Далия Трускиновская - Охотницы на мужчин

Было уже довольно темно, когда Жанна, Полинка и Татьяна вышли с велосипедом во двор. Между домами было достаточно пространства для танковых маневров. Татьяна в мужнином спортивном костюме перекинула ногу через раму, но садиться в седло не торопилась.

— Да не бойся, я тебя удержу, — пообещала Жанна. — Садись. Правую ногу на педаль. Нажимай! Поехали!

Естественно, Татьяна с перепугу забывала крутить педали, но Жанна и Полинка исправно везли ее через двор.

— Ой, ой! — вскрикивала она. — Не так быстро! Остановитесь!

— Вот интересно! — рассердилась Жанна. — Когда Димыч везет тебя по городу со скоростью восемьдесят — это для тебя медленно, а мы со скоростью три километра в час — так быстро!

— Так я же никуда не опаздываю!

— Давай работай ногами!

— Погоди! Педали! Потеряла!

— Ну, лови педали.

Убедившись, что Татьяна вроде бы жмет на эти самые педали, подружки отпустили ее — и она с диким воплем, вихляясь и еле удерживаясь, въехала в газон. Жанна вовремя подбежала, чтобы удержать ее.

— Для первого раза неплохо, — заметила Полинка, вытаскивая велосипед на дорожку. — А теперь то же самое, только чуточку элегантнее! И не торопись — у нас вся ночь впереди!

Утром у памятника Неизвестному герою было шумно. Из дорогих машин выходили солидные люди. Тусовалось телевидение, мельтешила пресса с микрофонами и фотокамерами. Было и несколько мальчишек с велосипедами.

Среди них и Никитка.

Из почтенной машины вышел президент банка Гарфинкель, прошел к памятнику, увидел там не менее солидного дядю — и окаменел.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— А ты? — изумился солидный дядя, и тут до него дошло. — Так он тебе тоже впарил это чертово спонсорство?

— И тебе?! Вот жук! Ты сколько выбросил?

— Пять тысяч долларов коту под хвост! Он обещал, что я буду единственным спонсором!

— А мне — что буду генеральным спонсором! Ну, Соколовский!..

— А мне — что буду официальным спонсором, — сказал, подходя, еще один бизнесмен.

— А мне — что буду эксклюзивным спонсором! — присоединился и четвертый.

— Вот зараза! — выразил общее мнение Гарфинкель. И посмотрел на часы.

Было уже ровно девять.

— Скорее, скорее! — торопила Татьяна. Она была в яркой маечке и модных укороченных брючках.

Дима с помощью Жанны снимал с багажника велосипед.

— Ты, главное, не волнуйся. Если он предложит покататься по парку — соглашайся. Тебе главное — на улицу не выезжать, — наставляла Полинка.

Татьяна взяла велосипед за руль.

— Я с ним хорошо смотрюсь? — спросила она мужа.

— Экстра-класс, — подтвердил Дима. — Теперь я вижу, что свахи действительно зарабатывают свой хлеб в поте лица.

— Я что, вспотела?! Полинка, дай зеркало! Жанка, у меня в сумке салфетки! — засуетилась Татьяна, порываясь действовать, и отпустила было руль, но должна была снова схватить его.

— Да успокойся, все в порядке! Будешь дергаться — действительно вспотеешь, — пообещал Дима.

— Ой, ну тебя… Я пошла!

— Ни пуха, ни пера, — пожелали подружки.

Татьяна, ведя велосипед за руль, вышла из-за угла — и увидела странное сборище возле памятника.

— Привет! — крикнул ей Антон Мишкин, распоряжавшийся съемочной группой.

— Идите вон туда — в кадр попадете!

— А что тут происходит? — спросила она.

— Эпохальное событие! Еще один рекорд для книги Гиннесса!

— Что?!? — и Татьяна резко развернулась.

— Вы куда?

— Мне еще на тот свет рано!

— Так не вы же его ставить будете! Тут у нас уникальный человек нашелся! Костик! Отведи даму к трибуне, поставь так, чтобы она все видела! — крикнул Антон.

И Татьяна послушно повлеклась за расчищавшим ей дорогу ассистентом Костиком.

На трибуне уже стояли сердитые спонсоры и Соколовский с микрофоном. Он поднял руку — толпа притихла.

— Я рад, что вы все пришли сюда этим замечательным утром проводить меня в дорогу!

К нему потянулись руки с диктофонами и микрофонами. Соколовский прямо цвел и благоухал!

