– Нет, благодарю. Мне бы банан. Обожаю бананы.

Он даже не смотрит на мои красивые ноги и на то, как я одним движением распускаю волосы, взмахивая ими. В кино это обычно срабатывает, а ему хоть бы хны.

– Итак, Лекс, какие вопросы вы бы хотели обсудить со мной? Если это по поводу исповеди, то она проходит по воскресеньям после мессы. Вам следует записаться в нашем журнале, и мы будем ждать вас, – смотря мне прямо в глаза, говорит он. Какой голос! Только от него можно кончить. Нет, я никогда не была помешанной на сексе, но сейчас мне очень этого хочется.

– Боюсь, что мои грехи слишком непростительны, и мне понадобится вся ночь, чтобы исповедоваться вам, – томно тяну я, превращаясь в прожжённую шлюшку, и даже не стыдно.

– Вы ошибаетесь, Лекс. Отец наш всегда видит помыслы, и у него найдётся прощение для каждого из его детей.

Да-да, надеюсь, что и ты видишь мои помыслы, и найдёшь время для очень долгого прощения и для меня. Такого долгого и мокрого, что…

– Простите, но я пока не совсем понимаю, с каким вопросом вы ко мне пришли, – пастор перебивает мои мысли, и я глупо моргаю, не помня, вообще, даже как зовут моих родителей.

– Я… ну да, вопрос. Очень важный вопрос, – медленно произношу, мотая головой. Наверное, здесь распылён какой-то аромат типа афродизиака, ведь иного объяснения такому невероятному магнетизму, исходящему от этого мужчины, нет.

– Вы нарушали свой обет? – Спрашиваю я.

– Приношу свои извинения, но я не расслышал, – удивлённо переспрашивает он.

– Ладно. Вы очень красивы, и, вероятно, среди ваших прихожанок есть женщины, которые очень любят, когда вы изгоняете из них злые силы более интимно, – подбирая слова, наблюдаю, как мужчина бледнеет и сглатывает, шокировано распахивая глаза.

– Мисс…

– Не волнуйтесь, это останется только между нами. Я не хочу, чтобы вы расплачивались за внимание слишком напористых женщин, точнее, за одну женщину, – достаю из кармана шорт телефон и открываю фотографию Морган, поворачивая к нему экран.

– Подождите, вы сейчас обвиняете меня в нарушении клятвы, данной перед моим отцом и жизненным наставником, и намекаете на то, что я имел некую не подобающую связь со своими прихожанками, а точнее, вот с этим ребёнком? – Возмущённо повышает голос он.

– Не намекаю, а говорю прямо. Вы спали с ней примерно десять с половиной месяцев назад, и у неё от вас родился ребёнок, девочка. В данный момент она на моём попечении, и я намерена доказать, что вы её отец, – нагло заявляю. Ой, кажется, он сейчас в обморок хлопнется.

Пастор прикрывает глаза и что-то быстро и беззвучно произносит губами, а я не совсем против, чтобы он был отцом Мими. И с него тоже будет легко взять бумагу о том, что он отказывается от ребёнка. Раз у него такая реакция, то нужно идти ва-банк.

– И простите меня за такую откровенность, но ей не нужен ваш ребёнок, – убирая телефон, продолжаю я. – Она планирует лишь шантажировать вас, лишить звания и сана, опозорить, одним словом. У меня не осталось иного выбора, кроме как, предупредить и помочь вам, ведь было бы очень обидно, если из-за распущенности одной женщины вы бы всё это потеряли, как и уважение ваших учеников. Думаю, за нарушение клятвы… хм, несколько долгих раз, Отец наш найдёт для вас объяснения и оправдания. Поэтому я прошу вас отказаться от прав на ребёнка и написать об этом от руки. Данный документ я представлю своему адвокату, и это поможет вам удержать всё в строжайшей тайне, чтобы последствия этой безбожной и греховной связи не разрушили вашу жизнь, – выпячиваю нижнюю губу, наигранно сетуя на будущее этого красавчика.

– Вам нужно очищение, дитя моё. И очень долгая молитва, которая поможет вам вырвать свою душу из дьявольских лап, – шепчет он, поднимаясь из кресла.

– А мне нормально в лапах, особенно в красивых и очень дьявольских. Только вот ни один епископ не позволит вам дальше вести службу. Не читали книгу «Поющие в терновнике»? Так вот прочтите и тогда поймёте, что может вас ждать, хотя в жизни всё намного хуже, ознакомьтесь со Стивеном Кингом, – улыбаюсь я, тоже выпрямляясь.

Он такой бледный, и губы дрожат. Я ещё не видела, чтобы мужчины падали в обморок и прямо к моим ногам, да и как-то фантазии не хочется портить подобным.

О да, сдайся уже. Всё ясно. Ты похотливый пастор, который благословляет юных дев. И да, я не против, сделай это и со мной.

