— Я беспокоюсь о тебе, Лени. Посмотри на себя. Ты похудела. У тебя темные круги под глазами.

— И я подурнела, да?

— Я не разрешаю тебе превращать все в шутку. Я волнуюсь за тебя. Я знаю, что-то происходит, и меня сводит с ума мысль, что ты не доверяешь мне.

Он не надеялся, что одна ночь, проведенная вместе, решит все проблемы, но думал, что это будет началом разрушения барьера, разделяющего их все последнее время. Но трудность заключалась в том, что он не понимал из-за чего воздвигнут этот барьер, ни сегодня, ни вчера. А как может он бороться против того, чего не понимает? Как может он бороться, если она не хочет рассказать ему обо всем?..

Он приподнял пальцем ее подбородок и озабоченно заглянул в изумрудные глубины.

— Лени, — осторожно начал он. — Ты можешь обвинять меня в высокомерии, в самоуверенности, в чем угодно, но я тебе заявляю, что если хотя бы минуту думаешь, что я собираюсь выпустить тебя из этой спальни прежде чем ты торжественно пообещаешь выйти за меня замуж, ты ошибаешься. Я решительно настроен держать тебя здесь в заключении весь остаток твоей жизни, если понадобится.

— В заключении? Неужели ты это действительно сделаешь, Рэнд?

— Даже не сомневайся! — Он уловил искорки смеха в изумрудных глазах, и ему стало легче. — Лени, тебе знакома степень вероятности того, чтобы мы нашли именно друг друга в этом огромном мире? Она астрономическая! Тем не менее, мы нашли друг друга, встретились, полюбили — и это прекрасно! А затем мы должны неизвестно почему расстаться? Я не позволю, чтобы это произошло еще раз. Не позволю! Поэтому прямо сейчас я хочу услышать, — потребовал он, — как ты пообещаешь выйти за меня замуж, иначе…

— Я… я не могу.

— Лени, — в его голосе появились угрожающие нотки. — Я не шучу, когда говорю, что оставлю тебя здесь.

— Я не могу пока сказать тебе то, что ты хочешь услышать. Тебе придется потерпеть еще немного.

— Потерпеть? О чем ты говоришь?

— Я не могу сейчас рассказать. Прости! Мне хотелось бы, чтобы все было иначе.

Он убрал прядь волос, упавшую ей на лицо.

— Лени, ты пугаешь меня.

— Нет, не бойся! — она нежно погладила его по щеке. — Подожди до вечера. Я надеюсь, что сегодня вечером смогу дать тебе ответ, который ты ожидаешь.

Он нахмурился.

— Лени, неужели ты думаешь, что твой ответ устроит меня? Почему ты не можешь рассказать сейчас? Что должно произойти за время между этой минутой и сегодняшним вечером?

— Рэнд!.. — она мучительно думала, как убедить его прекратить этот неприятный разговор. — Я расскажу тебе, если ты заедешь за мной в клинику в половине шестого.

— В половине шестого? — нахмурился он. — Но ты же заканчиваешь работу раньше.

— Не спрашивай меня, Рэнд. Пожалуйста! — она игриво запустила пальцы в его непокорные волосы. — А теперь у меня предложение: раз до половины шестого сегодняшнего вечера приходится так долго ждать и раз еще не наступило шесть часов утра, так почему бы нам — она нежно провела кончиком языка по его губам — не заняться любовью?

— Лени, не делай этого! Я не могу думать, когда ты делаешь это!

Она провела рукой по его животу, но он был настроен решительно.

— Я хочу довести наш разговор до конца.

— Ну, пожалуйста, Рэнд, — умоляюще прошептала она. — Я хочу тебя.

— Черт возьми, Лени. Прекрати сейчас же!

Но она уже знала силу своей власти над ним.

— Нет!

Рэнд уехал первым, но прежде заказал такси, которое должно доставить ее в клинику. Он так же заставил Лени пообещать, что она будет ждать его в клинике в половине шестого.

Лени приняла душ, позвонила Джои и пожелала ему доброго утра, а потом коротала время до прихода такси. Напряжение, связанное с предстоящей встречей со Спэнсом, нарастало.

Единственным приятным событием для нее в то утро было то, что она, приехав в клинику, с облегчением вернула ключи Карле.

День тянулся нестерпимо долго. Напряжение Лени достигло предела, и чем меньше времени оставалось до прихода отчима, тем тщательнее она обдумывала все пункты своего плана. Она перестала делать вид, что работает, а просто сидела и ждала.

Спэнс вошел в кабинет ровно в три. Он уселся на край стола, скрестил руки на груди, и, подняв бровь, уставился на нее с немым вопросом.