— Идея объехать Европу за восемьдесят дней на велосипеде посетила меня полгода назад, — сказал он. — Когда стало ясно, что денег на ремонт спортшколы, которую я возглавляю, нет и не будет. Конечно, в одиночку я бы не справился. Но я почитал газеты и подумал — а что, если это будет нашим общим путешествием в Европу? Я обратился к самым влиятельным людям нашего города, — тут он сделал жест в сторону спонсоров. — Я пообещал им рекламу во всех европейских столицах! Отзывчивость моих спонсоров не знала границ! Если до сих пор детская спортивная школа, где я воспитываю будущих велосипедистов, перебивалась с хлеба на квас, а наш стадион отдали под оптовую ярмарку, то теперь я знаю — есть в городе люди, которые поддерживают спорт! Стоило им только намекнуть на книгу рекордов Гиннесса!..

Спонсоры переглянулись. Глядя на их мрачно-озадаченные рожи, Антон, Костик и съемочная группа еле удерживали смех.

— Мне подарили замечательный велосипед, мне оплатили страховку, на моем банковском счету лежат деньги, необходимые для путешествия. Часть денег, конечно, пойдет на ремонт школы, он уже начался… — тут он ослепительно улыбнулся спонсорам. — От меня требовалось одно — тренировки, тренировки и еще раз тренировки! И я готов к рекорду! В день я буду проезжать двести тридцать четыре километра! А теперь час пробил — я отправляюсь в путь!

Он спустился с трибуны, подошел к навьюченному велосипеду и попозировал фотографам.

— Раз вас видеть! — сказал он Татьяне. — Вам будет звонить мой заместитель — вы уж пришлите нам хороших кровельщиков! Пусть это будет вашим вкладом в общее дело! И правильно сделали, что взяли велосипед! Ребята проводят меня километров двадцать-тридцать. Едем с нами!

И оседлал велосипед.

Толпа расступилась, и Соколовский, окруженный эскортом мальчишек, покатил вперед, не оборачиваясь.

Никитка, увидев в толпе Толика и Любочку, помахал им рукой.

— А чего вы не поехали? — спросил Татьяну, потерянно стоявшую с велосипедом, Антон Мишкин. — Был бы классный кадр!

— Куда, в Европу?! На хрена она мне сдалась! — и Татьяна гордо повела велосипед прочь от памятника.

Жанна и Дима увидели, как она выходит из-за угла мрачнее грозовой тучи.

— Опять прокололась, — заметил Дима.

— Только ты ее теперь не трогай, — попросила Жанна. — А то взорвется.

— Сам знаю, не первый год замужем.

Татьяна подошла к машине.

— Импотенция не подтвердилась, — сказала она. — Придется всем невестам давать отбой. Вечно с этими мужиками всякие пакости!

— Пусть это будет самая большая пакость в вашей бабьей жизни, — искренне пожелал Дима.

Полинка и Жанна после тренировок шли к Жанне ужинать. Они подергали дверцу лифта и, махнув рукой, рванули вверх по лестнице.

— Кошмар, я два кило набрала, ты мне, кроме чая, ничего не давай, — сказала Полинка.

— Еще белки можно. Крутое яйцо, — посоветовала Жанна.

— На ночь?

— Оно у тебя до утра в желудке пролежит, и ты не будешь чувствовать голод.

— А это идея…

На кухне Жанна поставила на плиту кастрюльку с яйцом и чайник, стала резать хлеб для бутербродов. Тут в дверь позвонили.

— Полинка, открой! — крикнула она. — Это Танюхе неймется! Совсем со своим бизнесом рассудка лишилась!

Полинка, очень легко одетая, сидела на тахте и зашивала купальник.

— У тебя есть другой спонсор? — крикнула она в ответ. — Нет? Ну и не выступай!

Она выскочила в прихожую и открыла дверь.

На пороге стоял Дима.

— А я к вам, девчонки. Моя ухлестала, рубашки нестиранные, стирального порошка нет… Не поделитесь порошком? Да не стесняйся ты, мы тут уже вообще как одна семья…

— Да уж, семья… — буркнула Полинка. — Жан! Как у тебя насчет стирального порошка?

— В ванной большой пакет! — крикнула с кухни Жанна.

Полинка пошла в ванную, вышла оттуда с пакетом и в халатике.

— А не поможешь? — спросил Дима. — У вас, у баб, как-то получается воротничок отстирывать.

— Ну, пошли.

Ванная у Татьяны была достойна индийского раджи.

— Берешь таз, замачиваешь — и пусть сперва помокнет, — учила Полинка. — Давай таз!

