— Да, разумеется. Когда ты получишь развод… Я не хочу, чтобы все в городе думали, что ты рассталась со мной, потому что я был тебе плохим мужем. И я…

— Эй вы, идите-ка быстрее сюда, отсюда видно ранчо Мерри! — раздался вдруг голос Дасти. Люси и Себастьян подошли к нему и посмотрели на простиравшуюся внизу долину. — Видите? — сказал Дасти. — По-моему, вон там, возле загона, стоит Мерри. — Сняв шляпу, он стал размахивать ею и кричать: — Эй, Мерри! Это я, Дасти!

Девушка подняла голову и помахала ему в ответ.

— Она хочет со мной увидеться! — В глазах Дасти вспыхнула надежда. — Если я не вернусь, когда вы соберетесь уезжать, скажите папе, чтобы заехал на ранчо и забрал меня.

Молодой человек пустился бежать вниз по склону. Споткнувшись, не удержался на ногах и кубарем скатился вниз. Люси ахнула, но Дасти тут же поднялся, и она вздохнула с облегчением. Когда они уже возвращались к родителям, Себастьян сказал:

— Только ты, пожалуйста, на этот раз проследи, чтобы во вторник Дасти с твоим отцом сели на свой поезд, хорошо?

Люси рассмеялась:

— Постараюсь. Но для большей уверенности мне лучше самой сесть с ними в поезд.

Себ посмотрел на жену неодобрительно, но ничего не сказал — в этот момент они подошли к родителям.

— И, между прочим, Элизабет, — говорил Джеремая, — с коньяком вы меня обманули. Никакой это не лечебный бальзам, а спиртное чистейшей воды! Когда я проснулся вчера, у меня голова была как чугунная!

Мать Себастьяна рассмеялась в ответ и, запустив руку в корзинку, достала оттуда бутылку коньяка.

— Говорят, именно в таких случаях коньяк очень помогает. — Элизабет протянула бутылку Джеремае.

— Папа, ты уверен, что тебе это действительно необходимо? — спросила Люси.

— Нет, моя славная дочурка, не уверен! Я просто хотел получше рассмотреть этикетку.

В конце концов все же было решено отметить покупку земли, и каждый сделал из бутылки по глотку. Час спустя они стали собираться обратно в город — и в этот момент вдруг увидели приближавшегося к ним коня; в седле же сидела одна из сестер Баркдолл, державшая в руках поводья, а за ее спиной восседал Дасти, обнимавший ее за талию. Когда они остановились возле экипажа, Дасти свалился на землю, и Джеремая с беспокойством воскликнул:

— Все в порядке, сынок?

— Конечно, папа. — Дасти тут же поднялся на ноги. — Просто я хотел потренироваться быстро спешиваться.

Девушка рассмеялась, спрыгивая с коня:

— Кто же тебе поверит?! Ты, Дасти, ужасный врунишка!

— Вы Мерри? — спросила Люси на всякий случай.

— Да, это Мерри, — подтвердил Дасти. — И у меня все в полном порядке.

Джеремая взглянул на девушку:

— Что ж, спасибо, что привезли моего сына.

— Она не привезла, папа, — возразил молодой человек. — Мы просто хотели вам сообщить, что я собираюсь остаться на ранчо и немного там помочь. Черри сейчас в городе, у нее много дел в пекарне. И Мерри сказала, что ей может понадобиться моя помощь.

— Да, верно, Дасти очень хороший помощник, — закивала девушка. — Мне бы хотелось, чтобы он остался у нас до вечера. Или даже до завтра.

— Только заранее предупреждаю тебя: вместе со свиньями я больше спать не собираюсь! — объявил Дасти.

— Не беспокойся, тебе не придется спать со свиньями, — заверила Мерри, — Мама позволит тебе лечь на кушетку.

Джеремая повернулся к сыну:

— Ты точно этого хочешь, сынок?

— Конечно, папа. Я вернусь завтра вечером.

— Да, пожалуйста, постарайся. Ты же знаешь: послезавтра у нас поезд.

Себастьян толкнул Люси локтем в бок, и она, погрозив брату пальцем, сказала:

— Лучше вернись завтра во второй половине дня, не позже, Дасти. Или я сама приеду за тобой на ранчо!

Заверив, что вернутся вовремя, Мерри и Дасти сели на коня и поскакали обратно на ранчо. А Коулы и Престоны направились в город. Вечером же все четверо — как большая дружная семья — поужинали в ресторане «Палас».


