Джейн Фэйзер - Охота за невестой

– Он привлекателен? Пруденс задумалась.

– Не в моем вкусе, – сказала она наконец с вызовом. – Но некоторые женщины могут счесть его привлекательным.

– Но на тебя никогда не действовала демонстрация обаяния, – заметила Констанс, беря чашку.

– Не действовала, – согласилась сестра.

– Хотелось бы знать, чем закончится этот вечер, – задумчиво произнесла Честити.

Пруденс промолчала и взяла второй сандвич с огурцом.

– Идешь куда-то, моя дорогая? – Лорд Дункан остановился посреди холла, глядя на дочь, спускавшуюся с лестницы. Через ее руку было перекинуто пальто.

– Да, меня пригласили на обед, – ответила Пруденс, сходя с последней ступеньки. Она не могла не заметить изумления во взгляде отца при виде ее туалета. Дочь была одета так, словно собиралась на похороны. Старомодное платье, коричневое в полоску, никаких украшений.

Пруденс, не желая привлекать внимание к своему туалету, торопливо сказала:

– Добрый вечер, лорд Беркли.

Она произнесла это ледяным тоном, но ни граф, ни ее отец не заметили этого.

– Добрый вечер, Пруденс, – ответил граф, одарив ее игривой улыбкой. – Должно быть, у вас свидание с молодым человеком, да?

Он хотел потрепать ее по щечке, но она ловко увернулась.

Граф хмыкнул:

– Такая стыдливость вам не к лицу, мисс Пруденс. Другое дело девушка, впервые выходящая в свет. А вы уже который сезон появляетесь в обществе.

Пруденс бросила взгляд на отца и по выражению его лица поняла, что он не одобряет фамильярности своего друга. Это ее удивило и в то же время придало ей смелости. Обычно отец был во всем согласен с Беркли. Его слово было для отца законом. Но может быть, отец не так уж верит в непогрешимость графа, хотя громогласно выступает в его защиту и порицает хулителей своего друга? Как бы то ни было, в завуалированных намеках графа на возраст и незамужнее состояние Пруденс было что-то в высшей степени омерзительное, а лорд Дункан отличался крайней щепетильностью и был любящим отцом.

Пруденс ответила ледяной улыбкой и спросила:

– Как продвигается возбужденное вами дело о клевете, милорд?

Вопрос оказал желанное действие. Лицо его лордства побагровело.

– Этих чертовых трусов пока еще не удалось привлечь к ответу, о них ни слуху ни духу, как говорят мои поверенные. Они скользкие, как угри. Но если они думают, что им удастся выйти сухими из воды, то глубоко ошибаются.

– Едва ли им удастся скрываться вечно, лорд Беркли, – заметил лорд Дункан.

– О нет, мы их прищучим, и тогда я обдеру их до нитки, всех до единого, – в ярости заявил он. – Я сдеру с них шкуру и отберу все до последнего пенни.

– Очень сомневаюсь, что даже вся полнота закона позволит вам сделать все, что вы намереваетесь, – мягко возразила Пруденс. – И как вы полагаете, сколько ответчиков будет в этом деле? Один или больше?

– Конечно, больше, там их целая команда, этих слизняков, предательски маскирующихся под женщин и готовых вонзить нож в спину исподтишка. Наверняка какие-то извращенцы. Попомните мои слова! – Он сверкнул глазами на Пруденс и помахал пальцем перед самым се носом. – Попомните мои слова, мисс. Мы конфискуем все номера этой паршивой газетенки и устроим из них костер прямо на улице. Я их, проклятых, разорю и сгною в тюрьме!

– А вам не приходит в голову, лорд Беркли, что авторами могут оказаться женщины?

Он уставился на нее с таким удивлением, будто у нее появилось две головы.

– Чепуха! Чепуха! Скажете тоже! Женщины! – Он разразился оглушительным хохотом и похлопал по плечу лорда Дункана. – Женщины! Чтобы женщины копались в грязи, придумывали столько лжи, появлялись в трущобах... Как вам такая идея, а, Дункан?

Лорд Дункан нахмурился. На него нахлынули воспоминания о покойной жене.

– Маловероятно, – согласился он, – но все может быть.

– О, друг мой, у вас путаница в голове, – заявил граф. – Ни одна уважающая себя женщина не стала бы ввязываться в такое дело.

– Однако уважающие себя женщины читают эту газету, – заметила Пруденс. – Даже покойная матушка находила ее интересной.

Последнее замечание заставило графа Беркли замолчать – он не посмел плохо отозваться о покойной жене друга.

– Ты обедаешь дома? – обратилась Пруденс к отцу, воспользовавшись наступившей паузой.