Лени призвала все свое мужество. Она не испугается. Теперь она знает, как действовать. Холодно кивнув ему, она сказала:

— Я здесь работаю, и предпочла бы, чтобы ты мне позвонил и мы условились о встрече в другом месте.

— Меня совершенно не касается то, что ты предпочитаешь. Я уже сказал тебе, что ты должна была сделать. Я устал ходить вокруг тебя. Что ты решила? Наркотики? Или деньги? Или я буду играть в «папу» с Джои?

Она резко поднялась, и их глаза оказались на одном уровне.

— Я решила, что ты не получишь ничего.

— Что? — он соскочил со стола.

— Ты слышал. Ни один из твоих вариантов не подходит мне. Видишь ли, Спэнс, я много думала в последнее время и приняла ряд решений. — Ее руки, сжатые в кулаки, были в карманах. — И мое первое решение — обратиться в полицию.

Спэнс разинул рот. Он стоял, будто сраженный ударом молнии, — такого поворота он не ожидал. Однако он быстро пришел в себя и скорчил презрительную мину.

— Я не верю тебе. Ты блефуешь!

— Нет, Спэнс, не блефую. Я устала от твоих угроз и преследований.

Он пожал плечами.

— Какие угрозы, какие преследования? Я просто отец, беспокоящийся о своем сыне.

— Ты плохой актер, Спэнс. И я думаю, что тебе придется поработать над своим актерским мастерством, если ты хочешь, чтобы судья тебе поверил.

— Судья? — оторопел он.

— Я собираюсь обратиться в суд, чтобы добиться законного опекунства над Джои.

— А где же ты достанешь деньги? — самодовольно улыбнулся Спэнс. — Или ты решила отбросить наконец в сторону щепетильность и попросить денег у своего дружка? Давно пора. В конце концов почему бы ему не заплатить тебе за то, чем он пользуется бесплатно все это время? И раз ты решила брать у него деньги, мы могли бы воспользоваться ими вместе. Зачем нам посредники, а? Нет смысла делиться деньгами с адвокатом, если мы можем сохранить их внутри нашей семьи. Ты мне даешь деньги и можешь забирать своего ребенка.

— Нет! Я все оформлю через суд, — твердо сказала она. — И Рэнда не будем сюда вмешивать.

Его глаза стали злыми и колючими.

— Ты проиграешь. У тебя нет шансов.

Ее сердце тревожно забилось при мысли, что он может оказаться прав, но она не собиралась сдаваться.

— Я думаю, что не проиграю. Кто доверит опекунство над ребенком человеку, который за четыре года ни разу не попытался забрать своего сына или увидеться с ним, или, по крайней мере, погулять с ним?

— А я изменился! — возразил он, хитро прищурясь. — Люди часто меняются, и я сумею убедить судью в этом.

— Может быть. Но скажи мне, Спэнс, что ты собираешься им говорить, когда тебя спросят, где ты зарабатываешь на жизнь?

Он беззаботно пожал плечами.

— Немного — здесь, немного — там.

— А если быть точным, где? Чем ты занимаешься с тех пор, как потерял работу в аэропорту? Я не думаю, что им очень требуются второсортные летчики-алкоголики.

— Слушай, малышка, — он угрожающе поднял палец, лицо его побагровело. — Я зарабатываю хорошие деньги, и тебе не надо об этом беспокоиться. Я смогу вырастить Джои.

— Я — тоже. К тому же, я могу точно сказать судье, чем я занимаюсь. Он может поговорить с людьми, с которыми я работаю, побывать на моем рабочем месте, проверить квитанции с моим заработком. — Она замолчала, и их глаза встретились. — А ты? Ты сможешь все это предъявить судье?

— Если хочешь знать, — начал он запинаясь, — я летаю для небольшой частной товарной компании, и у нас есть международные контракты. Но, я повторяю, я тебе не верю. Ты блефуешь!

Обнаружив, что у Спэнса есть работа, Лени совсем пала духом. Но, подумав, решила, что раз уж наметила себе цель, будет ее добиваться до конца. Слишком многое поставлено на карту.

— Допустим, ты говоришь правду о своей работе, но я уверена, что твой образ жизни не выдержит проверки. И потом — эта твоя привычка шантажировать!

— Я бы на твоем месте хорошо подумал, прежде чем что-то сказать, — угрожающе процедил он сквозь зубы. — Шантаж — это уродливое слово.

— Значит ты — уродливый человек, Спэнс, — четко выговорила Лени.

В какую-то минуту ей показалось, что он сейчас ударит ее. Но он, правда с трудом, взял себя в руки.

— У тебя нет доказательств.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть, а чего — нет?

