Джейн Фэйзер - Охота за невестой

Ему уже было известно об их финансовых затруднениях и их причине. Но то, что они держали в неведении лорда Дункана о том, насколько тяжело их положение, он не знал.

Пруденс дождалась, пока им подадут первое блюдо, и принялась, медленно помешивая суп, объяснять ему их ситуацию в деталях. Гидеон слушал ее без комментариев, намазывая паштет из макрели на кусок тоста, – слушал до тех пор, пока она не замолчала и не переключила свое внимание на суп.

– Вы полагаете, что оказываете услугу своему отцу, продолжая держать его в неведении? – спросил он наконец.

Пруденс тотчас же ощутила знакомое раздражение.

– Мы так считаем, – ответила она напряженным тоном.

– Это, конечно, меня не касается, – сказал сэр Гидеон, – но порой мнение постороннего человека может оказаться полезным. Вы и ваши сестры настолько хорошо знаете свое положение и свыклись с ним, что не можете судить о нем здраво и, возможно, что-то упускаете.

– Мы так не думаем, – возразила Пруденс, сознавая, что говорит слишком воинственно, что означало только одно – его критика попала в цель. И все же она не могла сдержаться.

– Мы очень хорошо знаем отца, а также знаем, как поступила бы наша мать.

– Как вам нравится суп? – спросил Гидеон, сменив тему.

– Очень хорош.

– А вино? Полагаю, оно может удовлетворить такого знатока, как вы?

Она одарила его проницательным взглядом, заметила, что он улыбается умиротворяюще, и постаралась подавить раздражение.

– Кларет прекрасный, – сказала Пруденс. Покончив с ленчем, они отправились прогуляться по городу и дальше к Фоллбридж, где Гидеон нанял лодку.

Пруденс с некоторым трепетом оглядела длинную плоскую лодку и шест непомерной длины.

– Вы уверены, что сможете управиться с ним?

– Я привык это делать. Думаю, это вроде езды на велосипеде, – сказал он, ступая на плоскую корму лодки и протягивая ей руку. – Ступайте в середину, чтобы лодка не закачалась.

Пруденс приняла протянутую руку и робко ступила в лодку, однако та закачалась.

– Садитесь, – сказал Гидеон, и она послушно опустилась на гору подушек на носу, которые оказались на удивление мягкими.

– Чувствую себя наложницей в серале, – сообщила она, лениво потягиваясь.

– Не уверен, что вы подходяще одеты для сераля, – заметил Гидеон, принимая от лодочника непомерно длинный шест.

Когда Гидеон оттолкнулся от берега, лодка с тремя веселыми студентами направлялась к пирсу. Тот из них, что управлялся с шестом, с силой погрузил его в ил, но не успел вытащить вовремя, и лодка, грациозно вильнув, выскользнула из-под него, оставив его висеть на шесте на середине реки. Зрители на берегу восторженно зааплодировали, а Пруденс сочувственно наблюдала, как злополучный юноша нырнул в воду, пока его лодка не причалила всего в нескольких футах от него.

– Вы уверены, что управитесь? – снова спросила Пруденс Гидеона.

– Да, маловерка, – упрекнул он ее. – Я не какой-нибудь неоперившийся студентишка. Надеялся, вам это известно.

– Да, – согласилась Пруденс, – не студентишка. – Она смотрела на него слегка прищуренными глазами. – Даже сомневаюсь, что вы когда-нибудь были им.

Он не ответил, оттолкнулся шестом от ложа реки, и шест снова скользнул ему в руки. Все это Гидеон проделывал с такой легкостью, будто родился с этим шестом в руке. Пруденс оперлась спиной о подушки, почти легла на них, ощущая себя умиротворенной после ленча и вина, и веки ее, освещенные послеполуденным солнцем, начали опускаться. Янтарный солнечный свет сиял вокруг ее головы, словно нимб. Она лениво провела рукой по холодной речной воде и прислушалась к звукам окружавшего ее мира – к смеху, голосам, пению птиц, ритмичному чавканью шеста, когда он опускался в ил и поднимался из воды. Ей показалось, что Лондон очень далеко, на расстоянии многих миль отсюда, а прохладный утренний ветерок прогнал даже воспоминания о нем.

Потом чавканье других шестов прекратилось. Пруденс слышала только крик кряквы, трель дрозда, и другие обычные для реки звуки. Она неторопливо открыла глаза. Гидеон внимательно наблюдал за ней, и, смущенная, не отдавая себе отчета в том, что делает, Пруденс сняла очки и принялась протирать их носовым платком.

