– Тебе что, заняться нечем? Пойди трейлер отмой, а то скоро плесенью вместе с тобой покроется.

– Наконец-то, язвительная сороконожка вернулась, а то я уж решил всё, сдулась, – Дэш дружески толкает меня локтем, заставляя улыбнуться. Странный он такой. Вроде бы должен меня ненавидеть, как и я его, после вчерашнего, но новый день неожиданно дарит мне приятные эмоции.

– Морган моя бывшая одноклассница. Она всю жизнь меня ненавидела, постоянно устраивала какие-то пакости: то плевала жвачкой в волосы, то запирала в собачьей будке или подкладывала вонючую гадость на стул в школе. Она якобы была моей подругой, и родители всегда ставили её в пример, веря всей её лжи и тому, как сильно она меня любит. Морган ушла из школы в одиннадцатом классе, когда её пригласило на работу модельное агентство, и она стала успешной. И вот Морган вернулась, чтобы рассказать, какие все мужики козлы, и как ей сложно живётся. Вернулась уже с Мими и припёрлась в мой дом, а утром исчезла, оставив записку о том, что Мими теперь моя забота. Она бросила её и улетела развлекаться в Монте-Карло, – тихо произношу я.

– Одуреть, и что, ничего больше не сказала? Там типа «я вернусь», «жди меня», «не забывай» или же… моя фантазия иссякла, – усмехаюсь и качаю отрицательно головой.

– Ничего. Только в детской сумке я нашла список имён мужчин с местом работы каждого. Некоторые были вычеркнуты, а остальные нет. Она упоминала о том, что вернулась, пытаясь решить проблему с отцом Мими, и, видимо, эти мужчины – предполагаемые папаши. Троих я уже посетила, в том числе и тебя, а теперь… вот оно мне надо? Знаю, что проще было пойти в полицию и заявить о поступке Морган, но тогда бы Мими попала в детский дом, и…я просто не смогла. Не понимаю, что со мной случилось в тот момент, я ведь не отличаюсь сентиментальностью, не падаю в обморок и не реву, как белуга, но я поддержала идею Фрэнка оставить малышку у нас и удочерить её. Для этого нужно посетить каждого кандидата и найти отца, чтобы получить у него отказ от родительских прав, или же передать её тому, кто сможет найти для младенца место в своей жизни. А теперь выходит, что она не твой ребёнок, хотя вы очень похожи.

– К твоему сведению, цвет глаз у младенцев меняется до года, как и черты лица. И это не показатель родства, потому что изначально все эмбрионы похожи, а генетика во внешности проявляется позже.

– Спасибо, Википедия, без тебя могу пользоваться «Гуглом», – цокаю я на неожиданно умную мысль Дэша.

– Ты сказал, что считаешь меня больной и полоумной. Знаешь, я уже не уверена в том, что ты ошибся. И вот тебе урок на всю оставшуюся жизнь – предохраняйся и не пей до того состояния, в котором не будешь уверен, что от тебя может появиться ребёнок. А, вообще, превратись в гея, это самый безопасный способ выжить, – вздыхая, поднимаюсь с лавочки и поправляю юбку.

– Сири я не вызывал и советов у него не просил, – хмыкает Дэш.

– А я так, по дружбе, бесплатно работаю. Ты мне ещё и приплатить должен за очень поучительную ситуацию, которая тебе наглядно показала, что жить, как ты, дальше нельзя, – искривляю лицо, показывая ему, насколько он начал меня раздражать, и направляюсь к машине.

– Должен? Откуда в тебе столько наглости? Ты что, курсы какие-то прошла, на которых обучают, как сделать так, чтобы люди входили в состояние ступора, пока ты их обчистишь или обольёшь дерьмом? – Дэш догоняет меня, а я закатываю глаза. Хорошо, что не видит. Когда прошли минуты слабости, я желаю от него быстрее отделаться, ведь он уже достаточно знает, чтобы превратить моё будущее в ад. Чёрной полосы с проблесками коричневого цвета говна мне достаточно, а вот полностью окрашенную в цвет мрака дорогу получить не желаю.

– Всё. Было приятно познакомиться, но на этом наши пути расходятся. Тебе в сторону разгульных вечеринок, мне разгребать то, что я уже натворила, и как-то вернуться домой.

– То есть это ещё приятное знакомство в твоём понимании? Боюсь представить, что такое «неприятно». И, к слову, я не алкаш и не наркоман, а вполне себе нормальный человек, который не пренебрегает развлечениями.

– Что ты прицепился ко мне, а? – Возмущённо останавливаюсь и поднимаю очки, чтобы этот надоедливый субъект увидел, как он меня уже достал.

– Я? – Приподнимает брови. – Офигенно ты всё выкрутила. Я хочу знать, что ты планируешь делать с Мими?

