Оставшись наедине с маркизом, Вивьен почувствовала, как увлажнились ее ладони. Тусклый свет канделябра отбрасывал тень на Майкла, что придавало его лицу мрачный вид.

Но черт его побери, он был дьявольски прекрасен в этой аристократической одежде. Темно-синий сюртук, желтовато-коричневые бриджи и белый галстук на шее. Его глаза изучающе смотрели на нее, рот искривился в легкой полуулыбке. По коже Вивьен пробежал холодок.

— Итак, мисс Тори, — растягивая слова начал он, — нас, кажется, оставили одних. И намеренно.

У Вивьен пересохло во рту. Януш был прост и глуп, так легко было читать его мысли. Майкл Кеньон, однако, оставался для нее загадкой. Он был суров и хладнокровен, и даже сейчас, когда он пытался вести себя вежливо, она чувствовала, что он полон тайн и загадок. Действительно ли он до сих пор переживает потерю жены?

Не важно. Если Розочки пожелали, чтобы она испробовала на нем свое умение общаться, она так и будет делать. Нет сомнения, он такой же мужчина, как и все.

Изобразив на лице улыбку, которую она многократно тренировала перед зеркалом, Вивьен направилась в его сторону.

— Ваша бабушка будет чрезвычайно довольна, если мы подружимся.

— Вопрос вот в чем: могут ли мужчина и женщина быть просто друзьями?

— Нет, если мужчина не считает эту женщину ровней.

Майкл засмеялся:

— Вы правы как никогда. Пойдемте со мной в оранжерею.

В своей раздражающе самоуверенной манере он даже не дождался ее согласия. Взяв ее под руку, он вывел ее в полутемный коридор. Вместо негодования уверенное прикосновение его пальцев вызвало у Вивьен всплеск любопытства. На мгновение ей показалось, что он действительно искренне заинтересован в ней. Разумеется, Вивьен ему не доверяла полностью. С какой стати он вдруг стал таким любезным?

— Сегодня утром вы ясно дали понять, что я вам крайне неприятна, — сказала она. — Что же так повлияло на вас, что вы изменили свое мнение?

Майкл пожал плечами:

— Нет причины для вражды. Моя бабушка намерена оставить вас у себя, и я должен подчиниться ее желаниям.

— А может быть, тот удар вбил в вас немного разума?

Майкл блеснул зубами:

— Может быть.

Разумеется, ему не понравилось напоминание о том, что женщина превзошла его. Он должен следить за ее острым язычком и разыграть мужскую слабость.

Придвинувшись ближе, Вивьен захлопала ресницами.

— Какова бы ни была причина, сэр, я рада, что вы и я наконец…

Майкл заставил ее остановиться:

— Вам что-то попало в глаз?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Тогда почему вы так часто моргаете?

Не обращая внимания на ее протест, Майкл подвел Вивьен к канделябру на стене. Там, к ее унижению, он взял ее щеки в свои большие ладони, приподнял голову и, наклонившись ниже, начал внимательно разглядывать ее лицо в тусклом свете.

Еще ни один мужчина так близко не смотрел на нее сверху вниз. Вивьен окунулась в его мужской запах и как бы познала его изнутри. От его нежного прикосновения в ней вспыхнул огонь. Он стоял так близко, что она могла разглядеть тень его бакенбардов, идущих вдоль щек и подбородка. Еще она заметила бледный синяк в том месте, куда она его ударила.

И тут Вивьен охватило дикое чувство удовлетворения.

Большими пальцами Майкл провел по ее нижним ресницам.

— Я не вижу ни одной пылинки, — сказал он. — В каком глазу болит?

— Ни в каком, — фыркнула она, раздражаясь, что он не может отличить боль от флирта. — Все уже прошло.

Он немного отдалился от нее и стал изучающе разглядывать. Его пальцы медленно прошлись по ее скулам.

— Какие у вас красивые глаза, — произнес он тихим певучим голосом. — Они отражают огонь, идущий изнутри.

Сердце Вивьен упало, а задумчивая полуулыбка спутала все мысли. Она поймала себя на том, что смотрит не отрываясь на его рот, на чувственные губы.

— Ты должна кое-что знать, — пробормотал он.

Вивьен заглянула ему в глаза:

— Что?

— Ты должна знать, что моя бабушка не имеет никакого отношения к тому, что я нахожусь сейчас здесь с тобой.

Вивьен напряглась. Она-то знала, что здесь они совершенно одни, а вокруг была полная тишина, и что к ее присутствию здесь Розочки имели самое прямое отношение. Разумеется, она не собиралась ему об этом говорить.

