— Что это вы надумали, графиня, — обратился к ней Магнус, — хевдинг ведь запретил вам покидать спальню.

— Ты ничего не понимаешь, — воскликнула Кларисса, — я знаю, что моему мужу грозит опасность! Надо спешить ему на помощь! Хотя бы не опоздать!

— Наш хевдинг — хороший воин, — с гордостью сказал ей викинг.

— Да, да, вам не стоит беспокоиться, — послышались голоса из толпы.

— Беньот, где ты? — закричала истошно графиня.

— Я здесь госпожа, — из толпы вышел начальник стражи.

— Беньот, объясни им, что я бы не стала спускаться по простыням, если бы не чувствовала беду! Ах, если бы отец меня тогда послушал! Где моя Сейла? … Сейла! Где моя лошадь? Нет уже времени! — и она изо всех сил понеслась на конюшню.


Никто не посмел остановить графиню, и молодая женщина, вскочив на свою белоснежную кобылицу, поскакала к парому. Мужчины не смогли остаться на месте, и мгновенно замковый двор закипел людьми и лошадьми. Целое войско было снаряжено в течение нескольких минут и после недолгой переправы уже мчалось в сторону озера. Тонконогая кобылица Клариссы сразу же вырвалась вперед и намного опередила тяжеловесных коней дружинников. Ее белая шелковая рубашка — женщина сняла неудобное платье, чтобы было легче спускаться, трепетала на ветру, обнажая хрупкие плечи юной всадницы. Кларисса обхватила кобылицу за белую шею и прижалась к ней как можно ближе, стараясь не мешать благородному животному быстрее мчаться на помощь Ингмару. А Сейла, своим верным сердцем чувствуя беду, не нуждалась в понукании, и летела изо всех своих лошадиных сил. Скоро уже и воинов не стало видно, настолько графиня опередила дружину Ингмара.


— Перед смертью я все-таки хочу сказать вам, — проговорил Ги — мужчины стояли спиной друг к другу, пытаясь отбиться от атакующих воинов барона Доната, — я ни в чем не виноват.

Ингмар не ответил. Он только успевал отражать атаку за атакой. Двое мужчин, размахивая мечами, не давали приближаться врагам, но силы были явно неравны. Исход схватки был предрешен. Когда стало видно, что Ингмар и Ги, раненый в руку, совсем измотались, барон де Брюнне достал свой меч и подошел поближе, чтобы доставить себе удовольствие нанести последний удар.

— Вот так, — засмеялся он, — сейчас ты ответишь мне за тот пинок, гнусный язычник! Я своими руками убью вас обоих! Больше никто не посмеет безнаказанно наносить мне оскорбления!

Наконец Ги не смог выдержать одного из ударов, и соскользнувший с гарды клинок рубанул ему по плечу. Юноша обмяк, его тут же схватили за руки и бросили на землю. Один из воинов размахнулся мечом.

— Стой, не смей, — заорал Донат, — я сам прикончу юнца, после того, как нормандца отправлю в его Валгаллу! — бандит послушно опустил оружие и наступил ногой на окровавленную грудь молодого барона.

Спина норманна осталась открытой, и он отступил к могучей иве, пытаясь закрыться. Но дерево не давало викингу свободы движений, да и воины, сражавшиеся с ним, часто менялись — лишь опыт и мастерство Ингмара позволяли ему так долго держаться. Франки нападали по двое-трое, граф бился же в одиночку. Уже ни на что не надеясь, Ингмар продолжал отражать шквал ударов. Он полагал, что, находясь на берегу озера, может сильно не беспокоиться за свой тыл, но кто-то из бандитов Доната прокрался по мелководью, прикрываясь зарослями ивняка. Совсем близко подобраться трусливый франк побоялся и швырнул издалека чем-то тяжелым в затылок могучему норманну. От неожиданного удара на мгновение у Ингмара потемнело в глазах, он пошатнулся — этого было достаточно, чтобы он оказался распростертым на земле. Его меч отлетел в сторону.

— Вот и все, дорогой, — прошипел барон, любовно поглаживая свой острый клинок. Викинг без страха смотрел в маленькие, заплывшие жиром, злобные глазки противника, его губы беззвучно шевелились, шепча какую-то норвежскую молитву.

Вдруг послышался отчаянный женский крик, и Донат оглянулся. К месту схватки мчалась прекрасная всадница. Казалось, ее лошадь не касается ногами земли, так быстро она неслась. По пышным золотисто-каштановым волосам и белоснежной изящной кобылице барон сразу узнал Клариссу и замахнулся мечом. Но мгновения, которое понадобилось франку, чтобы оглянуться, хватило Ингмару. Викинг бросился в ноги толстому барону и, сбив на землю, оттолкнул его меч в сторону. Воины барона застыли в недоумении, а противники, вцепившись друг другу в горло, покатились по пыльной земле.