– Это тебя так заботит? – Удивляюсь я, и он серьёзно кивает, щурясь на солнце.

– Не знаю. Если Макс прекратит дуться и извинится передо мной и Фрэнком, то буду дальше искать отца Мими. Если нет, то сегодня увидишь меня в сводках криминальной хроники, как похитителя младенцев.

– Выходит, этот твой Макс против?

Закрывая один глаз, высовываю язык, имитируя что-то между «да, он меня ненавидит и выгнал из дома».

– Ты реально живёшь с двумя мужиками? Шведская семья? – В его тоне слышу издевательские нотки и надеваю очки обратно.

– Не завидуй, курочка гриль. Не напрягай извилины, оставь место для очередной работы шлюшки. Подкрась реснички, чтобы тебя сегодня сняли. Отличный выбор способа заработка, продолжай в том же духе, – хлопаю его по плечу, специально сильнее, чем нужно и, смеясь, иду дальше.

– Я хотя бы не ублажаю двоих за еду и кров. Так кто из нас шлюшка? – Кричит Дэш. Оборачиваясь, посылаю его в задницу средним пальцем.

– Тебе там самое место, психопатка. Надеюсь, что увижу тебя сегодня по телеку, не разочаровывай! – Орёт он в спину.

– Трусы погладить не забудь и вшей вывести!

Скрываюсь за поворотом, раздражённо передёргивая плечами. По пути захожу в закусочную и покупаю себе пончик и кофе. Располагаюсь за столиком и достаю результат анализов на ДНК.

Пробегаясь взглядом, отмечаю, что Дэшу двадцать пять лет, и у него нет постоянного места жительства, как и прав, как и мозгов, видимо. Ну как в двадцать пять лет можно ничего не иметь, кроме, ржавого трейлера и рваной одежды? Макс в двадцать два года отлично показал себя в одной из крупных адвокатских контор Майами, где его и заметили, а в двадцать пять уже начал собственную практику. Сейчас он работает удалённо, иногда мотаясь в Майами по серьёзным разбирательствам, а так только даёт консультации. На доходы от этой деятельности хорошо живёт и круто зарабатывает. Надеюсь, что к двадцати пяти годам я не буду выглядеть, как Дэш. Вот и для меня отличный пример того, что может быть со мной, если я не буду более настойчивой.

Доедая пончик, поднимаю голову и смотрю на людей, проходящих мимо.

Странно, но Дэш заставляет меня улыбаться даже тогда, когда плохо внутри, когда всё валится из рук. Так уж и быть, скажу, что он хорошенький, и его загар натуральный. Если учесть то, что я видела рядом с его трейлером, выходит, он очень много времени проводит на пляже. Ну да, в двадцать пять лет он валяется на песке и светит своим хозяйством, разводя девушек на двухсекундный секс. Всё же он противный такой и грубый. Шишка до сих пор болит, кстати.

Глава 11

Звоню Фрэнку, от нечего делать, и он приглашает меня приехать к ним, пока Макс на работе. С радостью соглашаясь на его предложение, сажусь в машину и направляюсь в дом брата. Я не собираюсь извиняться за то, что вчера сказала, а вот что делать с Мими, пока не представляю, может быть, муж Макса мне поможет.

– Привет, проказница. Как ты? – Обнимая, Фрэнк проводит меня на кухню, где уже предусмотрительно испёк пирог с вишней и корицей, как и нажарил моих любимых блинчиков.

– Хреново я. Не хочу об этом. Как Мими? Спит? – Отказываясь от еды, спрашиваю его.

– Нет, вчера я купил качели, сегодня мы их опробовали. Ей очень нравится, – улыбаясь, Фрэнк направляется в детскую, а я за ним.

Входя в уютную комнату, вижу Мими в белоснежных электронных качелях, на которых висят разноцветные игрушки, и малышка спокойно их рассматривает. Опускаюсь на колени перед ней, и Мими меня замечает, и мне даже кажется, что она узнаёт меня и пытается улыбнуться, но у неё это пока не получается.

– Я по тебе скучала, красавица. Надеюсь, ты отомстила чудовищу Максимильяну за мою бессонную ночь, и именно он подтирал твою попу, – осторожно щекоча её, шепчу я.

– Лекс, – тяжело вздыхает Фрэнк от моих слов.

– Да, знаю, начнёшь меня сейчас поучать и говорить, что не права, но я так не считаю. Он не имел права говорить всё это тебе. Я была виновата, но не ты. Он поступил подло, – бросаю на мужчину, расположившегося в кресле-качалке, суровый взгляд.

– Я и не собирался, просто прошу тебя понять его. Я и так его игнорирую, и Макс спал на диване. Ему сложно, очень сложно, он прагматик и всегда сгущает краски. Но опустим эту тему, я хочу узнать, как дела с отцом Мими.

