— Уходим! — гаркнул он радисту сквозь горячую резину наушников. — Что там старшина?

— Молчит.

Их видно со стороны дороги и реки, а им открыта лишь часть поселка, а наводить отсюда трудно. Да и перестреляют их здесь всех — или любители тесных боев чечены постараются, или свои же дальнобойщики замесят. Лишь бы комбат покрасивее доложил!

— Уходим.


Капли горячего пота, цепляясь за виски, брови и ресницы, плывут по лицу и шее. Пока они поднимались, надежда, что грань подозрения и уверенности не сотрется, не покидала братьев, но спокойствие смерти разбило все. Отец и Мусса погибли, не успев понять, что произошло, заподозрив, но не почувствовав ее — кто-то точно и аккуратно вложил им по пуле в головы. Стандарт войны — несогласный с ней умирает первым. Аслана именно об этом предупреждал отец, а сейчас сам доказал ему это. Расул передал снизу, что подстрелили двоих, офицера и радиста. Но снайпера они не видели, или не заметили, и теперь Аслан, глядя на красно-серое ничто, думает о нем, о том, которого не было. Заноза в голове — но злобы нет, а несогласие и желание мести, как оправдание себя, въедливой и липкой волной накрыла солнечный свет, а все внутри — легкие, дыхание, стук сердца наполнилось холодными, мокрыми опилками.


Иса, он шел за братом метрах в десяти, но по тому, как брат остановился, понял, что Аслан увидел то, чего так боялся увидеть. Холод внутри, пустые глаза брата и страх, что снайпер сейчас разглядывает их неподвижность, и вдруг воспоминание — непонятные слова и такой же пустой взгляд русской девушки: "Ты никогда не терял близких, только поэтому ты так страдаешь". Сегодня экзамен.

Наверху забекали козы, и братья уперлись взглядами друг в друга — так устроены звери, их крики слышно далеко, и в пустоте глаз Аслана Иса увидел вспыхнувшую, но уже перекаленную спираль плавящей разум мысли. Его рука потянулась к рации, а Ангел Смерти, если он и был здесь, то их не дождался и уже улетел, незамеченный, по своим многочисленным делам.


Бекнула коза, другая, а их тут с десяток, а это такая зараза, что сказав "бе", в лучшем случае остановится на второй сотне. Так вот почему там оказался этот старик! Хотя разведчиком у них может быть всякий — и мальчишка, и женщина, и старый пень с самой зубчатой в мире бородой. Козы рассматривают чужака, неверного гяура. Глаза по бокам — как стереотрубы, а узкие прорези зрачков в желтых кружках — как переключатели каналов на старых телевизорах, как необжаренные зерна кофе. Волной схлынул лес, кое-где забегая на лысоватую и покатую вершину языками темно-зеленой листвы. Внизу голоса, их слышно, и кажется, что близко, и сколько их там — неизвестно. Хотя, судя по засаде — немного. Можно было бы затаиться и потом уйти — но лес почти без подлеска, а преимущество оптики невелико — шлепнут из-за дерева, и все. Да еще сторожевые козы, пожиратели этого самого подлеска, как назло! А на что же еще?


Мамука взмок — по горам так не ходят. Аслан и Иса засекли снайпера — чудак, он ломанулся вверх, и теперь Мамука по диагонали влево и тоже вверх, как горный козел, шуршит по склону, чтобы, обозначив себя, отрезать русского от своих, еще больше напугать его и не дать возможности повернуть. Расул ушел вправо — медлительность в очередной раз выручила его, и ему достался понижающийся в его сторону склон. Еще немного — и кончились деревья и тени, лес, как серп об пень, споткнулся о траву, и Мамука увидел, как вдалеке по голой выпуклости движется точка, темнея на фоне сохнущей травы, а за ней плетутся две знакомые фигуры — Аслан и Иса. Мамука не поверил своим глазам — кажется, снайпер вышиб мозги не только их старому, но и им? Они вышли на открытое место, и стоит русскому только обернуться… Странный парень, почему он не стреляет? Ведь не два патрона у него в обойме? Однако надоело рассуждать и, подняв автомат, он выстрелил, почти не целясь.


Алексей на бегу полуобернулся на автоматную очередь. Но это только инстинкт — с такого расстояния попасть можно только наудачу. Да еще подъем, дыхание — нет шансов. Он правильно сделал, что не попытался уйти по кромке леса — стреляют те, кто шел наперехват. А вот двое за спиной — проблема. Бегут в наглую, не скрываясь. Ну как с такими воевать? Джигиты! Те, которые ибн Шахиды.

