– Ничего подобного, ты была совершенно права. Так ты скорее определишь, кто из них самый достойный. Но может, ты уже все решила?

– Ты ведь сама знаешь, мама. Но я не хочу, чтобы он думал, будто меня легко завоевать, – улыбнулась Отем. – Слишком уж он самоуверен.

– Это часть его обаяния, – возразила мать.

– Но я еще не целовала ни Ги, ни Этьена, – пожаловалась Отем.

– А следовало бы, хотя бы для сравнения, – согласилась Жасмин.

Отем хихикнула.

– Неужели с Индией и Фортейн ты тоже вела такие разговоры? – вслух поинтересовалась она.

Жасмин коротко хохотнула.

– Нет, детка, конечно, нет. Индия была совершенно уверена, что все знает сама, а Фортейн оказалась такой практичной, что в этом не было необходимости. По крайней мере пока она не выбрала Кайрена. Но тогда уже было поздно, потому что она потеряла голову от любви.

Жасмин села и похлопала по постели рядом с собой, приглашая дочь устроиться рядом.

– Ты родилась в октябре, через несколько недель после свадьбы Кайрена и Фортейн. Мое последнее дитя. Неожиданный сюрприз для меня и отца, ведь мы думали, что наше время уже прошло. Но мы так радовались! О да, Отем Роуз Лесли, ты была желанным ребенком. Я никогда не давала понять твоим братьям и сестрам, что ты мое любимое дитя просто потому, что родилась на склоне наших дней. Дала мне и Джемми возможность в последний раз стать родителями, ведь в то время твои братья и сестры были уже взрослыми. Они уже не так нуждались в нас, в отличие от тебя. Как могли мы состариться, если растили столь юную дочь? – Она погладила Отем по руке.

– Но что ты будешь делать, когда я выйду замуж?

– Ты же не уедешь далеко, детка. Я останусь жить здесь и, возможно, когда-нибудь съезжу в Кэдби погостить или вернусь в Гленкирк. Когда рана в сердце немного затянется. Если, конечно, такое время настанет.

– Настанет ли, мама?

– Я всегда буду скорбеть по всем моим мужчинам. Джамал-хану, Роуэну Линдли, Генри Стюарту и твоему отцу. Ах, что за чудесную жизнь я прожила, родная моя!

– Ты так говоришь, словно все кончено, мама, – встревожилась Отем.

– Нет, далеко не кончено, – заверила Жасмин. – Очередное начало, только и всего. Правда, пока я не могу понять, куда ведет дорога.

– И я тоже, – кивнула дочь. – Я почти влюблена в Себастьяна. Он притягивает меня. Но разве этого достаточно для брака? Ты должна помочь мне решить, ведь у меня совсем нет опыта.

– Если ты уверена, что твой избранник – Себастьян, честно объяснись с остальными. Несправедливо заставлять их терзаться.

– Еще рано, мама. Это не жестокость, просто мне нужно больше времени, – оправдывалась Отем. – Кроме того, меня раздражает самодовольство Себастьяна. Ему нужно преподать хороший урок, прежде чем я вынесу окончательный приговор.


Только в конце февраля жители округи узнали, что тридцатого января в Париже был подписан договор между обеими фрондами, в результате которого Гастон Орлеанский стал их единственным предводителем. Дядя юного короля, поддерживаемый епископом Гонди и парламентом, потребовал отправить кардинала Мазарини в ссылку. Мазарини сопротивлялся, пока жизнь его не оказалась в опасности. Только после этого он неохотно внял мольбам королевы Анны и Людовика, оставив Париж шестого февраля 1651 года.

Тогда Гастон Орлеанский объявил, что короля похитили. В ночь на десятое февраля архиепископ приказал окружить королевский дворец. Королеве Анне пришлось показать короля – сначала спящего, а потом и разбудить его, чтобы тот мог видеть происходящее. На всю жизнь он невзлюбил беспорядки, столицу и парижан, столпившихся возле кровати и трогавших его грязными, провонявшими чесноком пальцами.

Менее чем через неделю король отпустил на свободу принцев крови, находившихся последние несколько месяцев под арестом. Еще неделю спустя французский парламент принял декрет, гласивший, что ни один иностранец не имеет права занимать должность королевского министра. Тогда кардинал Мазарини, опасаясь за свою жизнь, сбежал из Буйона в Колонь. Правда, все это время он переписывался с королевой Анной, которая и сама жила практически на положении узницы в Париже. Затем парламент начал судебный процесс против кардинала, обвинив его в государственной измене.

