— Я тут недавно видел, как Лем шагал вон туда. Чета Роббинсов пожелала собеседникам приятно провести вечер и направилась к Мэтису, занятому разговором с компанией мужчин и женщин.

— Бедняжка Деллия, она, наверное, вне себя из-за того, что пришлось пропустить бал, — шепнула Лисса мужу.

Ей повезло еще, что отец вовремя перехватил, все что мог, — ответил Джесс. — По-моему, лучше будет, если я отправлюсь повидать Мэтиса утром, поскольку с клеймением все улажено.

— Прекрати пытаться защищать меня, Джесс. Мне пришлось схлестнуться с Мэтисом один на один перед тем, как умер папа.

Она представила злорадную физиономию Лемюэла в тот день, когда ее вынудили подписать ненавистное прошение о разводе.

Джесс почувствовал, как вздрогнула Лисса.

— Тогда, наверное, не следует…

— Следует. Я хочу сказать ему, Джесс.

В голосе Лиссы звенел металл, подбородок был упрямо выдвинут вперед.

Когда Роббинсы подошли к небольшой группе, Мэтис, замелив их, раздвинул губы в деланной улыбке, скорее напоминающей оскал:

— Как! Да это новый владелец «Джей Бар» со своей супругой!

— По законам штата Вайоминг за замужней женщиной сохраняется право на личную собственность, «Джей Бар» по-прежнему принадлежит Лиссе, — ответил Джесс.

— Конечно, конечно!

Мэтис обвел собравшихся ироническим взглядом, словно приглашая посмеяться над сальным анекдотом.

— Хорэйс Уоттсон и миссис Уоттсон, их дочь, мисс Эммелайн, Джейк Мурхед и миссис Мурхед. Да вы всех знаете, мисс.

. Он тут же поправился, правда, немного слишком подчеркнуто:

— Миссис Роббинс и ее муж Джесс.

Мужчины довольно вежливо кивнули, но Луэлла Уоттсон гордо выпрямилась, словно грязный щенок только сейчас, отряхнувшись, забрызгал ее новое платье из тафты. У Эммелайн был такой вид, будто она вот-вот потеряет сознание.

— Думаю, нам не мешает подышать свежим воздухом, — объявила Луэлла.

Люси Мурхед в изумлении глазела на Джесса, не в силах скрыть откровенно-похотливого выражения в глазах.

— Да, воздух — именно то, что нам нужно.

— Пойдем, Эммелайн! — добавила Луэлла, буквально вцепившись жилистой рукой в дрожащую девицу.

Мужчины, тут же извинившись, последовали за дамами. Напряжение между Мэтисом и Роббинсом возрастало с каждым мгновением.

— Я видел, как вы говорили с Саем и Джейми. Джесс улыбнулся:

— Поскольку именно вы президент Ассоциации, я посчитал себя обязанным дать вам знать, что «Джей Бар» будет участвовать в клеймении на территории всего округа.

На широком лбу появилась морщина, но Мэтис тут же постарался стереть ее и злорадно ухмыльнулся.

— Но насколько мне известно, на «Джей Бар» сейчас так мало людей, что вряд ли вы сумеете выделить ковбоев для посылки на другие ранчо.

— С тех пор, как вернулся Джесс, все изменилось, — вмешалась Лисса. — Мы сможем послать достаточно представителей.

Выражение физиономии Мэтиса едва заметно изменилось, как только он перевел взгляд с вызывающе хмурившейся Лиссы на непроницаемое лицо-маску своего смуглого соперника.

— На этот раз собираетесь остаться, Роббинс? Джесс почувствовал, как застыла и напряглась Лисса, но прежде чем она успела сказать что-то, слегка сжал ее руку и ответил:

— Это касается только меня и моей жены.

И не произнося больше ни слова, повернулся, по-хозяйски обнял Лиссу за талию и увел.

Они подошли к другому концу длинного ряда столов, уставленных чашами с пуншем, разнообразными деликатесами, среди которых не последнее место занимало вечно любимое блюдо скотоводов — свежие устрицы.

Толпившиеся возле огромной чаши с пуншем гости постепенно расступались. Джесс взглянул на негра, разливавшего напитки, сделал ему знак. Тот, с широкой улыбкой, осветившей черное лицо, наполнял хрустальные стаканы до краев и с поклоном передал Джессу.

— Мы добились того, за чем пришли, Лисса. Можно уходить, — сказал он, с гримасой отвращения глотнув пузырящуюся сладкую жидкость.

— Как, покинуть бал и лишить Люси Мурхед всех ее фантазии? — шепнула она в ответ. — Она пожирает тебя глазами с той минуты, как мы переступили через порог.

Джесс невесело хмыкнул. Собственно говоря, почти все дамы в этом зале — молодые, красивые, и даже незамужние исподтишка бросали на него восхищенные взгляды. Он давно привык к постоянному, хотя и тщательно скрываемому вожделению «порядочных» белых женщин.