Грохнул опасный ПК — быстро поднялись. А те бегут молчком. Может, развернуться и заняться? К долгому бегу и быстрой стрельбе ему не привыкать. Но что-то не так, и, вероятно, внутренний голос или трезвый расчет, в ритм дыханию и против его воли связывает этих двоих со стариком, а чувство самосохранения, оттуда, из-под копчика, объясняет, что у его преследователей мало сил после быстрого подъема, и подсказывает: "Ноги!". Он хорошо оторвался от них по прямой, еще бы, лишь бы не промахнуться мимо моста, а там, выше по течению, легко можно переправиться обратно и свалить по склону к колонне, подальше от поселка. Ноги!


Расул не поверил своим глазам — Аслан и Иса бегут за вжарившим во все лопатки русским. Дела! Далеко слева он услышал автомат Мамуки — ага, нужно шумнуть, чтобы этот козел не вздумал заложить вираж. Похоже, у этого парня от страха не все дома, хотя, почему только у него? Вздрогнувший и задергавшийся пулемет попытался развернуть его, вырваться из рук, но Расул привычно и с удовольствием справился с ним. А русский явно уходит — бегает быстро.


— Ну что там?

Радист сдвинул мокрые наушники.

— Наши говорят, перехватили разговор, что они преследуют снайпера, гонят его к реке. Говорят: "Бегает быстро". Вызвали подмогу из поселка. Наверное, завалил какого-то шишку.

— Злые, наверное, — мелькнул в памяти Коняева спортивный прикид Алексея. — А остальные?


Вот он, мост. Неширокая, отсюда, с высоты, мятая лента реки — где-то больше синего, где-то белого. Деревья плотными стенами обступают ее с обеих сторон, но на противоположном берегу угадывается тропа, почти дорога, ведущая вниз, в поселок. Весь он, со своими маленькими домиками, с враждебным и странным очарованием растекся по склону и берегу падающей реки, и может уместиться на двух ладонях. Но ладони заняты и сжимают спасение — СВД. Именно сюда тащил их летун — хорошее место для спокойной работы.

Он оторвался, это естественно, и сейчас у него есть несколько секунд отдыха и несколько сотен метров, выигранных и выгодных, и возможность подумать — прежде чем он шагнет в неизвестность. А те двое за спиной выдохлись, но не сдались. А ему нужно спуститься вниз и выйти точно к мосту. Это несложно — тропа идет прямо вниз и есть соблазн побежать, а если старик водил здесь своих коз, то значит, чисто?

"Беги Лола, Беги!" — вспомнил он название какого-то нудного буржуйского фильма, и шагнул, не побежал, двинулся вниз, в тень деревьев, оставляя за собой и за спиной травяной покров покатой высоты и двух пока еще живых дебилов. Парочка бежит за ним, как привязанная. Можно было бы остановиться и подождать, но что-то не так, или так как надо — если они не отстают, бегут, рискуя жизнями, значит у моста никого нет, на что он и надеется. А если это так, то к нему уже спешат из поселка. Нужно перебраться на ту сторону быстро, и тогда его не прижмут к реке, а лес из опасности превратится в преимущество.


Расул немного отдышался. Склон круто уходит вниз, а вон он и мост, в начале немного скрыт деревьями, но, в общем-то, видно хорошо. Он не рванул, бездумно, вслед за братьями, как и Мамука — потому что глупо. Этот парень классно стреляет, что стоит ему обернуться? Но если он до сих пор этого не сделал, значит, этому есть цена? В любом случае подставляться ни к чему, это уже их семейное дело, а вот отсюда, сверху, достать его можно — и Расул, имея в запасе пару-тройку минут, как на стрельбище тщательно установил пулемет и прищелкнул к нему нагревшийся на теле прицел. У нег есть время и, похоже, чудак сам загоняет себя в ловушку?


Алексей поумерил пыл, боясь потерять направление, да и склон оказался слишком крут и неудобен для быстрых шагов. Не хватало еще ногу сломать, или подвернуть. Он загонял их, это ясно и, видимо, их не так много, как предполагалось, но менять что-либо уже бессмысленно, а к воде прижать и двое смогут. Его преимущество — расстояние плюс длинный ствол и стеклянный глаз его винтовки, предоставленное горами пространство и собственная выносливость, что сомнению не подлежит. А еще есть странный азарт, непонятный, незнакомый, неспортивный, не умещающийся за бортом БТРа, схожий разве что с азартом шахматной партии, с ожиданием развязки несложного цейтнота. Правда, в шахматы играть он не умеет. А под копчиком ноет подсказка — если они попали в засаду, значит мост свободен? Значит, перейдя на ту сторону, он получит множество направлений для ухода.

