Сейчас была ночь. На мне были только поношенные джинсы и черная толстовка на молнии. Мое тело вибрировало от возбуждения. Я нервничал и даже чувствовал страх. Горечь и злость. Так много эмоций кружились в моей измученной голове. Я ждал почти два года. Два года, чтобы до нее дотронуться. Сегодня мне представится такой шанс. Я собирался танцевать с Джулией Коллет. Морской жемчужиной «Восхищения».

Я не планировал, чтобы это произошло таким образом. Я намеревался поговорить с ней. Но слишком долго ждал. Сейчас я не мог просто говорить. Не после всего этого. Я не мог просто подойти к ней и начать разговор. Что бы я сказал? Что бы я сделал? Что бы она сказала, когда узнала меня, того глупого придурка, который два года назад обещал ей весь мир? Парня, которого она отвергла.

Она рассмеётся мне в лицо? Я не мог справиться с этим. Я не знаю, чтобы я сделал, но знал, что не мог. Вот почему это должно произойти именно так. Я должен был показать ей, что я лучше чертового инструмента Виктора, с которым она трахалась каждый месяц. Я должен был доказать ей, что той ночью она совершила ошибку. Что она упустила что-то, что уже не сможет вернуть назад.

Верно. Сегодня будет единственный раз, когда я прикоснусь к ней. Вот оно. Слова зажужжали в моей голове, но я хотел отвергнуть их. Этого не может быть. Но оно произойдёт на самом деле. Я хотел показать ей, что она потеряла, и с каким удовольствием я покину ее. Я был владельцем «Восхищения». Владельцем ее лофта в высотке. Я знал о ней все, о всех ее ежедневных заботах. Ее жизнь, друзья – я знал все это. Я владел всем. Всем – кроме одного. Ее тело. Это было единственное, что осталось не моим. Однажды поимев ее, я почувствую полную удовлетворенность.

Нет, не ври себе.

– Да пошел ты! – закричал я в пустоту. Я сжал кулак и ударил по стене моего нового кабинета. Моя рука пробила ее насквозь, будто там ничего и не было.

Я овладею ею, и этого будет достаточно. Я не хочу кого-то вроде нее. Действительно. Она

была стриптизершей, шлюхой. Она была не для меня. Но я должен был это сделать.

Я заставлю ее кончить, и она даже увидит моего лица. Я улыбнулся и размял пальцы, вытягивая руку из стены. Когда все кончится, и она увидит меня, то пожалеет обо всем, а я уйду. И на этом будет конец.

Мой телефон зазвонил и я схватил его, даже не глядя.

– Да?

– Ох, Коул, ты ответил!

Блядь.

– Чего ты хочешь, мама?

– Я так волновалась. Ты месяцами не разговаривал со мной.

– Я, кажется, спросил, чего ты хочешь?

– Я скучаю по тебе, – сказала она, ее голос драматично хрипел. – Элейн тоже. Она была расстроена, Коул. В полном отчаянии! Я не знаю, что ты с ней сделал. Она перестала правильно питаться. Она просто чахнет на глазах. Это ужасно. Ты нужен ей!

– Элейн в порядке, мама.

– Ни в каком она не порядке. Я не понимаю, как можно избегать человека, который предназначен для тебя. К тому же вы так долго были вместе! Я знаю, что ты мужчина, и ты хочешь трахать все вокруг, но ради Бога, вернись домой и, наконец, женись на этой девушке. Ты знаешь, что она будет закрывать глаза на твои победы на стороне. Как и всегда.

Я в недоумении уставился на телефон и собирался со всей силы ударить его об стену. Но не стал. Я не был удивлен, совсем.

– Так вот что ты обо мне думаешь?

– Да ладно, Коул. Перестань. Я знаю, Элейн знает, что ты трахался с другими женщинами, пока вы были вместе. Вот, как поступают мужчины. Но мы, женщины, можем с этим мириться. Она всегда так делала. И не веди себя так, будто ты не знаешь, о чем я говорю.

Горький смех сорвался с моих губ.

– Так вот, что ты желаешь для меня?

– Что…

– Вот каких отношений ты хочешь для меня. Ты хочешь, чтобы я был несчастен с Элейн и трахался с другими. Вот что ты хочешь для собственного сына. Вот какой счастливый конец ты представляешь для меня? – говорил я, будто захлебывался кровью, одновременно чувствуя одиночество. Я должен был быть счастлив от перспективы Элейн, как моей жены. Она была красивой снаружи. Я мог брать ее, когда хотел и трахать любых женщин, которых только пожелаю. Но я был совсем не таким.

– Ты что, сопливая малолетка? Большинство мужчин убили бы за такую красавицу, как Элейн, и меньше бы трахали разных шлюх на стороне! – зашипела мама.

Я не знал, что ей сказать. Я хотел большего, чем ненавистное отношение Элейн. Я хотел

большего, чем безликие женщины, которых я никогда не увижу вновь. Я хотел большего. Я хотел любить женщину и быть любимым. Я хотел настолько быть поглощен ее любовью, как никто другой в мире. Я не хотел смотреть на других, вести романы на стороне, я хотел только одну женщину – одну.

В моей голове всплыло лицо Джулии, и я сразу отмахнулся. Элейн никогда не станет такой.

– Я не хочу больше отношений без любви.

– Это все из-за нее, не так ли? Ты все еще в Техасе, верно?

Злость забурлила под моей кожей.

