Барбара Картленд

Огонь любви

Глава первая

– У вас есть рекомендации? – Голос звучал резко, без той нарочитой певучести, которой миссис Мейси пыталась обворожить посещавших ее агентство работодателей.

После минутной заминки последовало «да», и сидевшая по другую сторону стола девушка протянула рекомендательное письмо. Пальцы, державшие лист плотной дорогой белой бумаги с гербом, слегка подрагивали.

Миссис Мейси взяла протянутую ей бумагу толстой, не слишком чистой рукой и медленно прочитала. Неясный звук, последовавший за этим, вполне мог означать одобрение.

– Леди Джудит, по-видимому, высокого мнения о вас, мисс Уорнер?

– Д-да, – слегка заикаясь, ответила девушка. – Леди Джудит была очень добра.

– Ну, хорошо. Этого вполне достаточно. Однако проблема заключается в том, что в данный момент у нас почти нет заявок на работу, какую вы ищете.

– О, пожалуйста, я уверена, что вы сможете подыскать мне что-нибудь, – в голосе девушки зазвучали панические нотки.

– Вы так хотите получить работу? – задала вопрос миссис Мейси, и в ее глазах мелькнуло подозрение.

– Да, очень. Я… я не могу оставаться там, где живу сейчас, и потом мне нужно заработать хоть немного денег.

Миссис Мейси издала толстым приплюснутым носом звук, сильно напоминающий храп, и позвонила в стоявший перед ней колокольчик. Дверь открыла немолодая худая женщина. В ее обязанности входило сидеть в приемной и следить за тем, чтобы все ищущие в агентстве работу достигли надлежащей степени безропотности прежде, чем предстанут перед всемогущим вершителем их судеб.

– Книгу записей, мисс Крикшенк, – потребовала миссис Мейси.

Мисс Крикшенк, будучи и сама воплощением приниженности, засуетилась и в стремлении услужить бегом бросилась выполнять распоряжение своей хозяйки.

– Вы выглядите очень молодо, – осуждающе заметила миссис Мейси, оглядывая стройную фигуру сидевшей перед ней девушки, словно только что заметила ее.

– Я… я… я старше, чем кажусь, – извиняющимся тоном ответила девушка.

– Ну, ладно, мисс… мисс… – миссис Мейси посмотрела в свои бумаги.

– У… Уорнер, – подсказала просительница. – Карина Уорнер.

– Карина! – неприязненно повторила миссис Мейси. – Странное имя для гувернантки. Катрин – гораздо более подходящее.

– При крещении мне дали имя Карина.

Теперь в голосе девушки звучала гордость. Она подняла голову. Большие серые глаза, только что полные отчаяния, полыхнули огнем.

– Родители иногда делают очень странный выбор, – произнесла неодобрительно миссис Мейси, однако весь ее вид говорил о том, что на самом-то деле дальнейшее обсуждение этого вопроса ей малоинтересно.

В комнату робко вошла мисс Крикшенк с книгой регистрации внушительного вида томом с потрепанными страницами и сломанным картонным переплетом.

– Так, дайте посмотреть, мисс Крикшенк, – сказала миссис Мейси. – У нас есть сейчас место гувернантки или бонны?

– Сегодня утром поступила одна заявка, – ответила мисс Крикшенк и, перегнувшись через плечо хозяйки, быстро перелистала страницы, – от леди Линч, но…

Она нагнулась и что-то зашептала миссис Мейси на ухо. Карина старалась не слушать, но два слова – «странный» и «вульгарный» – все-таки достигли ее ушей.

– О! В самом деле? – пробормотала миссис Мейси, когда шепот прекратился. – Ну, если нет ничего другого…

Она посмотрела на Карину.

– Сегодня утром сюда заходили по поручению леди Линч. Я не знакома с ее светлостью лично, но выяснилось, что ей нужна гувернантка или кто-либо еще, заслуживающий доверия, чтобы сопровождать в поездке ее ребенка.

– За границу? – быстро спросила Карина, и глаза ее внезапно засветились.

Миссис Мейси посмотрела на мисс Крикшенк. Та отрицательно покачала головой и ответила:

– Нет, кажется, на север или на запад Англии. Я не уверена. Сегодня утром было столько просителей, и все они задавали массу вопросов.

– Это не столь важно, – оживленно произнесла миссис Мейси. – Леди Линч требуется кто-нибудь, и я полагаю, мисс… Уорнер, вас можно считать надежным человеком.

– Да, да, я надеюсь, – ответила Карина.

– Ну, очень хорошо. Я дам вам нашу карточку с адресом, и вы можете отправляться к леди Линч. Но сначала вы, конечно, внесете плату.

– Плату! – запнулась девушка. – Я не знала, что мне придется платить.