– В чем дело? У меня сажа на носу или шпинат застрял в зубах?

Он покачал головой:

– Ничего подобного. Как раз наоборот.

Пруденс выпрямилась и села на подушках. От взгляда его проницательных серых глаз у нее мурашки побежали по спине. Она на мгновение почувствовала опасность. Но как ни парадоксально, угрозы не ощутила. Их взгляды встретились, и она была не в силах отвести глаза.

Господи! Что это с ней?

Она с трудом оторвала от него взгляд, снова надела очки и огляделась. Они как раз достигли места, где река разделялась на два рукава и один из них огибал небольшой островок.

Гидеон направил лодку в левый рукав, и та заскользила мимо берегов, поросших роскошной зеленой травой, будто приглашавших спуститься вниз по реке. На берегу она заметила хижину.

– Думаю, в это время года мы можем двигаться по этому рукаву спокойно, – произнес сэр Гидеон.

– Спокойно? А в другое время здесь опасно? – Пруденс снова огляделась.

– Там дальше расположены купальни «Парсонз плежер», – ответил он, указывая небрежным жестом свободной от шеста руки куда-то вдоль травянистого берега, где приютилась маленькая хижина. – Если бы вода не была такой холодной и можно было плавать, нам пришлось бы выбрать другой рукав, далеко не такой живописный.

Пруденс смотрела на него недоверчиво. В его тоне она явственно уловила лукавую нотку, а в глубине спокойных глаз намек на улыбку.

– А при чем тут плавание? – спросила она, понимая, что он ждет ее вопроса, и почувствовала себя статисткой в рутинной комедии мюзик-холла.

– «Парсонз плежер» – частное владение, место для купания мужчин, студентов и преподавателей университета. Они купаются нагишом, поэтому женщинам запрещено кататься там на лодках на всем отрезке от Черуэлла.

– Еще один пример мужского шовинизма. Мужские привилегии! – заметила Пруденс. – Не понимаю, как такое возможно! Это свободная страна, и водными бассейнами никто не владеет.

– Я знал, какова будет ваша реакция на это сообщение, – сказал Гидеон. – У вас много последовательниц. Если желаете, я расскажу вам одну историю.

– Расскажите, – ответила Пруденс, снова опускаясь на подушки.

Ей показалось на мгновение, что опасность отступила, хотя она не была ни слепой, ни глупой, чтобы разобраться в ситуации.

– Итак, в один прекрасный летний день, в то время как любители купания предавались своему излюбленному занятию на этом берегу, группа женщин решила покончить с мужскими привилегиями, как вы изволили выразиться.

Пруденс усмехнулась.

– Вы хотите сказать, они осмелились проехать там на лодке?

– Именно! Хотя полагаю, что они катались на гребной лодке. Как бы то ни было, увидев их, все джентльмены повскакали, прикрывая интимные части тела полотенцами, и лишь один знаменитый ученый – имя осталось неизвестным – обмотал полотенцем голову, а не нижнюю часть тела.

Пруденс с трудом сохраняла серьезное выражение лица. Такую историю респектабельный джентльмен не должен был рассказывать достойной и уважаемой леди. Однако образ безвестного мужчины, представший перед ее мысленным взором, был на редкость нелепым, чтобы не сказать – абсурдным.

Гидеон между тем продолжал как ни в чем не бывало:

– Когда коллеги спросили его, почему он повел себя столь странным образом, тот ответил: «В Оксфорде меня все знают в лицо».

Пруденс прилагала отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться.

– Это весьма неприличная история, – сказала она с дрожью в голосе. – И уж конечно, не предназначена для ушей леди.

– Может быть, и не предназначена, – согласился он миролюбиво, – но не сомневаюсь, что «Леди Мейфэра» нашла бы ее весьма забавной.

Она встретила взгляд его смеющихся глаз.

– Признаться, я не нахожу ничего достойного леди в вашей «Леди Мейфэра», мисс Пруденс Дункан. Вам не удастся ввести меня в заблуждение. В вас нет ни капли чопорности и ханжества, как и в ваших сестрах.

Пруденс капитулировала и рассмеялась. Гидеон вторил ей. Он на мгновение отвлекся, и шест выскользнул у него из рук, вместо того чтобы упереться в илистое дно реки. Смех его мгновенно замер. Отчаянно чертыхаясь, он потянулся за ним, качнувшись на корме лодки, когда пытался достать шест. Вода плеснула на корму, прямо ему на ноги. Пруденс покатилась со смеху и никак не могла остановиться.

Так ему и надо, этому самоуверенному франту!