– Вам нужно время, чтобы всё обдумать, верно? Я оставлю вам свой номер телефона и с радостью встречусь с вами ещё раз, чтобы исповедоваться в своих ужасно дьявольских грехах и оказаться в когтистых лапах его самого.

Понимая, что мужчина слишком напуган и находится в ступоре от новости о ребёнке, подхожу к столу и быстро черкаю номер своего мобильного на какой-то смете, надеясь, что он позвонит в ближайшее время.

– До встречи, святой папочка. Я буду ждать, – посылая воздушный поцелуй пастору, выплываю из комнаты, настолько довольная собой, что хочется и дальше распылять свои флюиды. Одуреть, что может со мной сделать долгое воздержание и духота. Я чувствую себя окрылённой, как будто меня долбанули по голове волшебной палочкой.

Улыбаясь и усиленно крутя бёдрами так, что рискую получить вывих, порхаю к своей машине и даже напеваю какой-то мотив. Вот это пастор. Вот это мужчина. И плевать, что он спал с Морган. Пофиг. Я готова стать самой частой прихожанкой, только бы узнать, насколько благословенны его постельные игры.

Звонок мобильного вырывает меня из омута пошлых мыслей, и я вижу на экране улыбающегося брата и его номер.

– Да, – тяну я, отвечая на вызов.

– Лекс, ты где? Родители уже дома, и они крайне возмущены тем, что нашли пустую бутылку из-под вина и фастфуд в мусорном ведре! Я же просил тебя всё спрятать! – Кричит брат, возвращая меня в обыденный мир с его угрюмыми правилами.

– Ой, не ори так. Я не успела из-за Морган и Мими. Кстати, у меня хорошие новости. У нас уже минус два кандидата. Последний под вопросом, но скоро я выпытаю у него всё и, вероятно, даже прикуплю наручники, – весело делюсь, заводя мотор.

– Домой. Живо, – отрезает Макс, отчего я кривлюсь и передразниваю его.

– Нет бы позаботиться о том, чтобы твоя сестра соблазнила пастора, но нет, всю малину обломал. Еду, – фыркая, отключаю телефон и настраиваю навигатор на новый маршрут, на сегодня – последний.

Мне вот интересно, а кем окажется следующий кандидат?

Глава 5

– А ну-ка ещё раз, что ты натворила? – Под громкий смех Фрэнка переспрашивает меня Макс, пока я с удовольствием поглощаю барбекю из индейки и овощей.

– Решила соблазнить священника. Ну а что? Морган можно, а мне нельзя? Ты бы его видел, он такой… такой… секси. Ты бы оценил, если бы лично встретился с ним. Надеюсь, что он играет за мою команду, а не за вашу. Да и плевать, если даже и нет. Он точно со мной свяжется и очистит мою душу от дьявола, я его хорошо напугала, – довольно выговариваю я последние слова, которые и вызвали приступ хохота Фрэнка, держащего Мими и расхаживающего с ней по кухне.

– Так, Алексия, никаких соблазнений! Нам достаточно проблем, родители ждут нас завтра на ужин, и куда мы денем ребёнка? Помимо этого…

– Завтра не могу. Работа, – перебивая его, пожимаю плечами и вытираю рот, подскакивая с места.

– Дай её подержать, тоже хочу. Надо привыкать к тому, что у нас в семье будет лялька, – тянусь к Мими. Фрэнк передаёт её мне, объясняя, как правильно держать ребёнка, под новый возмутительный бубнёж брата.

– Она так вкусно пахнет, – шепчу я, улыбаясь, когда Мими оказывается в моих руках. – И тяжёлая такая. Пухляк, нет, она будет мимимишным хомяком.

Поглаживая ребёнка по спинке, улыбаюсь и крепче прижимаю к себе. Господи, какая же она хорошенькая и мягкая вся. А ещё она мне нравится, и то, что она пускает слюни на моё плечо, тоже нравится.

– Тебе идёт, – замечает Фрэнк, убирая со стола.

– Прекращай. Ей не идёт. Она нестабильно стоит на ногах, у неё катастрофическое положение, а ты поощряешь идею о священнике, да сейчас ещё и надоумишь своего ребёнка завести, – зло шипит брат, пытаясь отобрать у меня Мими, но я отскакиваю и смеюсь, кружась с ней уже в гостиной.

– Как учит Священное Писание: «Раз господь дал младенца, то и на него тоже даст», – пою я, раздражая Макса ещё сильнее.

– Хватит, Лекс! Ты…

– Да, успокойся, Макси, она тебя дразнит. Но мне интересно узнать о первом, я и не думал, что ты способна быть такой наглой. Неужели, это заразно? – Смеётся Фрэнк, выглядывая из кухни.

– Сама не представляю, как это получилось, словно я другой стала. И знаете, мне понравилось, это так… похоже, как будто у меня крылья появились или же нимб.