Как и договаривались, Мерри привезла Дасти в понедельник во второй половине дня, и у него оставалось время, чтобы собрать вещи и подготовиться к отъезду. Во вторник же Себастьян пребывал в приподнятом настроении. Он уже попрощался с Джеремаей и Дасти и с нетерпением ждал того момента, когда его гости сядут в поезд, который унесет их далеко на восток — прочь из этого города! Теперь ему оставалось лишь забрать из гостиницы свою мать и проводить ее на вокзал.

Они с Джеком только что закончили расставлять столы в таверне, когда дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась Элизабет. Он подошел к ней и сказал:

— А я собирался зайти за тобой. Вижу, ты уже готова? — Себастьян наклонился, чтобы взять у матери чемодан, но она остановила его:

— Нет, лучше не надо, Себ!

— Но как это будет выглядеть, если я позволю своей матери самой нести чемодан?

— Это будет прекрасно выглядеть. Я не хочу, чтобы ты меня провожал.

Что-то гадкое закралось ему в душу, и он, нахмурившись, спросил:

— Почему? Ты стыдишься меня? Не хочешь, чтобы нас увидели вместе?

— Ах, что ты, Себастьян! Дело вовсе не в этом! Просто тот факт, что я сяду в поезд, чтобы снова покинуть тебя… О, это вызовет слишком много неприятных воспоминаний. Я не смогу смотреть на тебя из окна вагона, а потом думать о том, что ты стоишь на платформе и смотришь вслед уходящему поезду. Я этого не выдержу, понимаешь?

Себ со вздохом кивнул:

— Да, понимаю. И одобряю твое решение. Если мы простимся здесь, это будет не так мучительно.

Элизабет похлопала сына по плечу:

— Спасибо, Себастьян. Я очень рада, что ты все понял.

Раньше ему казалось, что внутренне он готов к моменту расставания, но теперь Себ не знал, что делать и что сказать. Очевидно, почувствовав это, Элизабет ласково улыбнулась ему.

— Я также хочу, чтобы ты знал: подарок, который мы с Джеремаей сделали вам с Люси, — это всего лишь свадебный подарок, и ничего больше! Я прекрасно понимаю, что он ни в коей мере не может возместить горечь прошлого, но я и не ставила перед собой такой задачи. Я только могу надеяться, что теперь у нас с тобой будет полное взаимопонимание.

— Что?.. — Себастьян улыбнулся. — Ты хочешь сказать, что будешь ждать моих писем?

— Да, мне бы этого очень хотелось. И еще больше мне хочется, чтобы ты приехал ко мне в гости, как только сможешь. Разумеется, если ты этого сам захочешь.

Себ не ожидал такого от своей матери. Он почему-то думал, что после отъезда она о нем забудет. От волнения у него перехватило горло.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно, — кивнула Элизабет. — Я тоже хотела бы приезжать к тебе время от времени, Себастьян. Хотя я никоим образом не собираюсь вмешиваться в твою жизнь! Просто мне хотелось бы стать тебе настоящей матерью, если ты на это согласишься.

У Себа защипало в горле. Он заглянул в серые глаза, смотревшие на него с неподдельной любовью, а затем порывисто обнял мать. Крепко прижимая ее к себе, он прошептал:

— Конечно, я был бы счастлив… — Отстранившись, Себ с удивлением увидел, что по щеке его матери катилась слезинка. Она отвернулась, смахнула слезу и сказала:

— Что ж, мне пора. До свидания, сын. Я напишу тебе.

— Я тоже напишу. — Элизабет тихонько вздохнула:

— А теперь иди к себе в таверну и садись играть в карты. Я не хочу, чтобы ты стоял здесь и смотрел, как я ухожу.


Люси настояла, чтобы отец побыстрее купил билеты, и Джеремая уже направился к кассе, но Дасти вдруг задержал его:

— Ой, подожди минутку, папа. Мне надо с тобой серьезно поговорить.

— Поезд сейчас придет, мой мальчик. Ты что, не слышишь? Он уже приближается. Дай мне сначала купить билеты, а после этого говори со мной всю дорогу.

— Да, верно, — поддержала отца Люси. — А то вы опять опоздаете на поезд, как это случилось в прошлый раз.

— Но я как раз насчет этого и хотел с тобой поговорить, папа. — Дасти сделал глубокий вдох и расправил плечи. — Дело в том, что я никуда не еду.

— Как это не едешь? — проревел Джеремая. — Что за глупости? — Он повернулся и пошел к кассе.

— Можешь покупать мне билет, если тебе так хочется! — прокричал ему вслед Дасти. — Но я никуда не поеду! По крайней мере сегодня! Так что билет, который ты собираешься мне купить, пропадет!

Джеремая остановился. Люси же схватила брата за плечи:

— Дасти, ты с ума сошел?

