– Дорогая моя, я не мог, не заметить вашего угнетенного состояния и не могу, не волноваться, что тому послужило причиной. Клянусь, я устраню любое обстоятельство, мешающее вам радоваться нашей любовью.

– Бренсон подошел ближе и воспользовавшись тем, что здесь никого не было наклонился к Джулии за поцелуем.

Сначала она хотела остановить его, учитывая, что они в общественном месте и их могут увидеть, но потом подумала, что не скоро ей доведется вновь почувствовать нечто подобное. Его поцелуи будили в ней много разных чувств, среди которых была и нежность, и тепло, и страстность, и преданность, и любовь, разумеется. Чувство в юной груди распустилось, как распускается цветок.

Жаль только распустился этот цветок не в том месте и не к тому человеку. Она не хотела всего этого лишаться, однако разум говорил, что нельзя любить и сознательно вредить любимому. Поэтому ее решение было ничем иным как проявлением самой чистой любви.

Несколько секунд блаженного забытья были прерваны внезапно раздавшимся шумом возле дверей, ведущих на террасу. Едва Редингтон отступил от невесты на шаг, тишину разрезал острый как меч женский смех. Леди Кембелл вплыла через двери в сопровождении двух кавалеров, обдав присутствующих дружелюбным взглядом и запахом крепкого парфюма.

– О, лорд Редингтон вы здесь! А я уже начала беспокоиться куда это вы запропастились. Господа, разрешите вас представить, – она по очереди назвала сопровождающих ее двух мужчин. Они были из мелкого дворянства, много ниже самого Бренсона. Это навело на мысль: хоть Сесилии и посчастливилось стать графиней, круг общения все равно остался не многим лучше, чем до того. Тому было логическое объяснение. Ее покойный муженек – его милость граф Кембелл – был просто до ужаса похотлив. Прежде чем остановить свой выбор на юной мисс Нельсон, а до этого ему как раз стукнуло шестьдесят – он перебрал знатное количество девушек. Ко всему прочему он часто был неразборчив и соблазнял невинных дочерей своего сословия. Это послужило ему плохую службу. К тому времени, как он снизошел до класса мисс Нельсон весь высший свет обходил его стороной. Даже Бренсон при всей пикантности своего положения мог похвастать большим числом знатных лиц среди друзей, нежели покойный граф. Так что кроме денег (которых оказалось меньше, чем ожидалось) и самомнения, он не оставил своей вдове ничего. Именно поэтому она до сих пор прозябала в глуши, вместо того, что сверкать в столице.

– А вы тут я вижу совсем скучаете в одиночестве, – звонко продолжала она, явно флиртуя, – как хорошо, что мы тоже решили подышать.

– Я вовсе не скучал, – немного негодующе ответил Бренсон, – мисс Честер тоже вышла подышать, так что…

– Ах ну да, – мельком окинув Джулию небрежным взглядом, искривила в усмешке рот Сесилия. – Что же это вы юная мисс без сопровождения? Боюсь, ваша компания испортит вам репутацию!

Джулия, до сих пор молчавшая, сразу поймала на себе два заинтересованных взгляда. Нехотя ей пришлось оправдываться.

– Моя сестра была со мной, но только что вышла, ей не терпелось потанцевать, – последовал ответ, ложный конечно. Они не виделись с Абби с самого начала бала. Да и вообще в связи с последними событиями между сестрами царила тихая вражда. Абби не могла пережить, что все кроме нее выходят замуж и намеревалась исправить свое положение в кратчайшие строки.

– Да, я видела ее в паре с каким–то неловким коротышкой, – бестактно заметила леди Кембелл – бедняжке явно не повезло с кавалером. Чего не скажешь о вашем обществе. Хотя на дуэнью лорд Редингтон вы не тянете.

Сесилия вновь перевела взгляд на Бренсона, неожиданно для себя встретив задетое выражение глаз. Шутка вызвавшая смех у двух других мужчин все еще присутствующих рядом, не вызвала отклика в нем.

– Простите, но мы вынуждены покинуть ваше общество, – холодно заявил Бренсон, – я пригласил мисс Честер на танец. Мадам, джентльмены…

– Танец, – не сдержалась Сесилия, – третий если не ошибаюсь?

Джулия боязливо глянула на Редингтона, его лицо если и выразило беспокойство, то самую малость. Леди Кембелл заметила их прошлые танцы и, если он снова ее позовет – это будет означать лишь одно: в глазах общества они будут обручены. Кажется, избежать огласки не удастся. Что ж это едва ли ухудшит ситуацию. Девственности она лишилась, а вместе с ней и шанса выйти замуж за кого–то другого, что ж какая теперь разница.

