Ирина Мазаева - Огонек в сердце

Лена заглянула через её руку в листок и показала большой палец: здорово!

«Ничего», – прыгающей рукой вывела Лиза на том же самом листке и послала его обратно.

Прошла целая вечность, прежде чем листок вновь вернулся к ней.

«Давай куда-нибудь сходим».

«Давай».

И опять – целая вечность до ответа.

«В семь у кафе «Виноград». Буду ждать!»

«Хорошо».

Лиза сидела ни жива ни мертва. Она так этого хотела, так хотела, чтобы Вася пригласил её в кафе, и это случилось.

ЭТО СЛУЧИЛОСЬ!

За окном шёл дождь, историчка что-то вещала у доски, кто-то записывал, кто-то занимался своими делами – всё, казалось, было как обычно. Но Лизе вдруг показалось, что мир стал таким чудесным! И что жизнь – прекрасна и удивительна.

«Он пригласил меня на свидание в кафе!!!» – написала она прямо в тетрадке по истории и пододвинула её Ленке.

«Счастливая. Поздравляю!» – написала та.

Кафе «Виноград» находилось в пяти минутах ходьбы от их дома, но Лиза опоздала минут на двадцать. Потому что волновалась ещё больше, чем перед приходом Рябова к ней в гости.

Вася стоял у входа, спрятавшись от мелкого противного дождика под козырьком, с букетом астр в руках.

– Это тебе! – первым делом он вручил ей цветы.

– Спасибо, – Лиза взяла их и стояла теперь с цветами в одной руке и мокрым раскрытым зонтом в другой, не зная, что делать дальше.

– Пошли внутрь! – скомандовал Вася, забрал у неё зонт, закрыл его и широким жестом распахнул дверь. – Заказывай, что хочешь! – когда они уселись за столик, предложил он, передавая ей меню.

Лиза попросила чаю и пирожное. И то и другое – самые дешёвые из ассортимента кафе. Взять что-то подороже и повкуснее ей показалось неприличным: а вдруг он подумает, что она меркантильная? Вася заказал себе кофе. А когда заказ принесли, он небрежно бросил на стол пачку сигарет.

– Ты куришь? – удивлённо спросила Лиза: раньше она не видела, чтобы Рябов курил.

– Балуюсь. Хочешь?

– Нет, – испуганно отказалась она, – я не курю.

Кругом были только взрослые, поэтому Лиза чувствовала себя немного неуютно.

– Да ладно, расслабься. Деревня ты, деревня! В городе все ходят в кафе, это круто. За окном – дождь, а мы тут сидим в тепле, наслаждаемся жизнью. В жизни всегда есть место для праздника. Нужно только уметь в это место попасть, – хохотнул он. – Крутое кафе, да? Смотри, какой стильный дизайн.

Лиза в дизайне кафе ничего не понимала, а потому просто согласилась с Васей, кивнув.

– Круто жить в городе. Без предков. Ходи, куда хочешь, делай, что хочешь. И никто не нудит тебе в ухо: делай уроки, делай уроки!

– Да, это здорово! – согласилась Лиза и попробовала отхлебнуть чай, но он оказался горячим.

Вася же подчёркнуто манерно закурил. В красивом кафе, с чашкой кофе и сигаретой он показался Лизе каким-то взрослым, старше её и умнее. Она и сама почувствовала себя совсем взрослой, ведь она оказалась в кафе, с парнем, и могла сидеть с ним здесь сколько угодно, не боясь маминых упрёков из-за позднего возвращения домой. К тому же в полумраке заведения Рябов выглядел ещё симпатичнее и таинственнее.

Лиза поймала себя на мысли, что она почему-то очень сильно волнуется – сидит и крутит на пальце колечко. И ужасно боится сказать что-нибудь не то, сделать что-нибудь не то…

Едва Лиза об этом подумала, как… Как тут же уронила своё колечко в горячий чай и совсем растерялась.

– Что делать, если блондинка кинет в вас кольцом? Мгновенно убегать, потому что в руке у неё – граната! – моментально среагировал Вася.

Лиза хихикнула, чтобы скрыть смущение.

