Annotation

Мне было довольно того, что гвоздь был виден ещё вчера.




========== Мила ==========

В тот день открывалась моя первая персональная выставка. Пусть совсем в небольшом и мало приспособленном помещении, пусть нам пришлось навешивать лампы и заниматься освещением. Пусть я сама закатывала стены персиковой эмульсией и белила грязный, местами облупившийся потолок. Это такие мелочи.

Главное — там был рояль, вполне сносный, его даже настраивать не пришлось. А ещё терраса с видом на море.

Помещение выбирала я сама, а вот финансированием моего восхождения к славе занимался Илья.

Илья — почти мой муж. Мы вместе уже три года. То есть знакомы три года.

Было у нас всё: и букетно-конфетный период, и ухаживания, и рестораны с барами. Даже совместные поездки в Москву и в Питер тоже были.

Да что вспоминать. У нас столько всего было в наших жизнях. Не дети давно. Мне уже тридцать. Нет, не совсем, без одного дня тридцать.

Вот завтра, на открытии моего собственного вернисажа, мне будет именно столько. И, скорее всего, на этом мероприятии Илья объявит о нашей помолвке и назначит дату свадьбы. Я просто уверена, что такой подарок ждёт меня завтра.

А потому мой вернисаж слишком особенный…

Конечно, своё «долго и счастливо» я могла бы получить и раньше. Естественно, Илья не первый мужчина в моей жизни, а я так у него даже и не знаю какая.

Но я — навсегда. А что было, то прошло.

Встретились мы с Ильёй случайно. Ему нужно было оформить новую квартиру. Он взял её в строящемся доме, и в результате имел лишь порядка ста квадратных метров с окнами и входной дверью.

Квартиру мне показывал не он, а его секретарша. Такая вся из себя фифочка, крашеная блондинка с наклеенными ресницами.

Никогда не понимала, чем такие женщины нравятся мужчинам. Это же вечное дитё с надутыми губками. В эти губки сунуть, может быть, и хочется, но не больше.

Это засиликоненное чудо произнести что-то более серьёзное, чем «Я хочу тебя, милый», просто не способно.

И вот именно такой экземпляр объяснял, как, по её мнению, должна выглядеть хозяйская спальня в розовых тонах.

В розовых — в квартире мужчины. Смешно!

Настолько смешно, что я, получив копию плана и сделав кое-какие наброски, отправилась в его офис без предупреждения.

Скажу вам по секрету, я умею быть женщиной. Нет, я далеко не стерва и не женщина-вамп. Я просто-напросто знаю себе цену.

Я не дочь Рокфеллера, и свою дорогу пробивала трудолюбием и талантом. У меня нормальные родители, любящие друг друга и меня с сестрой. Такая образцовая семейка интеллигентов. Они мне дали всё, что смогли: способности, образование, понятия о добре и зле. Ждали от меня тихой жизни и внуков, но увы. У меня был свой путь. А потому наше общение свелось с годами к дежурным звонкам по телефону по пятницам и проживанию в разных, очень далёких друг от друга городах.

Меня влекло море.

Ещё в годы учёбы в архитектурно-строительном я часами пропадала в Третьяковке. Зал Айвазовского был практически моим домом. Волны, пена, прозрачность воды, небо цвета моря и море цвета неба. Это была мечта. Оно мне снилось каждую ночь. Бескрайнее, живое, имеющее собственную непознанную душу и невероятную силу. Море, которое могло прокормить и убить. Божественное и невероятное…

И как только я получила диплом, оно стало моим настоящим.

А как иначе? Мечта не должна всю жизнь быть только мечтой. Мечты надо претворять в реальность.

Мы с моим первым парнем снимали маленькую комнатушку. Частный дом, низкий потолок, удобства на улице. Но если открыть окно, слышно, как оно шумит…

Все вечера я проводила на пляже, рисовала. Блокноты с сунутыми внутрь карандашами, мои вечные спутники, были сплошь в моих эскизах с неизменным морским пейзажем.

Мы расстались с моим парнем довольно быстро. До начала зимы.

Он уехал в другой городок, устроившись прорабом на стройку, а я случайно потеряла блокнот с зарисовками. Очень удачно, надо сказать, потеряла.

Его нашёл хозяин кафе.

Ему понравились мои рисунки, и он, увидев меня на берегу в один из дней с другим блокнотом, подошёл, вернул мой старый и заказал оформление зала.