Дима добыл из угла самый здоровенный.

— Сыпь побольше, — попросил он. — У меня все рубашки кончились.

И, открыв плетеный ларь для грязного белья, стал вынимать одну за другой штук этак пятнадцать…

Полинка сперва удивилась, потом рассмеялась было, а потом пришла в тихий ужас.

— Придется стиральную машину включать, — сказала она.

— Так в том-то и беда! — воскликнул Дима. — Старую она к тетке на дачу отвезла, а новую со дня на день купить собирается!

— Погоди, я про эту новую машину еще когда слышала… чуть ли не к восьмому марта ты ее дарить собирался!

— Да? — Дима задумался. — Ну так подарил же! Я ей выдал денег сколько надо и сказал: покупай, какая глянется, не хватит — добавлю! Ну, Танюха…

— Балда ты, Димыч, — сказала Полинка. — Кто же на восьмое марта стиральные машины дарит? Ты бы ей… ну, золотое что-нибудь подарил, с брюликами…

— Такие штуки она сама себе покупает… А что? Ты бы хотела серьги с брюликами?..

— Хитрый ты, Димыч! Это ты хочешь, чтобы я все рубашки перестирала! А что? — развеселилась Полинка. — За красивые сережки — почему бы и нет?

— Заметано!

— То-то Танюха удивится!

— Не удивится. Она и не заметит.

Полинка улыбнулась было — но вдруг поняла, что Дима говорит всерьез.

— Давай, бери таз, — распорядилась она. — Сейчас Жанкину машину включим — и утром будут тебе свежие рубашечки.

Жанна вышла в прихожую и увидела, как открывается дверь. Вошла Полинка, за ней Дима с большим тазом.

— Направо! — приказала Полинка и открыла дверь ванной. После чего оба туда и вошли. Дверь захлопнулась.

— Ни фига себе… — ошалело произнесла Жанна.

Из ванной донесся хохот.

— Ну ни фига себе…

Выскочил Дима, стряхивая с себя мыльную пену, незримая Полинка продолжала смеяться. Увидев Жанну, Дима приосанился.

— Ну так я попозже зайду, — сказал он и вышел.

— Так ни фига ж себе… — и Жанна чисто мужским движением поскребла в затылке.

Судя по всему, Татьяны дома не было. И где ее носит нелегкая — Жанна понятия не имела. Насчет загулявшего Марчука, скажем, было примерно понятно, где его искать — у байкеров, у диггеров, на худой конец — просто на яхте. Татьяна же могла оказаться где угодно.

На сей раз она вполне невинно застряла в гостях — правда, никого об этом не предупредив. А когда узнала, который час, ей сделалось жутко. Но ненадолго…

Примчавшись на такси, Татьяна поднялась в лифте, очень осторожно открыла дверь, вошла в темную прихожую и, не зажигая света, направилась в ванную…

Какие-то белые тени окружили ее, что-то шлепнуло по лицу, она сорвала со щеки холодную и мокрую лапу привидения и заорала не своим голосом…

Дима подпрыгнул на супружеском ложе и кинулся разбираться. Он включил свет и увидел жену среди натянутых веревок, на которых сушились рубашки.

— Ты сошел с ума! Их нужно было сунуть в центрифугу! — кричала, опомнившись, Татьяна. — Ты их даже не отжал как следует!

— У нас больше нет машины с центрифугой! Старую ты увезла к тетке, а новую еще не купила! — заорал и Дима.

— Так это я должна покупать технику?

— Так я же дал тебе деньги на стиральную машину! И вот — ни денег, ни машины!

— Ты попрекаешь меня этой жалкой сотней баксов?!

— Какая сотня баксов?! — Дима хотел было возразить, да махнул рукой и ушел.

— Нет, какое свинство, какое неблагодарное свинство, — пробормотала Татьяна. — Двадцать лет я ему стираю эти проклятые рубашки — хоть бы один раз спасибо сказал!

Но напоминать Диме об этих двадцати годах во втором часу ночи, право же, не стоило. Ему нашлось что напомнить в ответ…

Утром, когда Жанна и Полинка завтракали, раздался звонок.

— Это Танюха, — сказала Жанна. — Пойду впущу.

Но впустила она Диму с охапкой белых рубашек.

— Полинка еще не сбежала? — спросил он. — Доброе утро, Жан! Полинка!

— Чего тебе? — она, жуя, выглянула с кухни.

— Погладь хоть парочку!

— Давай сюда! Жанка, ты утюг далеко спрятала?

— На шкафу стоит, — ответила Жанна.