– Именно, – подтвердил Бренсон

Сесилия лукаво улыбнулась.

– Лорд Редингтон, наверное, хорошо танцует не так ли, мисс Честер?

– Очень, у него явный талант, – смело ответила Джулия, поняв к чему ведет эта дама

– Жаль я не знакома с этим его талантом. Я думала, он талантлив только в чтении поэзии.

Эта реплика вызвала нужный эффект, если джентльмены ничего особого не узрели в этом диалоге, то Джулия поняла больше, чем хотела бы. Она ничего не сказала, а лишь печально глянула на жениха. «Значит, тетя Бет была права, разочарование не заставило бы себя ждать».

Вскоре они уже танцевали, не успев обсудить сказанное Сесилией. Но по взгляду Редингтона читалось, что слова, брошенные леди Кембелл, его обеспокоили. И когда Джулия сказала, что хочет покинуть бал, он, недоумевая, стал расспрашивать.

Стоя в ожидании кареты на улице перед театром где и проходил бал, Джулии ничего не осталось как сказать правду. На улице шел мелкий снег, потихоньку переходя в настоящий снегопад. Свет луны терялся в свете уличных фонарей и огней из окон бального зала. Воздух обдавал холодом кожу лица и рук Джулии, вызывая мелкую дрожь. Сильнее закутавшись в свою новую шаль, девушка набрала побольше воздуха и произнесла:

– Нам следует разорвать помолвку.

– Что? – засмеялся он в ответ. – Хватить тебе. Ты переутомилась.

– Нет. Я говорю вполне серьезно! Я хочу разорвать помолвку.

Кажется, снег замер вместе с дыханием Бренсона от этого шокирующего заявления. Не веря своим ушам, он схватил невесту за плечи и, впившись взглядом, переспросил.

– Разорвать?

По щеке Джулии скатилась слеза, растаяв на губах вместе со снежинками, вновь посыпавшимися с ночного неба.

– Да.

– Но почему, из-за Сесилии? Я не думал, что ты поймешь буквально – это было до тебя…

– Нет не из-за нее. Мы просто не пара.

– Что ты такое говоришь? – Бренсон еще сильнее сжал ее за плечи, словно веря, что это ее удержит. –Я люблю тебя!

– Вы мне это уже говорили, но вы не спросили главного.

– Что? – смутные неприятные догадки стали заполнять голову. – Хочешь сказать, ты ничего ко мне не чувствуешь? Но мы ведь…

Джулия решила играть до конца и, зная, что после потери невинности она не нужна будет Пипарду, придала голосу безразличности и сказала.

– Разве для этого всегда нужна любовь?

Точно небо обрушилось Бренсону на голову, так подействовали на него ее слова. Неужели это возможно! Неужели это ему такое говорят, а не он жестоко отрезвляет свою очередную жертву?

– Это что злая шутка?

– Нет, просто мне нужен был жених, чтоб отделаться от нежелательного брака с человеком, которого леди Кембелл окрестила неуклюжим коротышкой. Вы ухаживали за мной, и я решила воспользоваться этим.

Бренсону стало дурно. А через секунду ним овладела странная горькая ярость.

– Не слишком ли большую цену ты заплатила, за это? Как тебе это поможет?

– Я бы все ему рассказала, хотя делать этого не придется. Вчера Абби согласилась стать его женой. Я свободна.

– Еще нет, – оборвал ее Бренсон, – ты дала мне слово! В порыве он снова приник к ее губам, но она, зажмурив глаза и глотая слезы, лишь на секунду ответила.

– Нет! – оттолкнув его от себя, крикнула Джулия. – Все кончено! Я не стану вашей женой. Я не люблю вас.

Сердце Бренсона больно сжалось всего на секунду, а следом его пронзила острая боль.

– Значит твоя сестра сегодня мне сказала правду, – бессильно произнес он.

– Какую правду? – ее сердце тоже больно сжималось, а глаза жгло слезами. Его реакция была более искренней, чем она ожидала. Мысль, что она приносит боль, просто убивала.

– Она сказала ты, использовала меня. Говорила, что ты коварная и расчетливая, а я не хотел верить.

Джулия всхлипнула.

– Простите, я думала такие, как вы неспособны на любовь. Я думала получив, чего хотите – вы забудете обо мне.

Словно в бреду Бренсон поднял на нее глаза полные безнадежного отчаяния.

–Такие, как я?.. – он запнулся, словно борясь с приступом тошноты. Несколько минут он смотрел, не понимая, как такое может с ним происходит. Как какая-то девчонка, смогла так ловко его обкрутить, а потом жестоко растоптать… так вот что чувствуешь, когда тебе разбивают сердце –эти слова описывают ощущения очень… точно. – Вы правы, – внезапно с горечью вымолвил он, – раньше я тоже так думал.