Девятого апреля отпраздновали Пасху. В Шер пришла весна, и Отем поняла, что настала пора принять решение. Она так и не подарила ни Ги, ни Этьену ни одного поцелуя, несмотря на все их попытки и просьбы. Отем вдруг поняла, что боится: а вдруг их поцелуи окажутся точно такими же волнующими, как поцелуй Себастьяна? Похоже, она не хочет узнать, так ли это.

– Не пойму, что делать, – как-то пожаловалась она во время прогулки по саду с Ги д’Оре.

– Вы о чем? – удивился граф.

– Поцелуйте меня, – неожиданно велела Отем.

Дальнейших поощрений графу не потребовалось. Сжав Отем в объятиях, он поцеловал ее, неспешно и нежно.

Отем это явно понравилось, но, к сожалению, совсем не взволновало. Поспешно отстранившись, она глубоко вздохнула и раздосадованно прикусила губу.

– Вот как, – понимающе кивнул граф. – Значит, не я избранник, верно?

– Да, Ги, – призналась Отем. – Мне очень жаль.

– Не расстраивайтесь, – мужественно утешил он. – Любовь – это драгоценность, которая редко встречается в жизни, милая Отем. Ее невозможно подделать, от нее невозможно укрыться. Это д’Орвиль, так ведь?

– Кажется, да…

Граф печально улыбнулся:

– Но мы ведь останемся друзьями?

– Разумеется! – воскликнула Отем. – О, Ги, какой счастливицей будет та, которая пленит ваше сердце!

– Вы и тут правы, – подмигнул он, целуя ее руку. – Прощайте, красавица моя. Я приеду не скоро и в качестве вашего доброго приятеля.

Отем кивнула и долго смотрела ему вслед.

– Молодец, дочка, – раздался голос за спиной. Оказалось, что все это время Жасмин сидела на мраморной скамье под высокими кустами. – Ты приобрела хорошего друга, Отем. Он вел себя как нельзя галантнее, и любовь к тебе навсегда останется в его сердце. Он придет тебе на помощь в любом затруднении, в любой беде. Но я не верю, что Этьен поступит так же благородно. Он слишком привык получать все, что захочет. И все же ты должна сама поговорить с ним.

– Он приедет завтра, – сообщила Отем. – Я поцелую его, а потом во всем признаюсь.

Но, как и подозревала мать, это оказалось совсем не так просто.

Отем повела Этьена в сад, но поцеловаться возможности не представилось, и девушка вдруг поняла, что это совсем не имеет значения. Человек, который ей нужен, – это Себастьян д’Олерон! Значит, остается только сказать правду.

– Я приняла решение, Этьен, – начала она. – Я не люблю вас и вряд ли полюблю. Надеюсь, вы поймете это и мы останемся друзьями, ибо у нас есть общие родственники.

Случайно взглянув на герцога, Отем отпрянула, потрясенная яростью, сверкающей в карих глазах.

– Вы смеете отказывать мне? – взорвался он. – Я терпеливо сносил ваши глупые игры, относя их на счет вашей наивности и неопытности! Интересно, мадемуазель, расстались ли вы с остальными кавалерами или соизволили сделать посмешищем только меня? – Он осекся, презрительно кривя рот.

– Я обо всем сказала Ги вчера, месье, – спокойно пояснила Отем.

– А маркизу? – прошипел Этьен.

Отем колебалась, и герцога осенило.

– Значит, это д’Олерон, – уничтожающе бросил он.

– Я так не сказала, – поспешно ответила Отем, взяв себя в руки. Он не имеет права допрашивать ее!

– Так вы и его отвергли?

– Я и этого не говорила! – отрезала Отем.

– Это он! Маркиз! Но если я вас не получу, значит, и ему вы не достанетесь!

Он притянул Отем к себе и впился губами в ее губы. Ощутив, как прижимаются к нему упругие груди, герцог потерял голову от вожделения. Он попытался повалить Отем на землю, и кто знает, чем кончилось бы дело, если бы не чья-то рука, бесцеремонно схватившая его за шиворот и поднявшая в воздух. Этьен и сам не понял, как оказался лицом к лицу с Рыжим Хью, возвышавшимся над ним на несколько дюймов.

Отем отпрянула, пошатнулась и едва не упала. Но тут же пришла в себя и принялась энергично тереть губы рукавом платья, словно пытаясь уничтожить следы омерзительного поцелуя.

– Как ты посмел дотронуться до меня, свинья? – завопил Этьен. – Я велю арестовать тебя за оскорбление аристократа!

– Не советую, месье, – буркнул гигант-шотландец. – Иначе я буду вынужден поведать судьям, как вы пытались взять силой мою молодую хозяйку, чтобы принудить ее к браку, после того как она вам отказала. Над вами будет издеваться вся округа. Родители юных девушек дважды подумают, прежде чем позволить вам ухаживать за своими дочерьми. Вряд ли вы этого хотите, месье. В конце концов, рано или поздно вам понадобится жена.