– Естественно, – резко ответила миссис Мейси. – В некоторых низкоразрядных агентствах, я думаю, только наниматель платит за официальное представление. Но в нашем агентстве, где мы соблюдаем предельную осторожность и не регистрируем никого без должных рекомендаций и тщательной проверки, плата взимается также и с тех, кто нанимается на работу. Десять шиллингов, будьте любезны.

От миссис Мейси не ускользнуло выражение лица Карины. На нем было написано едва ли не отчаяние.

Девушка открыла сумочку и достала маленький и очень тощий кошелек. Однако опытный глаз миссис Мейси не мог не заметить, что сумочка была дорогой, а кошелек – из настоящей кожи. "Что привело ее сюда?" – подумала она, и ее жизненный опыт подсказал ответ. Разумеется, мужчина.

Костюм девушки тоже был не дешевым, и у миссис Мейси на мгновение промелькнула мысль, правильно ли она поступает, посылая к леди Линч неизвестного человека. Потом она вспомнила, что не знакома с леди Линч, да и мисс Крикшенк дала ясно понять, что заявка кажется ей какой-то странной. Следовательно, никому не будет никакого вреда, если девушка попытается получить это место.

– А теперь идите, – решительно проговорила миссис Мейси, получив от Карины пять флоринов и положив их в ящик стола. Но имейте в виду, если вы не получите это место, вряд ли мы сможем найти для вас что-нибудь другое.

Она увидела, как глаза Карины в ужасе расширились. Испуг и смятение девушки вызвали что-то похожее на радость в полной злобы и коварства душонке миссис Мейси. "Она кажется довольно неискушенной, – подумала эта дама, наблюдая, как Карина возвращается в приемную. – Впрочем, в наше время никто не может сказать, что разбирается в молоденьких девушках".

Приемная была заполнена посетителями: мужчины и женщины разных возрастов сидели на протянувшихся вдоль стен жестких скамьях.

Мисс Крикшенк положила тяжеленную книгу записей на свою высокую конторку и уже приготовилась проговорить "Следующий, пожалуйста", как вдруг заметила, что рядом с ней стоит Карина и подает руку.

– Огромное вам спасибо за помощь, – мягко сказала девушка.

Мисс Крикшенк с удивлением пожала протянутую ей руку. За все время ее работы в агентстве никто никогда не потрудился сказать ей слово благодарности. Смутившись, мисс Крикшенк постаралась скрыть это под маской грубоватой небрежности.

– Все в порядке, – сказала она преувеличенно громко. – Надеюсь, вы получите это место.

– Я тоже надеюсь, – улыбнулась Карина. – Еще раз, большое спасибо.

Шелестя юбками по деревянному полу, Карина прошла через комнату и исчезла на узкой грязной лестнице.

Уличное движение и шум толпы на мгновение ошеломили ее. По мостовой с грохотом тащились омнибусы. Их обгоняли кареты, запряженные выхоленными лошадьми с серебряными уздечками и развевающимися плюмажами. Но особенно выделялись высокие двухколесные экипажи, которыми правили лихие молодые джентльмены в сдвинутых набок сияющих цилиндрах. Сидевшие на запятках праздные кучера при первой же остановке готовы были броситься к лошади.

Карина постояла минуту, а затем взглянула на полученную в агентстве карточку. На одной стороне ее значились имя и адрес миссис Мейси, на другой – место назначения: Итон-Террас; 187.

Девушка вспомнила, что Итон-Террас находится возле Итон-Сквер – слишком далеко, чтобы идти туда пешком. Поэтому на ближайшей остановке она села в первый подошедший омнибус. Отказавшись от приглашения кондуктора пройти в салон, Карина, несмотря на ветреную погоду, поднялась наверх. Ей хотелось побыть на свежем воздухе и посидеть в одиночестве.

Она опустилась на свободное место и крепко зажмурила глаза, изо всех сил борясь со слезами, готовыми хлынуть по щекам и лишить ее остатка самообладания.

Кружными путями, минуя фешенебельные кварталы, куда столь вульгарный вид транспорта просто не допускался, омнибус прибыл на вокзал Виктория, где Карина сошла. К этому времени она уже полностью владела собой.

Девушка быстрым шагом миновала Эбери-стрит, где чуть не столкнулась с мужчиной, который, пошатываясь, вышел из публичного дома и явно вознамерился познакомиться с ней, и добралась до Итон-Сквер. Отсюда было уже рукой подать до нужного ей места.

Когда она подошла к порогу дома 187, щеки ее горели от быстрой ходьбы, а настроение заметно улучшилось. "Я получу эту работу, получу, – твердила она себе. – Я должна".

Карина решительно дернула за колокольчик и услышала, как он звякнул где-то в глубине цокольного этажа. В ожидании ответа девушка успела заметить, что дверное кольцо было грязным и явно нуждалось в чистке, а ступени крыльца не мешало бы хорошенько отскоблить. С неожиданным испугом она увидела в окне приколотую к грязной кружевной занавеске записку: "Сдаются комнаты". Должно быть, произошла какая-то ошибка, подумала девушка и стала искать в сумочке полученную от миссис Мейси карточку. Она все еще искала ее, когда в дверях появилась горничная в грязном переднике и съехавшем набок чепце.

– Мне… мне кажется, я ошиблась адресом, – сказала Карина. – Я ищу дом сто восемьдесят семь.

– Это здесь, – лаконично ответила горничная.

– Мне сказали спросить леди Линч.

Горничная резким движением показала куда-то в направлении темного коридора позади нее.

– Они там, – проговорила она. – Вас ждут?

– Не думаю, – ответила Карина и почти машинально вошла в дом. В нос ударил едкий запах лука и табака.

Горничная закрыла за ней дверь.

– Пойду узнаю, примет ли вас мадам? Ваше имя?

– Мисс… мисс де… – Карина удержала готовые сорваться с языка слова и торопливо добавила: – Мисс Уорнер из агентства миссис Мейси.

– А, ну тогда они ждут вас. Вот вы оказывается кто! – воскликнула горничная. – Я слышала, что старуха ходила туда сегодня утром. Проходите.

В высшей степени удивленная, Карина последовала по грязному коридору за шаркающей туфлями горничной. Внезапно остановившись, горничная постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, открыла ее.

– Пришли из агентства, – объявила она. – Вы ведь кого-то оттуда ждали?

Горничная посторонилась, пропуская Карину в комнату, и так хлопнула дверью, что, казалось, затряслись стены.

Опущенные жалюзи создавали в комнате полумрак, и сначала Карина ничего не видела. Потом, привыкнув к темноте, она заметила лежавшую на кровати женщину.

– Значит, они все-таки прислали кого-то. Я так и думала, – голос был низким и прерывался одышкой. В речи женщины слышался акцент, который Карине никак не удавалось определить.

– Вы… вы леди Линч? – девушка едва выговорила эти слова, столь невероятной казалась ей ситуация, в которой она очутилась.

Женщина на кровати пошевелилась.

– Поднимите жалюзи, – распорядилась она по-прежнему тихим и прерывающимся голосом. – Дайте мне чего-нибудь выпить, и я буду в состоянии говорить с вами.

Карина сделала, о чем ее просили. С громким шумом и скрипом жалюзи быстро поднялись вверх. Через грязное оконное стекло в комнату просочился свет. Ему не смогло помешать даже дерево, которое росло в маленьком саду и почти касалось окна ветвями.

– Дайте что-нибудь выпить, – снова попросила женщина. – В этой бутылке коньяк.

Бутылка с коньяком стояла на умывальном столике вместе с белым тазиком для умывания, мыльницей без крышки и грязным стаканом для полоскания рта. С отвращением Карина налила немного коньяка в стакан и глазами поискала воду, чтобы добавить ее в коньяк.

– Без воды! – предупредила женщина.

Карина подошла к кровати. Худой желтой рукой с резко выдающимися костями на запястье женщина взяла стакан и, стуча зубами по стеклу, выпила его содержимое. Глядя на нее, Карина поняла, почему ее акцент звучал столь странно: леди Линч была не англичанкой, а восточной женщиной. Об этом говорили и удлиненные узкие глаза, и иссиня-черные волосы, зачесанные назад с выпуклого желтого лба. Когда-то она была очень красива, подумала Карина и вдруг поняла, что женщина больна и только неразбавленное спиртное ненадолго придает ей силы.

Она протянула Карине пустой стакан и немного приподнялась на подушках.

– Вам сказали, чего я хочу от вас?

– Миссис Мейси говорила о том, что нужно сопровождать в поездке вашего ребенка.

– Да, да, вы должны отвезти его… Я очень больна, – проговорила женщина.

Карина оглядела комнату, словно ожидая, что ребенок прячется где-то среди неопрятного белья, разбросанного повсюду: на стульях, в ногах кровати, на вешалке для полотенец. Около одной из стен она увидела большой сундук. Видимо, кто-то пытался распаковать его, но потом бросил эту затею, обнаружив, что в этой маленькой пропыленной комнате нет шкафа для одежды и вещи положить некуда. Но сами вещи вовсе не были пропыленными или выцветшими. Перед Кариной предстал радужный калейдоскоп цветов: от малинового и розовато-лилового до изумрудно-зеленого и переливчато-голубого, вперемешку с золотым ламе и серебряной парчой. Здесь были пальто и блузы, расшитые сверкающими драгоценными камнями, – шали с тяжелой шелковой бахромой, растянувшиеся на потертом ковре. Наряды… наряды… наряды, и никаких следов ребенка.