Подошел кучер, сообщил, что карета готова и можно отправляться.

– Отвезите мисс Честер, куда она прикажет, – приказал

Бренсон

холодно. После молча развернулся, и ушел обратно по направлению в зал.

Джулия секунду смотрела ему в след, а когда села в карету разрыдалась горькими горячими слезами. Если бы он знал, как болит ее собственное сердце в эту минуту, он бы ни за что ее не отпустил. Как же теперь жить с этой болью? И жизнь ли это будет?

Глава 17

Время тянулось медленно. В мрачном, сыром Лондоне в свои права вступала весна, хотя погода ничем этого не выдавала. Подняв ворот пальто повыше, Бренсон быстро пересек улицу и остановился возле одного из тех затейливых зданий, которые на общем фоне выделяются своей строгой изысканной красотой. Расположенное в самой престижной части города, это здание служило убежищем для узкого круга мужчин, имеющих счастье причислять себя к самому высшему слою общества. Изрядно от него устав – они прятались здесь от светских условностей, ворчливых жен и прочих житейских невзгод. Это был их оплот, позволявший выйдя отсюда выдерживать часы скучных приемов, где каждое движение подчинялось строгому этикету.

Звонок дрогнул под рукой посетителя, дверь распахнулась и седовласый дворецкий, поклонившись, пригласил войти. Безразличие на его морщинистом лице никогда бы не навело на мысль, что прежде чем сделать этот столь привычный для него жест он тщательно изучил посетителя, чтоб не дай бог, не пропустить чужака.

Клубная атмосфера была привычна и привычно Бренсону она не очень нравилась. Публика здесь собиралась весьма почтительная, быть в их числе означало быть на пике мира. Так считали все здесь присутствующие, только не Бренсон. Для него это была тягостная необходимость. И, чтоб наградить себя ею пришлось еще и поднапрячься. События, связанные с семьей, занесли его имя в черный список. Обелить его поначалу не представлялось никакой возможности. И тут вдруг годы его бурной молодости принесли: нет – не вред, а пользу. Первый раз в жизни он прибег к такому рода помощи, как рекомендации. Эти самые рекомендации дал герцог Каненсдейл, чьё имя пользовалось неизменным почетом в этом и многих других местах. Поскольку Каненсдейлы входили в здешний круг едва не со дня основания клуба, его желание вернуть в ряды лорда Редингтона зачлось. В конце концов аристократы должны стоять друг за друга. Каненсдейл был слегка в долгу перед Бренсоном, теперь пришло время расплатиться. Чего не сделаешь ради спасения репутации семьи – причем в данной ситуации один ее сохранял, а второй возвращал.

Какое странное чужое чувство стало вдруг управлять его жизнью. Когда–то оно не вызывало ничего кроме досады, а теперь весь его мир крутится вокруг этого. Ирония, если учесть, что семьи давно нет, а все его усилия едва ли будут оценены покойниками. Но Бренсон ничего не мог с собой поделать – теперь это было единственное, что интересовало и отвлекало от всего остального. А именно от огромной дыры у него в груди. Тщетно пытаясь выкинуть события прошлой осени из своей памяти, он как одержимый бросился искать ключ к делу брата. На следующее же утро после разрыва с Джулией Честер он рванул из своего поместья в Лондон, и там внезапно ему повезло. Его человек передал ему одну маленькую, но весьма убедительную причину поехать в Прагу. Один из сослуживцев брата отбывал там отпуск и Бренсон решил его навестить. Понимая, какая ничтожная возможность того, что этот человек знает хотя бы что-то полезное, решение поехать туда все равно было нерушимым.

Он убегал от воспоминаний о расставании. Вот только, как забыть утрату не только сердца, но и гордости, было неизвестно. Он молил ее остаться с ним! Он молил…. Как унизительно.

Рождественский вечер должен был стать лучшим в жизни, а принес неожиданно жестокие страдания. Когда на следующее утро новость о разрыве помолвки стала известна тетушке Бет, та отреагировала весьма сдержано. Правда Бренсон едва ли мог думать о ее чувствах, когда собственная душа пылала в агонии. Впервые очутившись в таком состоянии, он не знал, что делать. Он метался между желанием пойти и молить ее о любви и желанием пустить себе пулю в лоб. Хорошо здравый рассудок и гордость удержали его и от того и от другого. Унижаться больше не имело смысла, а еще один скандал связанный с его презренной кончиной не переживет тетя Бет.