Учтиво улыбаясь, он расправил помятый камзол герцога и отступил. Этьен отпрыгнул как ужаленный и обжег шотландца злобным взглядом.

– Я больше не приеду к вам, мадемуазель, – холодно изрек он.

– Не сердитесь, Этьен, – попросила Отем. – Мы можем остаться друзьями. Ги этого оказалось достаточно.

– Вы недостойны моей дружбы, мадемуазель, – процедил герцог. – Если нас обоих куда-то пригласят, умоляю, не приближайтесь ко мне на людях, если не желаете публичного позора.

– О, не волнуйтесь! – заверила Отем. – Я постараюсь всячески вас избегать. И очень рада, что послушалась своего сердца, ибо теперь вижу, что вы и в самом деле отвратительны.

Она в последний раз взглянула на него и ушла.

Рыжий Хью низко поклонился.

– Я немедленно велю привести вашу лошадь из конюшни, месье, – объявил он, провожая оскорбленного дворянина.

Отем стояла у окна, осторожно выглядывая из-за шторы.

– Скатертью дорога! – крикнула она.


Назавтра девушка ждала маркиза, но тот не явился. Сначала Отем боялась, что с ним что-то случилось, но, узнав, что его видели на виноградниках, где он помогал сажать лозы, ужасно разгневалась.

– Ты должна понять, что он любит свою землю, – наставительно заметила Жасмин. – Я одобряю такое усердие. Он не стыдится честной работы.

– Но он должен ухаживать за мной! – ворчала Отем. – Бьюсь об заклад, он услышал о том, как я обошлась с герцогом и графом! Решил, что уже заполучил меня и теперь можно не стараться. О, как я ненавижу его высокомерие!

Она раздраженно топнула ногой, но Жасмин тут же возразила:

– Ты не знаешь, известно ли ему, как ты разделалась с его соперниками. Вряд ли они станут бахвалиться своим позором, особенно герцог де Бельфор. Думаю, маркиз просто занят на виноградниках.

– Но если Себастьян ничего не знает, мне придется ждать еще два дня, прежде чем он соизволит показаться! – пожаловалась Отем.

– Значит, тебе не терпится увидеть его?

– Конечно! Теперь, когда я отослала Этьена и Ги, Себастьян должен оказывать мне больше знаков внимания. Я хочу знать, поженимся мы или нет. Через полгода мне будет двадцать!

Не успела Жасмин ответить, как в зал вбежала мадам Сен-Омер.

– Слава тебе господи, вы обе здесь! – воскликнула она. – Что я сейчас узнала! Вы не поверите… Король и его мать приехали в Шенонсо! Правда, об этом не объявлено официально, но вся округа просто гудит новостями. Дворянам не терпится засвидетельствовать свое почтение его величеству. Вы тоже должны поехать, Жасмин, и взять с собой Отем. О, как это восхитительно! Я веду себя еще хуже Габи! Пришлось оставить ее дома. Она так возбуждена, что трещит без умолку… – Она хотела сказать еще что-то, но, взглянув на родственниц, осеклась. – Что стряслось? Почему у вас такие лица?!

– Отем отказала графу и герцогу, – пояснила Жасмин.

– Ах-х-х, – выдохнула Антуанетт. – Значит, остался только мой протеже. Я не удивлена, малышка, потому что с самого начала видела, как вы увлечены друг другом. Правда, тебе потребовалось довольно много времени, чтобы это понять. А он знает?

– Он не приехал сегодня, – ответила Отем. – Говорят, трудится на виноградниках, как простой крестьянин.

– Ничего не поделать, такой уж он, – ухмыльнулась тетушка. – Земля для него все. Да и вся их семья помешана на виноградниках. Разве твой папа не любил Гленкирк?

– Но он ухаживал за мамой по всем правилам, – отпарировала Отем.

– Когда Себастьян узнает, что остался единственным претендентом, он сделает все, чтобы ты была счастлива, и не пожалеет времени на ухаживание, – заверила мадам Сен-Омер. – Теперь мы должны подумать, что тебе надеть для визита к королю.

– Король еще дитя, – отмахнулась Отем. – Его, вероятно, куда больше интересуют игрушечные солдатики, чем наряды дам. Однако мне хотелось посмотреть замок. Насколько я знаю, он расположен на берегу реки.

– А мне сказали, что король даже чересчур взрослый для своего возраста, – возразила мадам Сен-Омер. – И немудрено: последние восемь лет ему приходится не жить, а выживать. Поразительно, как это они смогли ускользнуть из Парижа? Говорят, Гастон Орлеанский, дядя короля, разрешил поездку, потому что его величество не выносит города. Он предпочитает сельскую местность.