Наконец Гидеону удалось ухватиться за шест, он восстановил равновесие и теперь стоял на корме устойчиво, правда с мокрыми ногами.

– Ничего смешного, – сказал он напряженным тоном. Должно быть, его уязвило то, что он предстал перед ней в столь неприглядном виде.

Пруденс сняла очки и вытерла выступившие на глазах слезы.

– Прошу прощения, – сказала она. – Я не хотела смеяться над вами. Но вы выглядели так забавно, когда сражались с шестом, будто боролись с морским змеем, как современный Лаокоон.

Гидеон нe снизошел до ответа. Она вынула руку из воды, почувствовав, что пальцы онемели от холода, и участливо заметила:

– У вас промокли ноги. Вы припасли сухие носки?

– Зачем? – спросил он довольно кислым тоном.

– Попытаемся купить их на обратном пути в отель. Нельзя же ехать до Лондона в насквозь промокших носках. Вы простудитесь. Может быть, в гостинице нам удастся устроить для вас горчичную ванну. Говорят, это предотвращает простуду. Не хотите же вы... О-о!

Ее речь была прервана, потому что Гидеон с силой вытащил шест и на нее обрушился фонтан брызг.

– Вы сделали это намеренно, – укорила его Пруденс, смахивая капли воды с платья и отряхивая ноги.

– Вовсе нет, – возразил он с самым невинным видом. – Это была роковая случайность.

– Лжец! Я ведь думала только о вашем благополучии.

– Лгунья! – парировал он. – Вам хотелось посмеяться надо мной.

– Но ведь это правда выглядело забавно, – согласилась Пруденс, – в дополнение к вашей истории.

Смех и неподдельное веселье оживили ее, на щеках появился нежный румянец, а очки, лежавшие теперь на коленях, не скрывали блеска глаз. Гидеон подумал, что, пожалуй, стоило потерпеть это некоторое неудобство, чтобы увидеть Пруденс такой.

– Раз уж мы оба вымокли, думаю, пора поворачивать назад, – сказал Гидеон, глядя на небо сквозь нежно желтевшие ветки плакучих ив, окаймлявших берег. – Как только солнце зайдет, станет по-настоящему прохладно.

– Пожалуй, поездка домой обещает быть очень суровой, – промолвила Пруденс.

Она надела очки, заметив, как внимательно он разглядывал ее минуту назад.

Этот взгляд был задумчивым и явно оценивающим. Атмосфера наэлектризовалась. Напряжение росло.

– У вас же есть ваши меха, – напомнил он ей. – К тому же мы остановимся в Хенли пообедать.

Они выбрались из лодки и быстро направились к церкви Святого Джайлза.

– Гидеон, – заговорила Пруденс, когда они проходили мимо магазина готовой мужской одежды, – я слышу, как хлюпает вода в ваших ботинках. Давайте зайдем и купим вам носки.

– Не хочу признаваться какому-то торгашу, что промочил ноги, катаясь на лодке, – заявил он.

– В таком случае предоставьте это мне.

Прежде чем он успел возразить, Пруденс исчезла в лавке, предварительно позвонив в колокольчик. Через пять минут она появилась с бумажным мешком в руках.

– Вот. – Она протянула ему мешок. – Пара черных носков. Большого размера. Размер я выбрала наугад, но решила, что ноги у вас едва ли маленькие.

Он взял мешок и заглянул внутрь.

– Да на них узор!

– Это не узор, просто рельефный рисунок на шелке, – успокоила его Пруденс. – Скажите спасибо, что я не купила вам плед.

В Хенли они остановились в той же гостинице, где утром пили кофе. Уже стемнело, и Пруденс поспешила в теплую светлую комнату, радуясь, что захватила меховое манто. На мгновение она попыталась угадать, заказал ли Гидеон столик заранее. Разумеется, заказал.

Этот человек никогда не полагался на везение. Их приветствовали, как долгожданных гостей, пригласили в уютный отдельный кабинет, где от камина распространялось живительное тепло. На буфете стояли графины с хересом и виски, и, пока Пруденс снимала верхнюю одежду, Гидеон разливал напитки.

– Похоже, вас здесь знают, – заметила Пруденс, принимая от него стакан и усаживаясь у камина в глубокое кресло, прикрытое чехлом.

– Это мое любимое место со студенческих времен. – Он опустился в кресло напротив. – Я позволил себе смелость заказать обед заранее.

– По телефону?

– А как же иначе?

Он потягивал виски.

– «Собака и куропатка» славится эйлсберийской уткой. Ее жарят и подают с апельсиновым соусом. Очень вкусно. Надеюсь, вам понравится.