— Я хочу здесь остаться, — заявил парень. — Может быть, у нас с Мерри что-нибудь получится.

Джеремая подскочил к сыну и яростно заорал:

— Ведь эти близнецы чуть не убили тебя! Забыл? Или, может быть, ты повредился головой?

Дасти рассмеялся:

— Папа, они же просто шутили! Черри теперь снова любит своего Чарли и охладела ко мне, зато Мерри… О, она такая милашка!

Тут к платформе подошел поезд, и пассажиры начали выходить из вагонов.

— Билеты, папа! — напомнила Люси. — Тебе нужно поторопиться.

Ругаясь на чем свет стоит, Джеремая помчался к кассе. Люси же попыталась образумить брата.

— Дасти, что с тобой случилось? Своей выходкой и своими бредовыми идеями ты довел бедного папу до белого каления!

— Так, значит, моими «бредовыми идеями»?! — все больше распалялся Дасти.

— А какими же, раз ты утверждаешь, что хочешь здесь остаться?

— Так, значит, тебе можно здесь оставаться, а мне нет?

— Это совсем разные вещи!

— Не вижу никакой разницы! Ты приехала сюда, чтобы выйти замуж, и ты это сделала. А может быть, я тоже женюсь?

Люси полагала, что это маловероятно. По крайней мере если речь шла о Мерри Баркдолл. Но ей не хотелось расстраивать Дасти, поэтому она молчала. Тут вернулся Джеремая с билетами. Один из них он протянул сыну:

— Вот, держи.

Дасти посмотрел на отца с вызовом и, взяв билет, заявил:

— Я возьму его, но я не собираюсь садиться на этот поезд!

— Хватит болтать! — отрезал Джеремая.

— Папа, Дасти хочет остаться тут, потому что думает, что Мерри Баркдолл захочет выйти за него замуж, — сказала Люси.

Джеремая рассмеялся и покачал головой:

— Ну, тогда парень точно спятил!

— Нет, я не спятил, папа! Я останусь здесь, и пусть она либо выйдет за меня замуж, либо вышвырнет вон!

— Но чем ты здесь собираешься заниматься? — спросил Джеремая. — На что будешь жить?

Дасти пожал плечами:

— Мерри сказала, что может нанять меня работником на свое ранчо. Я справлюсь с этой работой.

Люси с Джеремаей переглянулись, а затем. Люси с ужасом обнаружила, что платформа уже почти опустела.

— Пора ехать, папа.

Джеремая взглянул на поезд.

— Разве я могу уехать, оставив здесь моего мальчика? — Люси же подумала о том, что если и отец здесь останется, то Себастьян ей этого никогда не простит.

— Ты не беспокойся за Дасти, папа. — Она взяла отца под руку и подвела его к ближайшему вагону. — Я с него глаз не спущу ради тебя. И мне кажется, что он окажется дома гораздо быстрее, чем ты думаешь.

Джеремая еще немного поворчал, но затем сдался. Взглянув на Дасти, он прокричал:

— До свидания, сынок! Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь!

Дасти наконец-то улыбнулся и помахал отцу на прощание.

— Я напишу тебе, папа, как только у меня появятся новости! Поцелуй за меня мамочку!

— И за меня тоже, — сказал Люси, обнимая отца. — И скажи ей, что я ее люблю.

Джеремая сжал дочь в объятиях и поцеловал ее в лоб.

— А ты береги себя и заставь своего муженька заняться каким-нибудь достойным делом.

— Я постараюсь, папа, — ответила Люси. — И обещаю писать домой раз в неделю. А сейчас тебе пора садиться в поезд.

Когда они подошли к деревянной лесенке, которую ставили на платформу, чтобы было удобнее подниматься в вагон, на верхней ступеньке появилась полная молодая женщина. Увидев Люси и Джеремаю, она воскликнула:

— О, прошу прощения! Я задремала и чуть не проехала свою остановку!

Джеремая отошел в сторону, затем подал женщине руку и помог ей спуститься. Незнакомка была весьма недурна собой, однако цвет ее волос неприятно поразил Люси — волосы у дамы были совершенно неестественного рыжего цвета. Впрочем, и рыжим этот цвет назвать было трудно — ее голова скорее напоминала апельсин.

Подхватив чемодан незнакомки, Джеремая направился к ближайшей скамье.

— Папа! — Люси побежала следом за отцом. — Ты забыл?! Тебе нужно садиться в поезд. Я сама провожу эту даму.

Но Джеремая все же донес чемодан до скамейки, затем, обращаясь к женщине, сказал:

— Почему ваш муж не помогает вам тащить такой тяжелый багаж?