Бертрис Смолл - Околдованная

– Пожалуй, все может получиться, – медленно произнес он, словно говоря с собой. – Даже наверняка.

Себастьян с уважением взглянул на юную жену. Раньше он не задумывался о том, умна ли Отем, хотя знал, что за ответом в карман она не полезет и остроумия ей не занимать. Однако эта поистине военная хитрость была достойна прожженного политикана.

– Думаю, мне следует бояться тебя, дорогая, – вздохнул он.

– Только если не сможешь утолить мои ненасытные желания, – милостиво объявила Отем и, проворно взобравшись на него, стала возбуждать мужскую плоть. Добившись своего, она «оседлала» Себастьяна и подалась вперед, довольно жмурясь, когда он стал ласкать ее груди. – О, милый, – стонала она, – о, милый…

Она раскачивалась взад-вперед, поднимаясь и опадая, подобно приливной волне, полузакрыв от наслаждения глаза. Они обрели блаженство одновременно, и Отем бессильно обмякла на широкой груди мужа.

– Чудесно, – прошептала она ему на ухо, принимаясь лизать мочку. – Нельзя ли повторить?

Себастьян ответил слабым смешком.

– После того как глотну вина, ведьма ты этакая, – пообещал он, гладя ее разметавшиеся волосы.

– Я принесу, – вызвалась Отем и, спрыгнув с постели, налила в кубки своего любимого золотистого вина.

Дождавшись, пока Себастьян осушил кубок, она налила из своего несколько капель на его торс, снова оседлала его и принялась слизывать светлую жидкость. Он лениво наблюдал, как жадно она упивается живительным эликсиром. Язык прошелся по груди, обвел соски, спустился ниже, к животу, круговыми движениями осушая кожу. Себастьян закрыл глаза, отдаваясь чувственному наслаждению. Его плоть наливалась, по мере того как проворный язычок пробуждал ее к жизни. Не в силах выдержать пытки, Себастьян в мгновение ока перевернул ее на спину и одним рывком до конца погрузился в жаркие влажные глубины.

– О да, – прошептала Отем, едва он наполнил ее. – О да!

– Ты – мечта всякого мужчины, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Жена, наслаждающаяся ласками мужа и требующая большего.

Он начал двигаться, делая неспешные долгие выпады.

Отем с глубоким вздохом прижала к себе мужа, забыв обо всем в водовороте наслаждения. Она любила его и его страсть. Их губы встретились в жарком поцелуе, потом его рот коснулся ее шеи. