Бертрис Смолл - Околдованная

Душистые свечи в золотых канделябрах отбрасывали мягкий свет. Солнечные лучи пробивались сквозь витражи и ложились красными и голубыми тенями на каменный пол. Юный отец Бернар в белой с золотом ризе был поистине великолепен. Невеста произносила обеты громко и отчетливо. Голос жениха звучал ясно и уверенно. В часовне раздавались тихие рыдания: плакали обе тетушки, довольные делом рук своих, Жасмин, снедаемая тоской по мужу, Адали, Рохана и Торамалли, радуясь за молодую госпожу.

Когда новобрачные с гостями вошли в зал, Отем представила Себастьяну брата.

– Хорошо, что вы ее родственник, – заметил маркиз, сердечно пожимая руку Чарлза. – Увидев, как она плачет на груди у незнакомца, я уже подумал, что потерял свою возлюбленную.

– Я совершенно случайно приехал именно в этот день, – пояснил герцог.

– Как ты мог не сказать мне, что он здесь? – набросилась Жасмин на Адали. – Я едва не лишилась чувств, услышав его голос. Подумала, что он мертв и мне все это мерещится!

– Ну же, мама, не ругай Адали. Это я решил удивить вас обеих, – ухмыльнулся герцог. – Посчитал забавной шуткой.

– Шуткой? – вскинулась мать. – Мы только узнали о том, что произошло в Вустере! И никаких подробностей, лишь то, что король числится среди пропавших без вести… На твоем месте я немедленно объявилась бы, вместо того чтобы подшучивать над несчастной матерью!

– Я не ожидал, что новости уже дошли до французской провинции. Прости, что напугал тебя.

– Сколько ты здесь пробудешь? – спросила Жасмин.

– Мой друг лорд Карстерз остался в Париже. Он даст мне знать, когда появится король. Тогда я покину тебя, мама. Кузен Карл нуждается в помощи, особенно сейчас. Подозреваю, он скоро окажется на континенте. Он не может оставаться в Англии и ненавидит Шотландию.

– Где твои дети?

– В Гленкирке, с Патриком и его женой, – начал было Чарлз, но осекся при виде лица матери. – О Боже! Так ты не знала? О, мама, извини! Я был уверен, что Патрик успел тебе написать… Его жена – дочь Броди из Килликерна. Принесла в приданое замок Бре с землями. Ее мать из клана Гордонов. Патрик хотел эти земли для Гленкирка. Работает день и ночь и не желает иметь ничего общего с политикой и двором.

– Она беременна? – спросила Жасмин.

– Пока нет, хотя хочет детей, по крайней мере так меня уверяла. Довольно милая девушка, немного грубовата, но мне понравилась.

– Интересно, когда твой братец соблаговолит уведомить меня о своей женитьбе? – проворчала мать и добавила: – Кровь Христова, значит, я теперь вдовствующая герцогиня! Не знаю, сумею ли простить за это Патрика, хотя сама велела ему жениться.

– Вот видишь, мама, теперь все мы пристроены, – вставила Отем. – Ты действительно выполнила свой долг по отношению к нам.

– Неужели? – сухо процедила герцогиня, и все дружно рассмеялись.

Слуги принялись подавать на стол. Когда все было готово, Жасмин пригласила их присоединиться к господам. Они уселись за раскладные столы – все, кроме тех, кому предстояло обслуживать пирующих. Они проворно расставили тарелки и тоже нашли себе местечко. Отец Бернар произнес молитву.

Герцог Ланди поднял серебряный кубок:

– За Отем Роуз, рожденную матерью на склоне лет. Знаю, что она была радостью и благословением для родителей. Пусть будет такой и для мужа! И за Себастьяна, ее повелителя, который понятия не имел, на что идет, женясь на этой прелестной плутовке. Дай вам Бог долгой жизни, процветания, много здоровых детей, и пусть каждый год, что вы вместе, виноградники дают хороший урожай!

– За жениха и невесту! – зашумели гости, поднимая кубки и оловянные чаши.

– О, Чарли, – всхлипнула Отем, – ты осветил счастьем этот день! Слава богу, ты в безопасности!

Чарлз нежно поцеловал руку сестры.

– И слава богу, – добавил он, – что я смог разделить радость с тобой и Себастьяном. Остальные родичи будут завидовать, узнав, что я был здесь.

– Но ты останешься с мамой? Не уедешь слишком скоро? – встревожилась Отем.

Видя ее обеспокоенный взгляд, Себастьян с трудом поборол ревность. У него была только одна сестра, которую он почти не знал, поэтому ему было трудно понять столь тесную близость между братом и сестрой.

– Семья – это все, – тихо объяснила его теща, очевидно, заметив, что происходит с зятем. – Теперь вы тоже член нашей семьи, мальчик мой. И еще научитесь любить, как любим мы, и обучите этому своих детей. – Она ободряюще погладила его по руке. – Отем была самой младшей, но мы всегда держались вместе. Братьям и сестрам она дорога не меньше их супругов и детей. И все же Чарли она всегда выделяла. Стюарты обладают редким обаянием, против которого никто не может устоять.

Словно стремясь доказать правоту ее слов, Чарли окликнул верных слуг матери:

– Рыжий Хью, Фергюс! Принесите волынки! Какой же шотландец без волынки? – спросил он на шотландском диалекте и, извинившись, исчез. Появился он только через несколько минут, уже в килте и с двумя шпагами, и стал танцевать, грациозно двигаясь между скрещенными шпагами, воскрешая старинную традицию ради сестры.

Французы восхищенно наблюдали, как высокий элегантный темноволосый мужчина с янтарными глазами, в красном пледе, танцует перед ними. Впервые видя подобное зрелище, они тем не менее почувствовали пыл и страсть в причудливых движениях. Отем положила голову на плечо мужа и снова заплакала. О, как чудесно, как замечательно, что Чарли с ними! И очень жаль, что нет остальных.

Она глубоко вздохнула. Себастьян поцеловал темную макушку.

– Великолепно, – тихо признался он. – Идеальное завершение нашего свадебного пиршества. Но, дорогая, нам пора ехать. Нужно успеть домой до темноты.

Вот уже несколько дней вещи Отем постепенно переправлялись в дом мужа. Сегодня за экипажем последует небольшая тележка с последними сундуками, на которой также поедут Лили и молодой слуга Марк, отныне ставший личным лакеем маркизы. Марк был неглуп, и Адали решил, что Отем не помешает иметь в доме мужа преданного только ей слугу. Он объяснил все это Марку, перед тем как предложить ему должность.

– Честно служи молодой хозяйке и прежде всего исполняй ее желания и приказы. Отныне она для тебя самая главная. Я, Рохана и Торамалли были с нашей госпожой с самого ее рождения и даже выдержали шестимесячное путешествие из нашей родной страны – лишь для того, чтобы остаться с ней. Рыжий Хью и Фергюс ради нее покинули Шотландию. Учти, это семейство ценит преданность. Сам видишь, как нас вознаградили за усердную службу. Если, не дай Господь, наша госпожа завтра вознесется на небо, мы все равно не будем ни в чем нуждаться. Помни это, если кто-нибудь – даже сам господин маркиз – попытается сбить тебя с пути и заставить забыть свой долг. Можешь ты пообещать мне, что выполнишь все наказы?

– Могу, – заверил молодой человек. – Ваше предложение настоящая удача для меня, благословение Господне, ибо, как вы уже заметили, я питаю нежные чувства к мадемуазель Лили. Надеюсь когда-нибудь жениться на ней, с разрешения госпожи маркизы.

– Верность неизменно вознаграждается, – многозначительно заметил Адали. – Уверен, что как только вы обживетесь в Шермоне и докажете, что на вас можно положиться, маркиза с радостью даст согласие на ваш брак. Но без этого нечего и надеяться жениться на Лили. Она дальняя родственница хозяйки со стороны дядюшек, тех самых шотландцев, что охраняют герцогиню, и воспитывалась Фергюсом и его женой Торамалли.

– Я ни за что не предам госпожу! – поклялся Марк.

– Значит, все улажено, – удовлетворенно кивнул Адали. Позже он поговорил с Лили и посоветовал позаботиться, чтобы возможная соперница не отбила у нее Марка.

– Ты, разумеется, знаешь, как удержать его, дитя мое, – начал он, – но учти: молодой госпоже пришлось взять себе вторую горничную, Оран. Она молода, красива и кокетлива. Не сомневаюсь, что она попытается завладеть всем, что до сих пор принадлежало тебе, включая и твоего поклонника. Ее тетка – экономка в Шермоне и, конечно, примет сторону племянницы.

– Я знаю, как защитить себя, – вздернула подбородок Лили. – Разумеется, я для них чужая, и все они ждут не дождутся, чтобы я оступилась. Но я прикинусь наивной дурочкой, то и дело буду просить совета и задавать вопросы по любому поводу. Это им понравится, и скоро станет ясно, что заменить меня кем-то из своих невозможно. Что же до Марка… он прочно сидит на крючке. Нет, Адали, он человек хороший и искренне меня любит.

Наблюдая за последними приготовлениями, Адали молился про себя в надежде, что не ошибся в своих суждениях и Лили с Марком действительно будут горячо любить дочь его госпожи и верно служить ей. Он принес голубой бархатный плащ, отороченный горностаем, накинул Отем на плечи и, старательно застегнув серебряные застежки, поднял капюшон.

Они ничего не сказали друг другу. В словах не было нужды. Отем молча обняла его, и Адали с улыбкой кивнул, склонив побелевшую голову.

– Через несколько дней ждем вас в гости, – сказал маркиз новым родственникам.

Отем попрощалась с матерью и братом, и муж подсадил ее в карету.

– Я с удовольствием прокатилась бы верхом, – призналась она ему, расправляя юбки. – Терпеть не могу экипажи! Они такие тесные. Мне в них душно.

Себастьян сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Кучер стегнул коней.

– Если мы поскачем в Шермон верхом, – пояснил Себастьян, – значит, у нас не будет ни единой минуты времени наедине, и мы не сможем любить друг друга.

– Ты хочешь любить меня в карете? – ахнула Отем. – Разве такое бывает?

– Если можно ласкать друг друга лежа перед камином, почему же не в карете? – усмехнулся Себастьян, поглаживая ее грудь. – Позже, когда ты наберешься опыта, малышка, я покажу тебе, что мужчина и женщина могут любить друг друга почти везде. Ну а пока я просто хочу целовать и нежить тебя.

– А когда мы окажемся дома, – спросила она, – сразу пойдем в постель?

– О нет. В вашей гостиной, госпожа маркиза, нас ждут ужин и вино. Огонь в каминах будет гореть всю ночь напролет, как и мой пыл. – Он нежно припал к ее губам и, отстранившись, добавил: – Я научу тебя страсти, малышка. Мы будем есть, когда захотим, и отдыхать от любовных схваток, когда устанем. Знаешь ли ты, как я хочу тебя, Отем? Как ты нужна мне?

Чуть повернувшись, Отем провела ладонью по взбухшему бугру в его панталонах.

– Да, Себастьян, знаю, – жарко прошептала она ему в губы. Пальцы неустанно скользили по всей длине его истомившейся плоти.

– Для девственницы ты невероятно нахальна, – вздохнул маркиз.

– И это тебе не по душе?

– О, дорогая, как ты могла такое подумать? – укорил он.

– В таком случае, mon coeur[8], мы хорошо позабавимся по пути домой, не так ли? – промурлыкала Отем, прижавшись к мужу.

– Я сам тебя раздену, – охрипшим от страсти голосом пообещал он.

– Значит, ты привык оказывать дамам услуги горничной? – лукаво осведомилась она. – Но попробуй только порвать мое подвенечное платье в порыве сладострастия!

– Так и быть, пострадает только твое белье, – пообещал он. – Надеюсь, ты не надела панталоны?

– Нет, – пробормотала она, прикусывая мочку его уха. – С ними столько возни, вы не находите, господин маркиз?

Вместо ответа Себастьян задрал ей юбки, решив проверить, так ли это, и очень обрадовался, удостоверившись, что под ними в самом деле ничего нет. Его пальцы коснулись ее бедра как раз над подвязкой. Кожа оказалась такой же мягкой, как шелк, закрывавший ее ноги.

– Мадам, боюсь, искушение чересчур велико.

– Представьте, мне тоже так кажется, – согласилась новобрачная. – Может, будет лучше, если мы оставим эти восхитительные игры, посидим смирно и посмотрим на реку?

– Как угодно госпоже маркизе, – кивнул Себастьян и, отняв руку, одернул юбки.

– Госпоже маркизе вовсе это не угодно, но она так сгорает от желания к собственному мужу, что, если этот муж не проявит хоть малой толики сдержанности, она превратится в золу еще до того, как мы доберемся до дома, – откровенно призналась Отем.

– Настанет день, – пообещал он, – когда мое копье пронзит тебя прямо здесь, в тесноте экипажа, и мы будем покачиваться в ритм его толчкам. Ну а пока действительно благоразумнее посмотреть на реку.

– А когда приедем домой? – допытывалась Отем.

– Ах, госпожа маркиза, тогда все будет по-другому, – поклялся Себастьян.

Вечерний покой все больше окутывал землю по мере того, как садилось солнце, и дорога подходила к концу.

Все вышло так, как обещал Себастьян. По приезде их встретил Лафит.

– Добро пожаловать в новый дом, госпожа маркиза, – приветствовал он. – Лили и Марк немедленно будут устроены.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Отем.

Муж, взяв ее за локоть, нежно, но решительно увлекал к широкой лестнице. Войдя в покои маркизы, Себастьян приказал молоденькой девушке, выступившей вперед, взять у госпожи плащ.