— Запретный плод сладок, — сухо заметил он. — Подойди я хотя бы к одной, она тут же в оскорбленном негодовании удалится.

Лисса заметила, как сжались челюсти и сузились глаза Джесса: верные, хотя и не всем видимые признаки раздражения. Только сейчас она поняла, что неприятие обществом на самом деле ранило его гораздо больше, чем казалось. Именно поэтому Джесс считал, что, оставаясь, вредит ей.

Я учусь читать его мысли…

Поставив полупустой стакан на стол, она сказала:

— Самое меньшее, что мы можем показать им — как прекрасно умеем танцевать.

Горькая улыбка коснулась губ Джесса.

— То есть желаешь показать им, что наемник-полукровка вообще способен танцевать?

— Я уже знаю, как прекрасно ты танцуешь. Помнишь наш вальс на ранчо, в лунном свете? Теперь я хочу танцевать с тобой на людях, показать всем, как горжусь тем, что стала твоей женой.

Лисса выглядела такой желанной и одновременно упрямой, стоя здесь, с распахнутыми, ожидающими глазами и умоляюще протянутыми руками, что Джесс не смог устоять.

— По-моему, ты делаешь огромную ошибку, Лисса, — покачал он головой, но, отставив стакан, обнял ее за талию как раз в тот момент, когда оркестр вновь заиграл вальс.

И когда они, красивые, стройные, закружились по залу, взгляды всех собравшихся были невольно прикованы к великолепной паре.

— Все женщины бешено мне завидуют, — выдохнула Лисса.

— Только по ночам, Лисса. Любая из них скорее предпочла умереть, чем позволить кому-нибудь застать ее наедине со мной при свете дня, а тем более пригласить на танец.

— Думаю, тут тебя ждал бы сюрприз… но не стоит подвергать мои слова испытанию — я очень ревнива.

Джесс сжал ее чуть сильнее, и Лисса едва заметно улыбнулась.

Эммелайн Уоттсон, стоявшая на другом конце комнаты, в крайнем волнении энергично обмахивалась веером:

— Не могу поверить, — дрожащим голосом призналась она матери, — что мистер Мэтис и другие джентльмены из Ассоциации могли допустить это!

Джералдина Кэмерон, жена молодого ранчеро из округа Олбэни, подслушала их и хихикнула:

— «Джей Бар» — самое большое ранчо в этих местах. Ассоциация не может выставить хозяина, будь он даже настоящим индейцем! Так или иначе, выглядит он неплохо!

— Стыдитесь, Джералдина! — прошипела миссис Уоттсон. — Лучше, чтобы ваш муж не слыхал подобных вещей!

Но Джералдина лишь улыбнулась и закатила глаза:

— У меня и свои мозги есть, при чем тут муж? Луэлла, прищурившись, уставилась на этих двоих, с таким изяществом и грацией скользивших по отполированному кленовому полу. Присутствующие с жадным любопытством наблюдали за разгорающимся непристойным скандалом.

— Пойдем, Эммелайн! На этот раз мне и в самом деле необходимо подышать свежим воздухом!

Пока мать с дочерью пробирались сквозь толпу в другой, полупустой зал, к ним присоединилась Джулия Крид.

Когда музыка смолкла, Джесс, сдержанно поклонившись Лиссе, повел ее к выходу.

— Удовлетворена? — спросил он сквозь стиснутые зубы, оглядывая неприязненные лица окружающих. Ему совсем не улыбалось открытое столкновение, которое могло бы унизить Лиссу.

Лисса сожалеюще улыбнулась: ей очень хотелось протанцевать всю ночь со своим красавцем-мужем, но она прекрасно сознавала его правоту.

— Думаю, самое мудрое — это уйти вовремя, — покорно согласилась она.

Муж и жена направились через длинный коридор к парадной лестнице.

— Подожди здесь, Лисса, сейчас принесу из гардероба твой шарф, — сказал Джесс и быстро зашагал туда, где оставил шелковую шаль жены.

Лисса медленно пошла к концу коридора и уже хотела свернуть за угол, но, услыхав голоса, замерла: говорила Джулия Крид, первая сплетница в городе:

— Я точно знаю, произошел жуткий скандал! Конечно, Сайрус Ивере старается его прикрыть, но всем уже все известно!

— Или будет известно… с твоей помощью, — сухо вставил ее муж.

Но Джулия ничуть не смутилась:

— Эта дурочка Криделлия действительно собиралась сбежать с отъявленным пьяницей, Дней Брюстером. Сай успел поймать их на вокзале как раз вовремя и увезти Деллию. Говорят, та была вся в слезах.