— Я здесь, потому что ты меня очень интересуешь, — продолжал Майкл мягким, ласковым тоном. — Я хочу все узнать о тебе, Вивьен. Я верю, ты не станешь возражать, если я буду обращаться к тебе столь фамильярно.

С осторожностью она покачала головой:

— Нет, милорд.

— Называй меня Майкл, — продолжал он. — Нет никакой причины устраивать формальности между… друзьями. — Конец фразы он произнес тоном, явно таящим какой-то подвох, у Вивьен не было времени понять, какой именно.

Он приблизился, и в ужасе Вивьен поняла, что он пытался поцеловать ее. Пульс забился с неимоверной скоростью, она не могла ни шевельнуться, ни слова произнести. Никогда раньше у нее не было ни малейшего желания и интереса по-. чувствовать мужские губы на своих губах. Но не сейчас. Она почувствовала непреодолимое любопытство попробовать вкус его манящих губ, испытать поцелуй опытного соблазнителя…

Внезапно это незнакомое томительное чувство холодом отдалось внутри Вивьен. Она отступила назад, призывая себя к самообладанию. Будет не так-то просто очаровать его, не подав ему какую-то ложную надежду. Она хотела, чтобы этот самодовольный лорд без памяти влюбился в нее, а не возжелал ее физически. Она хотела видеть, как он преклоняется перед ней.

Несмотря на то что она разрушала все его намерения, Майкл умудрялся выглядеть довольным собой. Он стоял, прислонившись к позолоченной стене, как султан, выжидающий подходящего случая завоевать то, что ему причитается. Вид Майкла окончательно утвердил Вивьен в намерении одержать верх в этом противостоянии.

Маскируя свою злость, Вивьен улыбнулась самой женственной улыбкой.

— Как мило с вашей стороны интересоваться мной…

Майкл, — выдавила она из себя. В таборе все обращались друг к другу по именам, поэтому ей не стоило большого труда назвать его так. Все же в аристократическом обществе такое обращение казалось неестественным. — А мне интересно узнать больше о… твоих приключениях в городе. Так мы продолжим?

— Мне будет очень приятно.

Его слова прозвучали несколько непристойно; затем он снова взял ее за руку и повел в оранжерею. Вивьен тут же поняла, что было огромной ошибкой прийти с ним сюда. Полукруглая комната с высокими стенами и стеклянной крышей была огромна. Это создавало ощущение, что ты находишься вне помещения, но все же вдали От всего мира. В зале благоухал пьянящий аромат земли и растений. Бархатистая темнота окутала их. Единственным источником света был отблеск луны, серебром льющийся из окон.

Вивьен намеренно уселась посередине каменной скамьи, слишком маленькой, чтобы на ней разместились двое.

К удивлению, маркиз поставил ногу на скамью так, что его ботинок оказался рядом со складками ее платья. Нет, не маркиз, поправилась она. Майкл. Раз уж ей нужно было завладеть им и манипулировать, как марионеткой, она должна даже в мыслях называть его только по имени.

— Расскажите мне еще о Лондоне, — попросила Вивьен. — Мне показалось, люди там ужасно элегантны.

— Наоборот, до элегантности ужасны. Они крайне самолюбивы, поглощены лишь модой, азартными играми и всякого рода развлечениями.

— Тогда почему же ты там живешь? — спросила она, удивляясь его цинизму. — Почему же ты предпочел жить среди неприятных людей?

Опершись локтем о колено, Майкл наклонился над ней в непринужденной позе. Его запах донесся до Вивьен, что-то терпкое и мужское. Как бы ей хотелось разглядеть во мраке выражение его лица.

— Кажется, я не совсем правильно выразился, — ровным голосом сказал Майкл. — Кроме разгильдяев, там, конечно, встречаются умные и веселые, интеллигентные и начитанные люди. За городом не посетить ни оперу, ни литературные чтения.

— Можно, если найти человека, который прочитал ту же книгу, что и ты.

Майкл засмеялся, будто отвергая и мысль о том, что можно найти такого человека.

— В Лондоне у меня много друзей, — произнес он тоном, закрывающим тему. — Но хватит обо мне. Расскажи мне, нравится ли тебе жить в этом чудесном доме. Это, должно быть, сильно отличается от кочевой жизни.

Как аккуратно он сменил тему разговора. Вежливая леди всегда позволяет мужчине вести беседу. Пряча легкое раздражение, Вивьен сладко пропела:

— Мне действительно нравится этот огромный дом, хотя вначале я была в полной растерянности. Слишком уж здесь много комнат.