Он платил, я работала. С душой, с изюминкой, с харизмой.

Ему понравился результат, и я, кроме денег, получила рекомендации. А затем —следующий заказ.

Я стала дизайнером интерьеров. Свободным художником, творящим для людей и для себя любимой. Мои гонорары приобрели стабильность, я открыла счёт в банке.

Сняла приличное жильё со всеми удобствами и занялась формированием своего собственного образа, в чём преуспела.

Я — женщина с шармом.

Что-то я отвлеклась.

Так вот, сделав несколько эскизов той квартиры, я явилась в офис транспортной компании «Дорога».

Встретила меня всё та же самая секретарша с силиконовым ротиком. Поморгала круглыми глазками, осыпав на румяные щёчки комочки туши с приклеенных ресниц.

— А давайте я посмотрю, — она решительно так вскочила со своего кресла и дверь в кабинет шефа собой перегородила.

— Вы жена владельца? — с сарказмом в голосе произнесла я.

— Нет, но…

— Вот он пусть и смотрит. Или его супруга.

— Илья Дмитриевич не женат, — пытаясь взлететь при помощи ресниц, сказала она.

Я уверенно повернула дверную ручку личного кабинета главы компании и вошла.

Он говорил по телефону. Кивнул мне, глазами пригласил сесть, не прерывая разговора.

Я присела.

Его взгляд прошёлся по мне сверху вниз, а затем снизу вверх. Остановился на коленках, открытых подскочившей юбкой.

Опять одним жестом спросил, кто я такая и что мне надо. Я представилась и протянула эскизы.

Он внимательно изучил каждый.

Минут через семь кинул свой телефон на стол и просто шокировал меня фразой:

— Никуда не годится.

Я растерялась.

— Но что не так?

— Всё, абсолютно всё. В том, что вы мне показываете, только розовой спальни с рюшами не хватает.

— Но ваша секретарша…

— Она блондинка, в отличие от нас с вами. Что вы делаете сегодня вечером?

— Вы предлагаете…

Я говорила о его квартире. Я думала, что мы на месте сможем обсудить концепцию и детали.

— Я предлагаю посмотреть на закат на пирсе. Вы любите море?

— Да, я приехала сюда, чтобы…

— Я тоже. Море — моя мечта. Значит, договорились? Скажите, где я смогу забрать вас в районе семи вечера?

Мне казалось, что я отвечаю под гипнозом.

Я пошла на свидание с ним.

========== Илья ==========

Я купил цветы — лилии. Моя Эмилия любит белые лилии на длинных ножках. Целых тринадцать штук.

Колечко с бриллиантом в красивой бархатной коробочке занимало мой карман в пиджаке.

Итак, всё готово — колечко и цветы.

Я прощаюсь со своей свободой, боже мой! Прощаюсь.

Вчера сказал по телефону родителям, что женюсь. Моё заявление встретили молчанием.

Смешно. Странные люди, ещё на прошлой неделе зудели, что пора создавать семью, что семья — гарант надёжности и стабильности. Что слово женатого человека гораздо весомее, чем холостого. Надёжнее, стабильнее! Вот так мой папаша и загнул. А я согласился. Всегда соглашаюсь. Это гораздо проще, чем возражать, спорить, доказывать.

С отцом спорить вообще бесполезно. Он сказал. Значит — всё!

Как мы с ним поссорились перед открытием филиала здесь, в Крыму! Если бы кто знал, как мы поссорились. Не разговаривали целый год. А потом пришлось. Куда деваться. Близки как раньше не стали, но сотрудничать смогли запросто.

Я его указания слушаю, а делаю так, как считаю нужным.

Но ничего, первичный капитал, полученный от отца, я приумножил. Отдал ему с процентами всё до последней копейки и заслужил уважение с самостоятельностью одновременно.

Не полной самостоятельностью, но теперь мы партнёры, а не подчинённый и шеф.

Квартиру купил.

Вот с этой самой квартиры всё и началось.

Я тогда с секретаршей крутил. Да и не то чтобы крутил. Смешная девчонка. Блондинка. Совсем блондинка. Слушала меня, открыв рот.

На том этапе, когда Мила вломилась в мой кабинет, моя секретарша собиралась взять мою фамилию и обобществить наши доходы. А я искал повод от неё избавиться.

Ушла она сама. Потому что пришла Мила.