Лорд Дункан, обрадованный сменой темы, ответил:

– Да, пожалуй, мы пообедаем дома. Дженкинс и миссис Хадсон порыщут по кладовым и найдут для нас что-нибудь.

Пруденс подумала, что не было бы грехом поставить об этом в известность дворецкого и домоправительницу, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что их скромные доходы не давали возможности набивать кладовые деликатесами на случай, если хозяину вздумается отобедать дома и пригласить кое-кого из друзей. Но она и ее сестры давно оставили надежду на то, что их отец наконец поймет, как трудно живется семье.

Она бросила взгляд на напольные часы. Было почти восемь. Этим вечером Честити обедала у Констанс и Макса. Поэтому никто, кроме нес, не мог сообщить миссис Хадсон, что не позже чем через час ей придется соорудить сносный обед для хозяина и его гостя.

– Пойду скажу миссис Хадсон, – решила она. – В библиотеке разожгли камин. Я пришлю Дженкинса с виски.

Пруденс повесила пальто на перила лестницы и поспешила на кухню, шурша накрахмаленной юбкой.

– Как поживает достопочтенный лорд Дункан? – спросила миссис Хадсон, сидевшая в качалке в предвкушении отдыха. Завидев Пруденс, она вскочила на ноги.

– О, мне жаль, миссис Хадсон, но лорд Дункан и лорд Беркли хотели бы пообедать дома. Есть у нас что-нибудь? – спросила Пруденс, открыв дверь кладовой.

– О Господи! – пробормотала кухарка. – А я отпустила Эллен. Придется мистеру Дженкинсу мне помочь.

– Я бы сама помогла, но в восемь меня будет ждать авто.

В этот момент в дверь позвонили.

– Должно быть, пора. Здесь есть отбивные из оленины.

– У меня были некоторые сомнения насчет оленины, – ответила миссис Хадсон, протискиваясь в кладовую мимо Пруденс. – Боюсь, она слишком долго там провисела. – Она взяла отбивные, понюхала их. – Что же делать? Придется поджарить. Где-то здесь есть брюссельская капуста. Подам оленину с брюссельской капустой и жареным картофелем...

Ее голос теперь доносился из глубины кладовой, где она шарила на полках.

– Возможно, найдется немного красного желе и стакан мадеры для соуса.

– А на десерт пудинг королевы, – добавила Пруденс.

– О да, это я могу. Осталось еще немного сыра «стилтон», который так любит достопочтенный лорд.

Миссис Хадсон вышла из кладовой, неся две отбивные в руке.

– Сейчас брошу их на сковородку, но не представляю, что подать на первое.

– Вас ждет авто, мисс Пру, – объявил Дженкинс, появляясь в дверях. – Насколько я понимаю, отец и лорд Беркли сегодня обедают дома?

– Да, и миссис Хадсон, как обычно, блеснула своими талантами, – подтвердила Пруденс. – Отец хотел бы выпить виски в библиотеке. К сожалению, я не могу остаться, чтобы помочь, но...

– Поторопитесь, мисс Пру, и приятного вам вечера, – сказала миссис Хадсон. – Мы с мистером Дженкинсом управимся. Для начала я подам им тосты с сардинами. Украшу их – сверху немного петрушки и рубленое крутое яйцо.

Пруденс улыбнулась:

– Вы чудо. Не жди моего возвращения, Дженкинс. У меня есть ключ.

– Шофер сказал, что авто прислал сэр Гидеон Молверн, – как бы невзначай заметил Дженкинс, провожая ее до холла. – Он пожилой джентльмен, мисс Пру?

Дженкинс с изумлением посмотрел на ее старомодное платье, и Пруденс поняла значение его взгляда. Сестры одевались модно и элегантно. Особенно мисс Пру.

– Я бы не сказала, – ответила Пруденс, застегивая пальто.

– Я слышал об этом адвокате, мисс Пру, он знаменит.

– Да, Дженкинс, знаменит, – подтвердила Пру. – Он нам просто необходим, поэтому пожелай мне удачи. От сегодняшней встречи многое зависит. Постараюсь его убедить взяться за наше дело. Вид у меня вполне серьезный и деловой.

Она вопросительно посмотрела на дворецкого.

– Совершенно верно, мисс Пру, – сказал дворецкий, провожая хозяйку к черной машине. – Уверен, у вас все получится.

Пруденс устроилась на пассажирском сиденье, улыбнулась шоферу, помахала на прощание Дженкинсу.

– Куда едем? – спросила Пруденс.

– В Лонг-Арч, мадам.