– Путаешь нимб с рогами дьявола, Алексия, – язвит Макс, а я показываю язык брату и, пританцовывая, продолжаю расхаживать с Мими.

– Следующим займусь завтра. Попрошу пару часов свободного времени, судя по адресу, он как раз находится недалеко от меня. Так что, если и дальше всё так хорошо пойдёт, то скоро мы соберём все бумаги на этого хомяка, и он будет нашим. А потом… – не успеваю я договорить, как чувствую что-то тёплое на своей руке, прямо под попкой Мими.

– Ой, она…, по-моему, она описалась, – шепчу я, чем привожу Макса в довольное состояние, а Фрэнк, бросив посуду, мчится ко мне.

– Стой, – брат останавливает его, не позволяя убрать капающие штанишки и, неприятно льющуюся по моей руке и вниз по телу, жидкость.

– Господи, она меня обоссала! Забери… забери её! – Воплю я, отодвигая от себя ребёнка, моментально начинающего плакать.

– Нет, Фрэнк, она здесь разглагольствовала о писаниях божьих, вот пусть теперь сама и следует своим постулатам. Давай, Лекс, у тебя ребёнок в штаны надул, и ей полезно принимать воздушные ванны во избежание опрелостей, так что вперёд, иди мой её, затем переодевай и корми. Бутылочка на кухне, смесь в шкафу, памперсы тоже найдёшь. Развлекайся и ни в чём себе не отказывай. И да, укладываешь спать своего хомяка тоже сама, а мы с моим мужем пойдём отдыхать, потому что сегодняшний день выдался крайне сложным из-за тебя, – Макс хватает опешившего Фрэнка за руку и тащит за собой, оставляя меня с приоткрытым от такого заявления ртом.

– Ты не посмеешь! Не бросай меня одну! Я же… – замолкая, перевожу взгляд на хныкающую Мими и её полные слёз яркие сине-зелёные глазки, и добавляю, – я же понятия не имею, что мне делать с ней. Вообще, не умею я всё это, а хомяк в клетке живёт и последний у меня умер. Я выпустила его и нечаянно раздавила.

– За убийство человека грозит пожизненный срок, сестрёнка. Не тяни время, она может простудиться и заболеть, – смеясь, бросает брат и утаскивает за собой моего единственного помощника, едва не лопающегося от хохота.

– Козлы. Запомни, Мими, все мужики козлы, и не важно какая у них ориентация. Они эгоистичные и злые, не водись с ними, а то сама превратишься в овечку, – бубню я, и упрямство берёт верх.

Они что думают, я не справлюсь? Ха, у меня всё получится. И плевать, что я ни разу в жизни не меняла памперсы, не держала детей и не купала их. Блин, а, может, вместе с ней в ванну залезть? Точно. Как раз и сама отмоюсь. Уверенно направляюсь в гостевую спальню и вхожу в ванную. Кладу Мими на пол, быстро раздеваюсь и стягиваю с неё вонючие штанишки и кофточку.

– А теперь, хомяк, смотри не убегай, иначе мне голову оторвут, – шепчу и, осторожно забираясь под душ, настраиваю одной рукой воду.

Никогда бы не подумала, что держать ребёнка и стоять под душем это так сложно. Мими постоянно скользит по моему обнажённому телу, отчего мне приходится, вообще, усесться на поддон, стараясь, не дать ей захлебнуться. Переключая смеситель на обычный кран, приподнимаю колени и кладу на них Мими. Надо же, я голая, и она тоже голая. Никогда такого не было, и вряд ли будет когда-то. Весело же.

– И вот так водичка кап-кап-кап на твою грязную попку. Она моет тебя и меня. Клёво, да? Знаешь, а ты, правда, красавица, – только сейчас могу полностью разглядеть молчащего младенца и улыбнуться тому, насколько доверчиво она смотрит на меня, словно изучает. Тёмные волосики завиваются от воды. Она подобна маленькому ангелу.

Прилив нежности и неизвестного чувства, вызывающего слёзы радости и желание быть кому-то нужной, кому-то вроде Мими. Ведь они же не могут сами следить за собой, кормить себя и мыть. Это не старики, младенцы прикольные, они такие милые и скользкие. Очень скользкие.

– Почему она тебя бросила, хомячок? Почему не полюбила? Ты же не виновата в том, что жизнь твоей мамы состоит из развлечений. Ты выбрала её. Почему её, а не кого-то другого, а? – Тихо произношу я, омывая ладонями Мими. А она хлопает ресничками и молчит. Только засовывает кулачок в рот и посасывает его, вызывая у меня очередной приступ умиления.

– У нас всё получится. Ты будешь жить с нами, и мы часто будем с тобой вот так купаться. Тебе у нас очень понравится, обещаю, – от переизбытка тёплых и таких мягких чувств, наклоняясь, целую её и вдыхаю аромат молока и мёда.