Он, потеряв самообладание, схватил ее за плечи и начал яростно трясти.

— А теперь, крошка, слушай меня…

— Нет! Это ты слушай меня! — Лени почувствовала, как Спэнс отпустил ее, и неожиданно она оказалась лицом к лицу с Рэндом. Она его еще ни разу не видела таким. Он стоял взбешенный, с мертвенно бледным лицом, а напряженные до предела мышцы указывали на его готовность ринуться в бой.

Он сгреб Спэнса за рубашку и притянул его к себе.

— Чем ты думал, когда дотронулся своими грязными руками до Лени? — его голос был бесстрастным, и только яростно пульсирующая вена на виске выдавала его бешенство.

— Как долго вы здесь стоите? — выдавил из себя перепутанный Спэнс.

— Достаточно долго. Говори!

Спэнс отчаянно пытался оторвать руки Рэнда от своей рубашки.

— Ничего страшного здесь не происходит. Это всего лишь семейная перепалка. Вот и все. — Он попытался оглянуться на Лени. — Ну скажи ему.

— Рэнд, отпусти его.

— Сколько времени он шантажировал тебя? — спросил Рэнд, даже не взглянув на нее.

— Немало. — Она тяжело вздохнула, потирая лоб.

— Я так понимаю, что это началось перед тем, как ты сказала, что больше не хочешь встречаться со мной. Так?

— Да, — согласилась она.

Рэнд с силой оттолкнул Спэнса, и тот с шумом упал на картотеку. Лени подошла к Рэнду.

— Попробуй меня понять. Я хотела защитить вас с Джои, и делала то, что считала лучшим. Я никогда не хотела делать тебе больно. Я была вынуждена.

— Я понимаю, Лени. — Рэнд обнял ее. — И я люблю тебя еще больше за то, что ты пыталась защитить меня. Но мне хотелось бы, чтобы ты больше доверяла мне и моему желанию помочь тебе. — Он взглянул на Спэнса. — Я слышал, ты летаешь для частной товарной компании. Это правда?

— Да, — сказал тот, поднимаясь на ноги. Его взгляд был полон ненависти.

— И как я догадываюсь, те международные контракты, которыми ты так хвастался, связаны со странами Центральной и Южной Америки, не так ли?

— Да.

— Ты знаешь, мне это очень интересно. А тебе должно быть интересно, что у меня первоклассные связи. В этих регионах и, если я задамся целью, то по первому требованию смогу получить любую информацию, как на той стороне, так и на этой. — К удовлетворению Рэнда Спэнс сильно побледнел. — Теперь, насколько я понимаю, такие полеты являются выгодным прикрытием для человека, перевозящего запретные вещества по обе стороны. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Спэнс с ненавистью посмотрел на него. — Хорошо. А теперь мои условия: ты сейчас напишешь мне адрес, где будешь находиться завтра в десять часов утра. Мой адвокат приедет к тебе с бумагами, согласно которым, ты передаешь Лени законное право на опекунство над Джои. И ты, Спэнс, подпишешь эти бумаги.

— Зачем? — насторожился он.

— А затем, — мило улыбнулся Рэнд, — что я могу тебя упрятать на много-много лет в любую тюрьму в Южной Америке. И если ты сомневаешься, то предупреждаю, я выберу такую тюрьму, где самые худшие условия, и будешь ты сидеть там, пока не сгниешь.

— А если я не виноват?

— Какое это имеет значение?

Глаза Спэнса полыхали ненавистью, он схватил листок бумаги, лежащий на столе, нацарапал свой адрес и протянул его Лени.

— Вот!

Затем, пошатываясь, направился к двери, но, услышав окрик Рэнда, остановился.

— Спэнс! Запомни: десять часов. Будь на месте! И еще, если ты когда-нибудь попытаешься связаться с Лени или Джои, запомни — это будет очень неблагоразумно. Я уже не говорю, что — опасно для здоровья. — Рэнд недобро улыбнулся. — Я — доктор и знаю толк в таких вещах.

Спэнс ушел. Лени с облегчением вздохнула, она не могла поверить. Все позади! Но все ли? Она подняла озабоченный взгляд на Рэнда.

— Ты сможешь меня простить?

— Лени, — он прижал ее к себе покрепче. — Мне нечего тебе прощать. Я только сожалею, что тебе пришлось справляться с этим в одиночку. Знаешь, я хочу, чтобы ты запомнила: я — хирург, и не хочу жить в барокамере. Меня не надо оберегать от реальностей жизни. Реальность — это моя повседневная жизнь. Я каждый день сталкиваюсь с жизнью и смертью. И до сих пор хорошо справлялся со своими задачами.