Шофер закрыл дверцу и обошел машину, чтобы занять место за рулем. Пруденс откинулась на сиденье. Машина была открыта с боков, и Пруденс радовалась, что дождь прекратился и вечер обещал быть теплым и безветренным. Тем не менее она завязала под подбородком шарф, чтобы защитить волосы от непогоды, и подняла воротник пальто. С некоторым смущением она подумала, что Молверн выбрал странное место для свидания, принимая во внимание обстоятельства. Ковент-Гарден... Рестораны, расположенные вокруг оперного театра и «Друри-Лейн», были всегда многолюдными, и она могла встретить там знакомых. Если бы ее увидели в обществе сэра Гидеона, это неизбежно привело бы к сплетням и отразилось на предстоящем процессе. Кто-нибудь непременно вспомнит, что видел их вместе, и пойдут разговоры. При мысли об этом Пруденс не могла не тревожиться. Риск был слишком велик.

И почему только она не спросила заранее, куда он поведет ее обедать?

Шофёр медленно вел машину, на улицах то и дело попадались лужи. В воздухе стоял густой запах конского навоза, особенно острый после дождя, зато пыли стало меньше. Когда они свернули на запруженные толпой узкие улочки возле оперного театра, Пруденс вжалась в сиденье и пожалела, что на ней нет вуали.

Машина затормозила перед скромного вида домом с окнами, защищенными ставнями, и дверью, выходящей прямо на улицу. Шофер помог Пруденс выйти и проводил ее до двери. Пруденс не увидела на ней таблички с названием ресторана, ничего похожего на вывеску. Дом имел вид жилого.

Дверь отворилась через минуту после того, как шофер позвонил. Джентльмен в вечернем фраке поклонился ей и сказал:

– Мадам, сэр Гидеон ожидает вас в красной комнате.

В красной комнате? Пруденс вопросительно посмотрела на шофера, но тот уже выходил на улицу. Она оказалась в элегантно обставленном холле с черно-белым полом, выложенным мрамором, и изысканными лепными потолками. В тыльной части холла виднелась лестница с золочеными перилами.

– Сюда, мадам.

Джентльмен во фраке поднимался по лестнице, указывая путь, потом повел се по коридору.

Из-за закрытых дверей доносились голоса, мужские и женские, слышался звон хрусталя и фарфора. Пруденс была столь же заинтригована, сколь озадачена.

Ее провожатый остановился перед двойными дверьми посреди коридора, постучал и широко распахнул их.

– Ваша гостья, сэр Гидеон.

Пруденс шагнула в просторную квадратную комнату, богато и со вкусом обставленную, похожую на гостиную, если не считать накрытого к обеду стола, освещенного свечами, с окном-эркером, выходившим в сад. На окне были шторы из красного бархата, мебель обита красным штофом.

Гидеон Молверн стоял у камина. Он поставил стакан с виски, который держал в руке, и пошел ей навстречу.

– Добрый вечер, мисс Дункан. Разрешите, я помогу вам снять пальто.

Его вечерний костюм был безупречен, на белом жилете сверкала булавка с бриллиантом. Пруденс, сняв с головы шарф, пожалела, что явилась в таком безобразном платье. Она надела его, чтобы дать понять сэру Гидеону, что их встреча носит сугубо деловой, а не светский характер. Можно было без преувеличения сказать, что в этом платье, вытащенном из старого сундука, не открывавшегося десять лет, она выглядела сущим пугалом. Она понятия не имела, откуда взялось это платье. Ее мать ничего подобного не носила. Пру неохотно расстегнула пальто, Гидеон снял его и передал слуге, который впустил ее в дом. Мужчина поклонился и исчез, бесшумно затворив за собой дверь.

Гидеон разглядывал свою гостью, слегка подняв бровь. Как могла женщина, относительно молодая, надеть такое уродливое платье? Видимо, она его тщательно выбирала, как и костюм, в котором предстала перед ним в его конторе нынче днем. Возможно, предположил он, она не различает цветов в дополнение к тому, что близорука, а возможно, слабое зрение вынуждает ее носить эти ужасные очки в роговой оправе. К тому же она явно не следит за модой. Он потянул носом. Неужто от этого ужасного платья исходит запах шариков от моли?

– Могу я предложить вам стаканчик хереса перед обедом?

– Благодарю, – ответила Пруденс, заметив, как он воспринял ее туалет. Именно на такую реакцию она и рассчитывала, но сейчас это раздосадовало ее. Она привыкла к поклонению и восхищенным взглядам, а не к жалости, смешанной с презрением, которые отразились на лице адвоката.

– Садитесь, пожалуйста.

Он жестом указал на один из диванов и подошел к буфету, на котором стояли графины с хересом и виски. Он налил херес и подал ей стакан.