– Это не твое…

– О, да заткнись, Коул. Я знаю, что ты там. Что на счет той маленькой шлюшки, которая выворачивает тебя наизнанку? Ты действительно думаешь, что она может дать тебе то, чего ты хочешь?

– Почему тебе не похер? – закричал я.

– Ты еще пожалеешь об этом. – Она усмехнулась. Я презирал то, как она фыркнула, будто она считала себя выше меня, а этот смех был наполнен ненавистью, чистой ненавистью.

Этот звук заставил меня вернуться обратно в детство, в тот день, когда я пошел в ее комнату, пока она спала, чтобы украсть деньги из ее кошелька. В течение дня я, мои братья и сестры ничего не ели. Сэнди была такой голодной и маленькой. Но мама поймала меня, также фыркнув, прежде чем ударить меня.

– Просто помни, Коул. Шлюха всегда останется шлюхой.

– Тебе ли не знать. – Я повесил трубку, бросив телефон на стол.

Разминая руки, я ходил по заваленному всякой херней кабинету. Коробки все еще стояли повсюду, и я пнул ближайшую.

– Да пошла она. Да пошли они обе, – сердито выкрикнул я. – Они ничего не знают.

Ничего.

Желание разорвать что-то на части подавляло меня. От этой мысли я чуть не рассмеялся вслух. Это серьезно относится к моему сценическому имени. Потрошитель.

Так символично. Ведь это было то, что я делал лучше всего. Я разрушал женщин, рвал их сердца на части. Потрошил их злобные, пустые версии самих себя. Я наплевал на свою судьбу и оставлял их, желающих большего, с ноющей болью в их сердцах.

Я сделал Сэнди настолько больно, что она покончила с собой.

Да. Я был Потрошителем.

Я взглянул на настенные часы. Осталось немного. Менее чем через тридцать минут я выйду на сцену с моей морской Жемчужиной.

Я хотел уничтожить ее для всех мужчин после меня.

Я овладею ею. Она станет моей.

– Ненадолго, – шептал мой разум.

– Это не важно, – ответил я. И в тот момент для меня только это имело значение.

25 глава

– Что ты об этом думаешь? – спросил Коул.

Я в шоке оглядела квартиру.

– Ты это сделал?

– Ну, я приказал своим людям сделать это, но я, на самом деле, сказал им, куда поставить вещи.

Это была моя старая квартира, которую я делила с Виком и Крисом на протяжении двух лет. Все находилось на тех же местах, ну, или почти на тех же. Старый диван с цветочным принтом вернулся вместе с другими вещами, которые я забрала с собой, когда переезжала. В спешке я оставила здесь кучу вещей, зная, что Коул и его люди все уберут. У меня сжалось сердце. Видимо, он ничего не менял, будто знал, что я еще вернусь.

– Здесь даже находятся мои вещи, которые я забрала, когда переезжала.

– Да. Ребята привезли все это этим утром.

– Мяу.

Я повернулась, чтобы увидеть Уизли, запрыгнувшего на свое кресло.

– Ох, ты также привез Уизли? – я подняла его на руки и прижала к груди. Обнять его было равносильно бальзаму для моего израненного сердца.

– Конечно. Это был твой дом на протяжении длительного времени, и я подумал, что вернувшись сюда, ты почувствуешь себя лучше.

Я уставилась на уродливый цветочный принт дивана, дивана Вика, и вспомнила, как он, Крис и я сидели на нем и смотрели наши тупые реалити-шоу, как «Плохие девчонки» и «Настоящие домохозяйки». Тогда все было так просто. Боже, сколько всего произошло?

– Что ты скажешь теперь? – спросила я, шагнув в спальню. У стены напротив меня стояла моя кровать.

– Ты о чем?

Я опустила Уизли на пол и обернулась.

– Почему ты думаешь, что твоя мать как-то причастна к этому.

Я прижала руку к своей шее. Безжизненные глаза Мэнди преследовали меня, и я закрыла свои в надежде, что эти ужасные картинки исчезнут. Прошло немного больше двенадцати часов с тех пор, как я проснулась с ее трупом на себе. Немного больше двенадцати часов, как моя подруга была убита, когда я спала рядом с ней, не услышав ни звука. После душа, Коул и я провели день в полицейском участке, где нас неоднократно допрашивали.

– Я не знаю точно, была ли это она, но она... – он запустил руку в свои распущенные волосы. – Она ненавидит меня.

– Что? Как она могла тебя ненавидеть? Она была причиной твоего убогого существования.

– Так получилось. – Он замялся. – С тех пор произошло столько вещей.

– Так все эти годы ты все еще разговаривал с ней?

– Да. – Он присел на край кровати в нескольких метрах от меня. – Она ебанутая на голову, Джулия. Она плохой человек. – Его взгляд сосредоточился на моем комоде, но мысли, казалось, были далеко. – Но она моя мать. В конце концов, она у меня единственная. Я не мог бросить ее, так же как и она меня.

Боль в его голосе заставила мое сердце сжаться.

Он потянулся и поймал мою руку, подтянув меня к себе.

– Я не хотел верить, что она будет способной на что-то вроде этого. Когда на тебя напали впервые, я подумал на нее. Я проверил ее банковские счета, как и счета Элейн. Но все ее деньги тратились на другое, на чертовую пластическую хирургию, дорогую одежду. Ничего необычного. Плюс ко всему у нее не было мотива. – Он замолчал, словно обдумывал свои слова. – Я дал ей то, чего она хотела.