– Да ладно, чай остынет, выпьешь его и найдёшь на дне сюрпрайз! – успокоил её Вася и тут же начал рассказывать очередную байку:

– Вчера услышал – полчаса смеялся, и это – не байка, это реальный случай. Чувак такой, нормальный, он уже универ заканчивает, в общаге мне рассказал. Это с ним и его друзьями на самом деле произошло. Прикинь, сидели они вечером тусовкой, и тут лампочка перегорела. Ну, заменили. И тут одна девчонка сказала, что если лампочку-«грушу» в рот засунуть, то потом её обратно не вытащить, потому что, типа, там какое-то давление во рту создаётся, и ни туда ни сюда. А с ними один пацан, Валера, сидел, тоже уже взрослый, техникум закончил, работает, так он пришёл после другой вечерины, и ему весело, в смысле, кривой он уже, как саксофон, был. Так он и давай спорить, что он сможет её изо рта вытащить. Ну, взял и засунул. Засунуть засунул, а обратно она не вылезает! Они её всей тусой тянули-тянули, по-разному пробовали – не получается. Ладно, решили ехать в травмпункт. Ещё транспорт ходил. Приехали, ловят медсестру. «Вот, – говорят, – у парня лампочка во рту. Вытащить не можем». Медсестра сначала им не поверила, потом увидела и в истерике побежала за хирургом. Тот приходит, смотрит и вдруг как ребрами обеих ладоней по тому месту, где нижняя челюсть соединяется с черепом! У Валеры рот открывается широко-широко, лампочка выскакивает, а чувак так и остается с открытым ртом. Хирург объясняет, что это нормально, просто мышцы были изрядно напряжены, а теперь, наоборот, они сильно расслаблены и сокращаться какое-то время не будут. Но, типа, часа через три он уже опять дальше трындеть сможет. Ладно, все счастливы, хирурга поблагодарили, он им лампочку на память вручает. Обратно в общагу им уже на такси пришлось ехать. У одного рот не закрывается, а другие ржут, как кони. Водила не выдержал: «Чё с вами такое?» – спрашивает. Друг Валеры объясняет, что тот лампочку в рот засунул, а вытащить не смог. Водила не верит, его убеждают, а он не убеждается. Видит – у чувака в руках лампочку и, недолго думая, в рот её пихает! А она, естественно, не вытаскивается. Водила на чуваков с ненавистью смотрит, а сказать, понятное дело, ничего не может. Разворачивается, и все опять едут в травмпункт. И тут их гибэдэдэшник тормозит. В машине два придурка ржут, как кони, у третьего рот не закрывается, а у водилы во рту цоколь от лампочки торчит – понятно же, что все пьяные в стельку, включая водителя. гибэдэдэшник вытаскивает алкотестер и требует: «Дыхните!», а как водила дыхнёт-то с лампочкой?! Чуваки клянутся и божатся, что он трезвый. Гибэдэдэшник, естественно, не верит: кто же в трезвом виде будет ездить с лампочкой во рту? В общем, все вместе едут в травмпункт, ловят медсестру и посылают её за хирургом. Приходит хирург, проводит процедуру извлечения лампочки. Водиле очень много чего хочется сказать чувакам, но – никак.

В этот момент Лиза уже, что называется, лежала под столом от хохота, но коварный Вася, который, казалось, вовсю наслаждался произведённым эффектом, продолжал:

– Гибэдэдэшник к нему с алкотестером, а тот трезвый. Гибэдэдэшник говорит: «Ладно, везите меня обратно». Только отъехали они от травмпункта, как он не выдержал, попросил лампочку ему показать. «Странно, – говорит, – стандартная лампочка-то». Никто ничего и подумать не успел, как он – р-раз! – и в рот её себе. Думал, наверное, что он-то сумеет её вытащить. И, понятно, она застряла! Шофёр толком ржать с открытым ртом не может, но трясётся изо всех сил от радости, что гибэдэдэшник тоже опозорился, сидит теперь, как дебил, с лампочкой во рту. Короче, в третий раз они в травмпункт поехали. Двое с отвисшими челюстями, один с лампочкой, один ржёт уже до истерики и только один ещё в состоянии говорить. Ловят медсестру, с трудом приводят её в чувство и посылают за хирургом. Приходит хирург, долго матерится, вытаскивает лампочку и разбивает её об стол. «Задолбали вы меня!» – говорит. Все уже сроднились, обнимают гибэдэдэшника, радуются, что его тоже от лампочки избавили. Вдруг в кабинете, куда ушёл хирург, гаснет свет. Странные звуки… Выходит хирург с лампочкой во рту. Кто-то из них ещё был в состоянии побежать, поискать медсестру…

С Лизы уже давно всё смущение как рукой сняло. Давно она так не смеялась!

– А что у нас-то вчера было! – легко и непринуждённо начала она. – Я тебе вчера забыла рассказать…

И она пересказала ему историю с рыцарем и старушками-сектантками: а вы готовы пострадать за веру?! Теперь уже Вася смеялся, а довольная собой Лиза радостно улыбалась.

– Да ты врёшь, это байка! – смеялся Вася.

– Да правда! Фу, ты мне не веришь, – в шутку обижалась Лиза, – а это было на этой неделе, честное слово!