— Не больше двадцати.

— Двадцать четыре. Я посчитала. — Первую неделю Вивьен бродила по дому, заглядывая в комнаты и удивляясь размерам и количеству спален. Вся ее прежняя компания могла поселиться здесь. — И все для одного человека, — добавила она, качая головой со смешанным чувством отвращения и восхищения.

— Сейчас, кажется, для двоих. — Прежде чем Вивьен успела решить, были ли слова Майкла обидными, он продолжал:

— Дауэр-Хаус всего лишь небольшой коттедж по сравнению с Эбби-Стокфорд, где более ста двадцати комнат.

В то утро, когда Вивьен ходила в библиотеку, она бросила мимолетный взгляд на дом. Но все же она не представляла, насколько он был большим. Разумеется, Майкл был лордом-аристократом, расточительным и экстравагантным.

— Как у тебя получается пользоваться всеми комнатами?

— Я ими не пользуюсь. Большинство комнат заперты, а мебель, чтобы не пылилась, закрыта покрывалами.

— Но зачем же их тогда так много?

— Мне кажется, мой предок, который построил этот дом, очень любил развлечения. — На мгновение Майкл замолчал, и она услышала шелест упавшего где-то листа. — Кстати, скоро комнаты вновь пригодятся. Видишь ли, бабушка планирует большой прием. Нисколько не удивлюсь, если Розочки в этот момент пишут приглашения.

— Прием? Они не говорили мне об этом.

— Уверен, еще скажут. К тому же, Вивьен, они собираются представить тебя обществу.

Сначала сердце Вивьен упало, затем начало бешено колотиться. Она надеялась, что леди Стокфорд отказалась от этого плана, после того как Вивьен высказала свое неодобрение. Она совсем не хотела знакомиться с толпой высокомерных чужаков. Она просто хотела выждать, пока не закончатся эти два месяца.

Но если она не будет вести себя так, как пожелает вдова, то та может просто выгнать ее. И она может потерять двести гиней, которые обеспечили бы ее родителям хорошую жизнь до конца дней.

— Когда? — прошептала Вивьен.

— Через две недели или около того.

— И сколько будет людей?

— Все, кого знает моя бабушка, и, возможно, несколько человек, кого она не знает. — Майкл засмеялся странным смехом. — В свое время она была гостеприимной хозяйкой. А за последние годы она не так много развлекалась.

Все хуже и хуже. У Вивьен было только две недели, чтобы подготовиться. Две недели, чтобы выучить все манеры и правила с леди Стокфорд не должно быть за нее стыдно, — и затем отправиться паковать вещи. Две недели свободы, прежде чем она встретит еще более ненавистных аристократов. Она даже не рассчитывала, что кто-нибудь из них окажется таким же добрым и гостеприимным, как Розочки;

Сорвав веточку растущего рядом папоротника, Майкл нежно провел ею по щеке Вивьен.

— Не стоит так волноваться, — сказал он вежливым поддразнивающим тоном. — Это твой шанс проявить себя. Чтобы общество тебя приняло.

Мурашки побежали по коже из-за прикосновения листьев, Вивьен отодвинула руку Майкла.

— Я не хочу, чтобы меня принимали, — не раздумывая произнесла она, — как не хочу выбирать себе мужа.

— Мужа?

— У Розочек какая-то навязчивая идея выдать меня замуж.

На мгновение Майкл замолчал, а когда начал говорить, его голос стал низким и глухим.

— Это они тебе сказали?

— Да. — На секунду волнение охватило Вивьен. — Дьявол! Почему же они никак не могут понять, что женщина может быть вполне счастлива и без мужчины?

Он усмехнулся, играя веточкой папоротника, медленными движениями водя ею по руке.

— Есть много причин, зачем женщинам нужны мужчины. Для денег, для детей, для компании, — его голос понизился, — а для тех женщин, кто познал ласки искусного любовника, самой важной причиной является… наслаждение.

Вивьен насторожилась. Его мужской запах пробивался сквозь холодную темноту. Верхняя часть фигуры Майкла была погружена в тень, серебряный свет луны освещал лишь ногу, все еще стоящую на скамье, да так близко, что Вивьен стоило только протянуть руку, чтобы дотронуться до него.

Она спрятала руки в колени.

— Ты поступаешь совсем не по-джентльменски, подобным образом отзываясь о женщинах.

— Прошу прощения. — Убрав ногу со скамьи, Майкл довольно небрежно поклонился, размахивая веточкой папоротник как точно шляпой с пером. — Возможно, я выпил слишком много вина за ужином.