— Чего уставились, идиоты! — прохрипел полузадушенный Донат, — кончайте его!

По команде старшего франки оттянули норвежца в сторону. Несколько человек заломило ему руки за спину, и предводитель разбойников поднял меч для последнего удара. Но в этот момент Кларисса уже домчалась до места боя и, прыгнув с Сейлы, упала прямо на мужа. Она обняла его за шею, прикрывая своим хрупким телом. Бандит невольно опустил меч, но потом снова замахнулся.

— Стой, дурак! — сипел, разминая поврежденное горло, стоявший на коленях Донат, — ее нельзя убивать, тогда все впустую!

Тогда предводитель банды схватил своей железной рукой Клариссу за плечо, да так, что та застонала от боли, и попытался оторвать от викинга. Но молодая женщина еще сильнее обхватила крепкую шею мужа, намертво вцепившись в него.

— Убивайте нас вместе, негодяи! — кричала она.

Когда Ингмар увидел, как закрывает его своим телом Кларисса, готовая ценой собственной жизни защитить мужа, неимоверная любовь охватила его душу. Услышав, как вскрикнула от боли жена, он рассвирепел — уже ничего не могло остановить остервеневшего норманна. Та беспредельно огромная сущность, частью которой является воплощающаяся в этом мире душа человека, возмутившись, восстала и мгновенно вошла в тело викинга — невероятно могучая сила влилась в его жилы. Оттолкнув Клариссу, Ингмар вскочил, вырвал из рук ошарашенного франка меч и одним взмахом, наискосок через плечо, разрубил его до самого паха. После этого норманн, размахивая мечом, бросился на остальных франков, но те, к его удивлению, не стали сражаться, а, вскочив на лошадей, помчались прочь. Впереди всех, безжалостно вонзая шпоры в бока своего коня, несся барон де Брюнне. Граф оглянулся — вздымая по дороге клубы пыли, к озеру неслось объединенное войско Мелана — около сотни франков и норманнов.


— Перевяжите вначале барона, — приказал граф, — он пострадал намного сильнее меня!

Когда сопернику оказали помощь, Ингмар подошел к нему с запиской в руках.

— Это не моя рука — закричала Кларисса, вырывая записку из рук мужа, — я даже не знаю, чей это почерк!

— Я знаю, моя родная, что ты ни в чем не виновата, и буду сегодня вымаливать у тебя прощение — прошептал ей на ухо муж, — в замке есть соглядатай этой толстой свиньи де Брюнне, и мне нужно выяснить, кем написаны эти записки. Я догадываюсь, кто в этом замешан, но, несомненно, у нее есть сообщник. Вряд ли твоя служанка обучена грамоте.

Брови графини взметнулись вверх.

— Жанна?! Не может быть! Она выросла вместе со мной! Эд!

Начальник стражи находился недалеко и быстро отозвался.

— Неужели Жанна могла меня предать, что заставило ее так поступить? Я ей так верила! — потрясенная Кларисса ухватилась за мужа, чтобы не упасть. Тот бурный прилив энергии, который поддерживал ее в те страшные минуты, когда она увидела, как над Ингмаром занесли меч, закончился, и молодая женщина едва держалась на ногах. А предательство Жанны совершенно доконало ее. Ингмар подхватил ее на руки и усадил на Дагни.

— Все, едем в замок! Пока об этом никому ни слова!

— Гро! — Ингмар подозвал молодого викинга и, когда тот приблизился, отошел с ним в сторону:

— Мы не будем сильно спешить, а ты мчись как северный ветер и передай Магнусу мой приказ — срочно запереть служанку Жанну в подвале. Но при этом…. - граф доверительно положил руку на плечо молодому воину, — она не должна и слова никому успеть сказать, да и вообще нежелательно, чтобы кто-то видел, как ее поведут в подземелье замка. Гро понимающе улыбнулся — он всегда отличался сообразительностью — и, вскочив на коня, умчался в направлении замка Мелана.