— Вообразите только, выскочка, ни цента в кармане, ни положения, ни приличной семьи, пытается жениться «а девчонке, только чтобы наложить грязные лапы на „Даймон Е“, — негодующе заявил Хорэйс Уоттсон.

— Ну уж что касается меня, это и вполовину не так отвратительно, как омерзительный скандал, который мы вынуждены наблюдать весь вечер, — эта потаскушка Джейкобсон выставляет напоказ своего дикаря, да еще в одежде респектабельного ранчеро! — злобно процедила Луэлла Уоттсон.

— Да уж, — немедленно перебила Джулия, — при всех своих недостатках, Брюстер, по крайней мере, хотя бы белый!

— Не говоря уже о том ублюдке, которого выродила Лисса Джейкобсон — будто мы все не в состоянии подсчитать месяца? Деллия, конечно, дура набитая, но по крайней мере порядочна! Богобоязненная девушка строгой нравственности! — кипя праведным негодованием, добавила Луэлла.

— Белый или нет, мне все равно невыносимо видеть, как ничтожество использует женщину, чтобы заполучить землю ее отца, — раздался зычный голос судьи Спрэга.

Джесс, вернувшись с шалью Лиссы, молча стоял за спиной жены, слушая змеино-злобные реплики, заставившие ее замереть у стены. Наконец он, по-прежнему безмолвно, закутал ее в мягкий шелк, словно желая и не умея защитить ее от жестокости.

Он привык иметь дело с оружием и людьми, не останавливавшимися перед насилием, но как справиться с мерзкими ведьмами и напыщенными стариками?!

— Порядочное общество — тот враг, с которым я никогда не смогу бороться, Лисса. Ни ради себя, ни даже ради тебя, — пробормотал он.

Лисса нервно сглотнула и высоко подняла голову: Дай мне руку, Джесс. Покажем этим гнусным старым лицемерам, что нас не так-то просто сломить, пусть сдохнут от зависти!

Пожалуйста, не позволяй им разлучить нас!

Джесс сделал, как просила жена, и они оба завернули за угол. Маленькая группа сплетников немедленно рассеялась при виде входящих в зал людей. Некоторые гости, как и Роббинсы, собирались уезжать.

Лисса намеренно пренебрежительным взглядом окинула Уоттсонов. Кридов и, наконец, старого судью Спрэга, чье морщинистое лицо от смущения пошло красными пятнами. Хорэйс Уоттсон нервно заерзал, когда наемник со сверкающими серебристыми глазами подошел ближе, но Джесс не удостоил его ни малейшим вниманием to подвел Лиссу к широкой лестнице.

В этот момент на площадке появился высокий мужчина, за ним бежали два запыхавшихся швейцара. Несколько женщин охнули при виде Янси Брюстера, в грязной порванной одежде, с распухшим, покрытым синяками лицом — очевидно, люди Сая Иверса неплохо потрудились над ним.

— По-моему, все-таки ковбои Иверса довели дело не до конца, — шепнул Джесс, инстинктивно поняв, на кого обратится ярость Брюстера. Тот, стряхнув с себя одного из швейцаров, направился к чете Роббинсов. Джесс толкнул Лиссу себе за спину.

— Ну и ну! Поглядите-ка на эту разряженную обезьяну, одетую совсем как белый, — ощерился Брюстер.

Джесс, стоявший в десяти шагах, ощутил резкий запах виски:

— Тебе стоило уехать этим поездом, Янси, — бросил он, не сводя взгляда с руки Брюстера, потянувшейся к армейскому кольту.

— И оставить все, ради чего я трудился?! Позволить продолжать грязнить Лиссу твоим прикосновением так, что ни один белый не захочет ее?! Дерьмо! А мне пришлось довольствоваться этой пучеглазой сучкой Иверса!

— Заткнись, Брюстер, у тебя всегда был грязный язык, — бросил Джесс, стараясь подобраться ближе к пьяному и попытаться обезоружить его, прежде чем случайная пуля ранит кого-нибудь из собравшихся.

— Деллия мне ни к чему, но, черт возьми, «Даймонд Е» почти ничем не хуже «Джей Бар».

Нагло прищурившись, он взглянул на Лиссу.

— А тут ты подвернулся, любовничек-мексикашка! Разинул свою пасть и протрепался старому Иверсу! Испортил еще и это! Не хватает того, что ты трахаешь…

— Достаточно, Брюстер!

Голос Джесса зазвенел, словно осколки разбитого стекла. Он подошел достаточно близко к взбешенному Брюстеру, и окружающие, привлеченные шумом, поспешно отхлынули назад.

— Роббинс безоружен, — громко сказал кто-то, перекрывая тихий гул голосов.

— Такие, как он, всегда могут позаботиться о себе, — ответил другой.

Сайрус Ивере, стоявший в дальнем конце бального зала протолкнулся через толпу.

— Янси, сукин сын! — заорал он. — Я убью тебя за это!