Потом они обсудили школу, учителей и новых одноклассников. А когда чай и кофе были выпиты, заказаны ещё раз и снова выпиты, а пирожное съедено, Вася предложил пойти и прогуляться. Тем более что дождик уже прошёл. Стемнело, и фонари яркими жёлтыми пятнами отражались в мокром асфальте. Плавно кружились в воздухе осенние листья, но, как ни странно, было достаточно тепло и безветренно.

Они прошлись по шоссе, которое окольцовывало Лизин спальный район: по одну сторону были дома, а по другую – настоящий дремучий сосновый лес.

– Смотри, какое красивое розовое зарево над городом – Лиза даже остановилась и завороженно уставилась на облака.

– Деревня ты моя, – Рябов смело шагнул к ней и обнял за плечи, – это отражение городских огней в небе.

– Как всё прошло? – с нескрываемым интересом осведомилась Лена, едва Лиза появилась дома.

– Замечательно… – мечтательно ответила та.

– Целовались?

– Угу.

– Что, правда?! – Ленка даже на стуле подскочила.

– Да. Это был мой первый поцелуй…

– Так вы теперь встречаетесь? Вы – парень и девушка?

– Он взял мой телефон. И предложил вдвоём, без одноклассников, куда-нибудь прогуляться в субботу.

– Здорово! Только… – Лена замялась. – Мы же… помнишь, Катя сказала, что она пригласила нескольких участников клуба «Скёль» к себе, то есть к нам в гости, мы хотели с ними познакомиться. С этим твоим Явором… Тором…

– Явор – не мой. Он вообще урод, – отмахнулась Лиза. – Зачем мне какие-то реконструкторы, когда у меня есть Вася?

– Я не знаю… Я думала, тебе интересно.

– Мне интересно. Но это как-нибудь потом. Мы с Васей пойдём гулять! Вдвоём!

– Как знаешь. Я пошла спать. И тебе то же самое советую: школу, к сожалению, никто на завтра не отменял, – с этими словами Давыдова встала, сладко потянулась и направилась в свою комнату.

– А я ещё посижу, почаёвничаю, подумаю о смысле жизни, – решила Лиза: уж чего-чего, а спать ей точно не хотелось.

Она уже чувствовала, что где-то рядом звучат её новые стихи. Сходила в свою комнату, принесла тетрадку и карандаш, которым обычно записывала тексты. Залезла, как Давыдова, на подоконник, чтобы видеть розовое небо.

Чудо, которому имя – ты.

Счастье, вложенное в ладони.

В детских рисунках – невиданные цветы.

В маковом поле – кони.

Знаю, серьёзною надо быть,

А мой весёло-щенячий возраст…

Я так хочу тебе подарить

Все до одной – звёзды.

От всех бед на свете смогу уберечь.

И пусть печаль тебя не затронет.

Ведь, даже если железом жечь,

То я не разожму ладони.

– Если перемещать точку, получится прямая, если перемещать линию – плоскость, а это уже двухмерное пространство. Перемещать плоскость – получим тело, трёхмерное. А если перемещать тело? – Лена захлопнула учебник по геометрии и уставилась на вошедшую Лизу.

Лиза долила в чайник воды и включила его.

– То есть ты хочешь сказать о возможности четырёхмерного пространства? Но как перемещать тело, куда?

– Если линия перемещается, продолжая себя, плоскости не будет, будет просто длинная линия. Перемещение должно быть из себя, за пределы себя… Только вот как перемещать тело за пределы себя?

– В том-то и дело, что тело бесконечно, и перемещаться ему некуда.

– Просто мы не можем себе всё это представить, – вздохнула Лена. – Разве что во времени…

– Время и пространство, конечно, взаимосвязаны, но и взаимно противоположны, – веско выдала Лиза услышанную где-то фразу и предложила: – Может, закончим на сегодня с уроками и попьём чаю?

Лена кивнула, согласившись с последним предложением, но от спора не отступила:

– Значит, ты думаешь, что время, как четвёртое измерение, не работает? Но вот ты, к примеру, была вчера, есть сегодня и будешь завтра.

Лиза разлила чай, пододвинула Лене её кружку.

– А вот и нет! В пространстве я знаю, где я была, где нахожусь и где буду через минуту, или завтра, или через неделю. И это зависит от меня. Смотри: оп! – она подошла к подоконнику и за руку стащила с него подружку. – И вот так! – и они обе сели к столу. – А если говорить про время, то есть только прошлое, настоящее вообще непонятно где, потому что каждую секунду начинается будущее. А будущее вообще неизвестно. А значит, его не существует. Потому что ни я, ни ты не можем быть ни в чём уверены.