Эскизы моего очаровательного дизайнера были хороши, но лишь как произведение искусства. Такую квартиру, как она нарисовала, я не хотел. В тот момент я о квартире совершенно забыл. Да и не до квартиры мне было. Я радовался, что за столом сижу и моего стояка попросту не видно.

Я глаз от девушки отвести не мог. Её коленки просто с ума сводили. И лодыжки тонкие, ножки в туфельках. Аккуратная вся и притягательная.

Это гораздо позже я узнал, что она из тех, кто «коня на скаку и в горящую избу». Да и когда узнал, она совершенством быть не перестала.

А наше первое свидание…

Я пришёл пораньше, но она уже была на пирсе. С раскладным стульчиком, с этюдником и какими-то другими приспособами. Я не знал их названий, пожалуй, так и не выучу.

Она писала море.

Я видел только набросок, но талант оценить уже мог. Оно казалось живым. Будто вырезала кусочек водной глади и поместила на свой холст. Я как зачарованный наблюдал за рождением картины.

Именно тогда я понял, что с ней хочу быть вечно.

Три года её картина напоминает мне о том дне. Она висит в нашей спальне над кроватью. Море объединило нас, выплеснуло из своих глубин любовь, что поселилась в наших сердцах.

Если я думал когда-то о потенциальной жене, то только о Миле. Она виделась мне матерью моих детей.

У нас должны быть дети. У успешного человека должна быть красивая семья. Я же считаю себя успешным. И пусть я не миллионер, но у меня впереди почти вся жизнь.

В тридцать два жизнь не заканчивается, она просто переходит на новый этап. Стабильности. Вот в тридцать два уже думаешь о наследнике, тем более, что женщине, которая должна стать матерью моего наследника сегодня тридцать.

Её день рождения должен был стать знаковым.

Мы вместе придумали план. Её вернисаж, выставку работ.

Пора, давно пора.

Помещение, ремонт, развеску картин она сделала сама. Глупенькая, я бы дал больше денег, и не надо было бы так перетруждаться. Но я работал, а у неё образовалось время, свободное от заказов.

Она экономила. Хотя аренда зала обошлась в копеечку. Но картины с изображением моря должны были висеть на фоне моря. Каждый из гостей мог выйти на террасу и сравнить, оценить. А ещё она хотела, чтобы пахло приливом, чтобы слышался крик чаек, и заходящее солнце ласкало лучами картины.

Моя Мила умела видеть и подмечать незаметное простому человеческому глазу.

До открытия вернисажа оставались считанные часы. Я отправил секретаря с платьем и туфлями для моей женщины, сам подбирал.

Это первый подарок, остальные более значимые, нет, определяющие.

Ещё раз открыл шкаф и оглядел свой костюм.

Посмотрел на себя в зеркало. Всё нормально. Всё хорошо, отчего же я так волнуюсь?

Отчего?

Мы с Милой прекрасная пара.

Разве мне нужно себя убеждать в этом? Нет, не нужно. Я слишком много видел женщин, и моя Мила выгодно от всех них отличается.

Достал коробочку с кольцом. Надо подумать, как лучше преподнести его. Можно встав на одно колено и с пафосом снизу вверх. Как бы соглашаясь на роль подкаблучника.

А можно, просто обняв её за плечи. Взять правую руку и ненавязчиво надеть кольцо. Я решил, что именно так и правильно.

Продумал речь.

Секретарь ввалился в кабинет без предупреждения.

— Илья Дмитриевич, там проблемы в зале.

— Что?

Он не успел ответить, как заиграл мой смартфон. Этот рингтон принадлежал только Миле.

— Илюша, что делать?

— Что у вас?

— Пианистка заболела. Представляешь, полчаса назад соизволила сообщить, что не придёт. Сейчас твой секретарь тебе расскажет, как только доберётся.

— А без неё никак? Может быть, включим запись?

— Нет! Илья, как ты не понимаешь, мы искали зал с чёрным роялем. На нём должна играть девушка в платье цвета морской волны. Всё продумано. Без живого звука никак нельзя. Он будет одиноким никчёмным пятном. Чёрной дырой, понимаешь?

Я услышал, как она всхлипывает. Первые слёзы за три года. Из-за какой-то пианистки.

— Любимая, не плачь, я что-нибудь придумаю. Приводи себя в порядок. Сегодня твой день и никакая некстати заболевшая музыкантша его не испортит.