быть проще, когда половина меня отсутствует? Может, моя ошибка в том, что я относился к тебе с такой нежностью, словно к несчастной раненой птичке.

– Раненой птичке? – Мойра откинула волосы, упавшие на лицо, и бросила на него сердитый взгляд.

Тэвиг не обратил внимания на протест жены и продолжил:

– Может быть, я слишком много говорил о судьбе и предназначении, наводя тебя на мысль, что меня подталкивает к тебе какая-то невидимая рука и что у меня нет свободы выбора. Ты и правда считаешь меня таким слабовольным?

Он мягко взял ее лицо в ладони, целуя медленно и страстно. Мойра пыталась сопротивляться, зная, что их страсть может ослабить ее решимость. Она ощутила, что ей недостает сил отвернуться от, возможно, последнего поцелуя в жизни. Она словно впала в оцепенение, глядя на него из-под отяжелевших век. Муж еще раз напомнил ей, от чего она намеревается отказаться. В темных глазах была нежность, обещавшая ей нечто большее, чем страсть. Мойре гак отчаянно хотелось поверить, что это было нечто большее; она изо всех сил противостояла этому притягивавшему взгляду.

– Не знаю, что еще сделать, – хрипло произнес он. – Похоже, ты не хочешь обращать внимания на мои слова и даже действия. У меня нет слов, чтобы выразить, насколько сильно ты мне нужна, и не только в постели. Но если ты не знаешь, как сильно мне нужна, как ты пробуждаешь во мне желание лишь улыбкой, я ничего больше не могу поделать. Как ты думаешь, что меня заставило вести себя словно безумец, когда Джинни почти удалось отправить тебя на костер? Да я бы умер тогда вместе с тобой. Когда Мунган подтвердил, что ты уходишь, меня словно ударили ножом в живот. Ведь я уже сделал все возможное, чтобы ты осталась. Мне ничего больше не остается! Понимание этого было сродни повороту ножа в ране. О, Мойра!

Мойра в смущении заморгала; она не знала, что ответить. Он говорил с такой страстью, говорил столь убедительно… И теперь любая опасность, с которой им, возможно, предстояло столкнуться, казалась чем-то совершенно незначительным.

Пристально глядя на мужа, Мойра спросила:

– Значит, ты говоришь, что я тебе… по-настоящему небезразлична? – Судорожно сглотнув, она перешла на шепот: – Ты говоришь, что любишь меня? – Тэвиг смотрел на нее с величайшим удивлением, смотрел так, словно впервые увидел. Решив, что перешла границу дозволенного, Мойра пробормотала: – Нет-нет, не надо отвечать. Мне не следовало задавать тебе такие вопросы…

Тэвиг вдруг вскинул руки, и из горла его вырвался хриплый вопль. В следующее мгновение он подхватил ее и перебросил через плечо.

– Что ты делаешь?! – в испуге взвизгнула Мойра. Тэвиг вынес жену из конюшни и направился к крепости.

– Я тебя запру… Нет, запрусь с тобой… в комнате, пока не смогу образумить тебя. Наверное, это произойдет нескоро, потому что ты, кажется, растеряла весь ум во время нашего путешествия.

Заметив, что люди во дворе смотрят, как ее несут, словно мешок зерна, смотрят и смеются при этом, Мойра ужасно разозлилась. Она громко ругалась и отчаянно колотила мужа кулаками по спине, но тот не обращал на ее протесты ни малейшего внимания.

А при входе в крепость ее ожидало еще большее унижение. В широком дверном проеме большого зала собралась толпа с Мунганом, Уной и Николом во главе. И все ужасно веселились, даже Уна.

– Значит, ты ее нашел? – спросил Мунган и снова расхохотался.

– Да, нашел, – ответил Тэвиг. – А теперь несу в свои покои, чтобы побеседовать с ней немного.

– Только не торопись, налегай на нее, приятель. Мы можем отпраздновать победу и без тебя.

– Налегать на меня?! – возмутилась Мойра. – Немедленно отпусти меня!

Но Тэвиг уже нес ее вверх по ступеням. Наконец, остановившись перед массивной дубовой дверью, он распахнул ее ударом ноги и, переступив порог, ногой же и захлопнул дверь. Мойре лишь мельком удалось осмотреться, прежде чем муж швырнул ее на широкую кровать. После этого он запер дверь на ключ, затем вернулся к кровати.

Мойра ужасно злилась на Тэвига и в то же время испытывала какое-то странное волнение, словно предвкушала нечто необыкновенное, что-то такое, о чем давно мечтала. Но минута проходила за минутой, а Тэвиг не произносил ни слова – просто молча смотрел на нее.

Мойра в конце концов не выдержала и пробурчала:

– Ты, кажется, сказал, что хочешь поговорить со мной, а вместо этого просто таращишься…

– Вообще-то я искал страх, но его нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Я схватил тебя, закинул на плечо и унес. Еще я знаю, что не скрывал свой гнев. Но страха, который так часто появлялся в твоих глазах, сейчас нет. Ты не была напугана моими действиями. Теперь мне совершенно ясно: тебе никогда не приходило в голову, что я могу обидеть тебя по-настоящему.