– Он не её отец, – достаю результаты ДНК и передаю Фрэнку.

– Значит, осталось ещё девять. Ты же не ездила сегодня ни к кому?

– Нет, была на собеседовании. Письмо пришло утром, и я поехала, – с трудом признаюсь я.

– И как? Что сказали?

– Ничего. Смеялись надо мной. Ржали, как уроды, когда я объяснила им, на какую вакансию претендую. Они думали, что я жажду вступить в лигу уборщиц, а не стать помощником администратора, – зло фыркая, достаю Мими из качелей и кладу себе на ноги. Она хватается за большие пальцы моих рук, и я улыбаюсь, играя с малышкой.

– Ой, мне жаль…

– Знаешь, я не понимаю, почему они не видят во мне серьёзного сотрудника? Они даже слова не дали вставить, а начали ржать. Придурки недоделанные. Я убежала оттуда, а потом как дура, разревелась от обиды. Это уже седьмой отказ, Фрэнк. Что я делаю не так? – Печально вздыхая, перевожу взгляд на мужчину.

– Я не могу ничего посоветовать тебе в этой сфере, но считаю, что ты зря вернулась. Здесь тебе ничего не светит, а твои навыки и рекомендации тоже имеют срок годности.

– Я сегодня думала и решила, что зря я всё бросила там. Я ведь гналась за лучшим, и это привело меня в задницу. У меня были такие предложения, благодаря которым могла подняться по карьерной лестнице и накопить денег, а я всё просрала из-за своего характера. Ну, не идиотка ли?

– Нет, Лекс, ты не идиотка. Ты просто ещё молода и амбициозна, все мы гонимся в определённый момент жизни за лучшим, ярким и, к сожалению, призрачным. Я не говорю, что ты должна остановиться и больше ни к чему не стремиться. Нет, начни с низов, хотя бы немного понизь планку и всё же рассмотри вакансии в Майами.

– Мне стыдно туда возвращаться, Фрэнк. Я выставила себя такой стервой, фыркающей на все предложения, что теперь боюсь – моя слава побежит впереди меня, и я никогда это не исправлю, – тихо сознаюсь.

– Милая, ну это же не конец света. Ты имеешь право на ошибки, Лекс.

– Что-то в последнее время у меня слишком много ошибок. Макс, правда, намерен сегодня отдать Мими?

– Вряд ли, он тоже имеет свои страхи, и первый из них – потерять свой авторитет. Так что думаю, он понудит ещё немного и смирится, а там глядишь, всё и наладится, – позитивно отвечает Фрэнк. Вот я удивляюсь ему каждый раз, когда случается что-то катастрофичное для меня, он непременно находит в этом что-то положительное и легко переводит всё в шутку. Только в этот раз не срабатывает. Я совершила довольно серьёзные проступки и обзавелась ребёнком, в настоящий момент обсасывающим мой палец. И я уверена, что Макс не отступится, он повесит Мими на меня и заставит решать всё самостоятельно.

– Не хочешь прогуляться? Я коляску купил, хочу обкатать. – Предлагает Фрэнк, и я киваю ему.

Он просит меня переодеть Мими, и я с радостью соглашаюсь. Ловлю себя на мысли, что это меня успокаивает, но я всё же отказываюсь иметь детей в будущем. Вряд ли когда-нибудь я буду к этому готова.

Мы выходим из дома, и Фрэнк пытается развлечь меня смешными историями из своей жизни в Лас-Вегасе, пока я толкаю впереди себя коляску одной рукой и, держа в другой бутылочку с молоком, кормлю Мими. Смеясь над его шутками, расслабляюсь, но вот разум не позволяет мне получить полноценное удовольствие от прогулки. И когда приходит время прощаться и уходить, чтобы не встречаться с братом, грусть и печаль снова возвращаются в моё сердце.

Между мной и Максом часто были ссоры как в детстве, так и после, но вот последнее разногласие намного серьёзней, чем прошлые. Я чувствую, что брат не собирается сдаваться, и не понимаю, как поправить положение. Я люблю его, но упрямый характер и желание всегда быть правой не позволяют мне первой сделать шаг. Сообщая родителям, что я на работе, точнее, обманывая их рассказом о том, что мне дали дополнительную смену, отгоняю машину к берегу океана и сажусь на прохладный песок в ночи.

У меня даже подруг не было. Так получилось, что не появились. Я всегда считала, что они лишние в моей жизни, а сейчас даже выпить не с кем. Одиночество меня убивает, и я бреду по набережной, каким-то образом оказываясь перед баром «На гребне волны». Какого чёрта-то? Что нельзя было идти в другую сторону? Но душа просит выпить, а мозг жаждет отключиться, хотя мне в шесть на пост… по фиг.