В темнице

Весь этот трудный день погода была удивительно тихая, в воздухе стояла жаркая мгла, которая к вечеру начала быстро сгущаться. Солнце уже близилось к закату, когда бледная луна, не дождавшись своего часа, появилась на небе. Дневное светило из белого стало желтым, потом оранжевым и, наконец, красным; в таком виде оно и скрылось за горизонтом. На душе у Клариссы было очень легко, несмотря на напряженные события дня. Все переживания предыдущих недель разом схлынули и разрешились за несколько минут. События теперь казались мелкими и незначительными по сравнению с тем, что Ингмар осталсяневредим. А ведь промедли Кларисса хотя бы одно мгновение — и его уже не было бы в живых! Снова, и снова она переживала тот ужасный страх, когда мчалась на Сейле и молила бога лишь об одном — только бы успеть! От таких волнений силы оставили молодую женщину, она расслабилась и, опершись на сильную грудь мужа, почти дремала под монотонный стук копыт неспешно бредущего жеребца. Так и ехали они, обнявшись, по каменистой равнине, а сзади двигалась длинной шеренгой дружина замка Мелан. Ингмар и Кларисса не прислушивались к веселым разговорам дружинников, сопровождаемых хохотом и грубыми шутками, а тихо наслаждались покоем и приятной поездкой. Стало смеркаться. Ингмар обратил внимание, что сумерки были очень короткие: как-то слишком быстро опустилась темнота. Кавалькада медленно двигалась вдоль реки. Сена совершенно успокоилась, нигде не было слышно ни единого всплеска. Казалось, будто река погрузилась в мягкий сон. Наконец показалась переправа.

— Она в подвале, и никто ничего не видел… — прошептал Гро, как только Ингмар соскочил с коня. Графу стало ясно, что арест Жанны сохранен в тайне. Он вместе с молодым викингом прошел по крутой каменной лестнице и, лязгнув засовом, толкнул ногой тяжелую дубовую дверь. Резкий скрип заставил Жанну вздрогнуть и прижаться к стене. Служанка исподлобья смотрела на своего хозяина. Никогда раньше Ингмару не доводилось видеть в ее глазах такую звериную ненависть. Граф медленно вошел в темницу и приблизился вплотную к предательнице. Жанна отвернулась, было к стене, не выдержав тяжелого взгляда вождя викингов, но тот взял женщину за подбородок и повернул ее лицо к себе.

— Ты хотела моей смерти, — наконец прервал тишину низкий голос Ингмара, — а отправишься на тот свет сама.

Жанна вдруг закричала и бросилась в ноги графу. Еще за минуту до этих слов служанка думала, что найдет в себе силы притвориться, обмануть молодого хозяина, что-нибудь придумать. Но пронзительно-презрительный взгляд Ингмара парализовал ее волю, а тихо сказанные зловещие слова окончательно лишили сил. Женщина упала на пол и зарыдала.

— Не реви, сука, — рявкнул Гро, но граф остановил его.

— Жанна, — тихо, и оттого еще более страшно прошелестел его голос под сырыми сводами подвала, — твоя смерть будет ужасной. Но ты можешь облегчить себе участь, если чистосердечно все расскажешь.

Предательница затихла, пытаясь уловить хоть какую-нибудь надежду в словах графа. Но потом встрепенулась:

— Я ни в чем не виновата! Меня просто попросили указать вам на недостойное поведение мадам Клариссы!

— Я еще не придумал, как тебя наказать, но клянусь, у тебя будет много времени, чтобы в страхе гадать, какую казнь я тебе изберу за твое предательство, — с этими словами Ингмар двинулся к выходу.

— Мессир! — закричала Жанна.

Граф повернулся уже в дверях и вопросительно посмотрел на служанку.

— Я сделаю все, что вы скажете, простите-е-е! — последнее слово Жанны перешло в вой.

— Кто писал записки? Говори, быстро! — закричал граф.

— Это священник Арлетте! Это все он! Он ненавидит вас после того унизительного венчания, которое вы устроили в церкви. И еще он ненавидит норманнов.

— И он встал на сторону барона Доната? Он, что лучше меня?

Последние слова графа потонули в шуме, доносившемся из-за приоткрытой двери.

— Не смейте меня задерживать, — раздался взволнованный голос Клариссы, — я хочу с ней поговорить!

С этими словами молодая женщина буквально ворвалась в подземелье и с ходу, не обращая внимания на мужа и его помощника, подбежала к пленнице.

— Я так верила тебе, — неожиданно низко прозвучал ее голос. Кларисса подняла руки, как будто собиралась вцепиться ногтями в лицо предательницы, что та вся съежилась. Но в последний момент опустила руки и проговорила:

— Я прикажу разорвать тебя на куски, негодяйка, ты хотела разрушить мою жизнь, убить моего мужа…

Было видно, что своей хозяйки Жанна испугалась еще больше, чем графа. Но спустя несколько минут женщина пришла в себя, и на покрывшемся румянцем лице отчаянными огоньками заблестели запавшие глаза.