Просвет в деревьях, сквозь листья блеснуло солнце, расширилась тропа, спуск стал менее крутым, а затем почти горизонтальным, усилился шум реки — и Алексей увидел провисший на тросах мост. Никого, не слышно и погони, шумит река — прислушиваться глупо, и он, оглядевшись, прислонился спиной к стволу и прицелом придвинул дальний берег. Никого и ничего, но страшно, однако предстартовые секунды уже включились в медленный отсчет.

Он побежал — загромыхали под ногами скрипящие доски, но шум воды и почти не слышно, только скрип проникает в уши. Ожидание выстрела, в спину или навстречу — и он вспомнил начало лета, красивые ноги перед глазами, и какая-то ерунда, тогда, из такого же скрипа влезшая в голову… но каждый шаг быстрого бега — а по подвесному мосту трудно бежать, выбивает сомнения, тем более воспоминания. Сквозь шум холодной воды он услышал, как сверху снова заработал ПК, желанием пригнуться вздрогнули мышцы, одновременно толкая тело вперед. Ноги, кажется, и в самом деле задергались быстрее — раскачивается мост, но нужно бежать.

Он был почти на берегу, когда сзади раздались две автоматные очереди. Ожидаемо и неожиданно — он ведь надеялся, что обкуренные джигиты отстали — и он споткнулся, упал, вцепившись в винтовку. Старые доски настила у глаз — он чуть не врезался в них носом, а сзади сквозь шум реки громыхнула уже двойная очередь, и эхо. Он рванул вперед. Вот они, деревья, еще каких-то десять шагов. Треснула кора — то пуля попала в ствол, а он пригнулся — инстинкт, мешающий бежать. Такое впечатление, что он в густой воде, но вот и дерево с пулевой отметиной… все. Свалившись и достав дежурные гранаты, Алексей швырнул их на мост и закатился за спасительный ствол.

Вдох, выдох — громыхнуло раз, другой, звук ушел гулять между склонов, а он отполз, а затем и побежал. Он в безопасности, пока, но эта безопасность должна быть подвижна. С того берега пустили ракету — значит, его боятся. А мост почти не пострадал — закон бутерброда, как известно, всегда падающего маслом вниз — гранаты, это тоже всегда, отскакивают от досок. Так просто мосты не взрывают, даже подвесные.


Братья расстреляли магазины — все, русский скрылся, дважды на прощание легко взмахнув рукой. Два взрыва грохнули почти одновременно, швырнув доски в гулкие склоны. Все. Аслан заплакал в автомат, а Иса, перевернувшись на спину, выпустил в небо ракету.

* * *

14.


Телеграммы:

= поздравляю с двухтысячным желаю счастья и благополучия тебе и твоим близким =

= утром прошлого первого января вломились пожарные теперь почтальон однако с рождеством =

= расскажи что горело =

= в подъезде расплавились чьи-то мозги но их быстро затоптали пожарные однако дай знать если тебя заинтересуют подробности =

= почему будили тебя =

= будили всех а рассказать это как позвонить написать приехать нужное подчеркнуть =

= на твое усмотрение можно телеграфом =

= приеду позвоню однако =

Прошло пять лет — зачем, почему, какого черта она вдруг решила прислать поздравление? Случайность или неизвестная причина, сам собой попавшийся на глаза адрес в записной книжке, не нарочно перевернутый лист, любопытство? Двухтысячный год, а в прошлом точно так же около девяти утра первого января его разбудили пожарные. Комната от форточек и выше наполнена дымом, люстра перевернутым грибом торчит из него, но соображать трудно: он пришел домой лишь час назад, толком еще не уснул и во многом еще не проснулся, и ничего не понял, когда, открыв дверь, увидел перед собой бравые брезентовые костюмы, шлемы и фонарики. Веселые лица и бодрые фигуры, а он с трудом и по-разному нашел рукава халата.

— У вас есть задымление? — примерно так, на своем, пожарном, почти непонятном для него языке спросили костюмы.

Так вот что это такое! Это — дым. В носу черно и пахнет гарью, а он подумал, что ломятся соседи снизу, что он, возможно, залил их, принимая послепопоечную ванну. Первое января, девять утра!

— Дым есть, — качнулся во рту язык, как пассажир со стаканом горячего чая в вагоне.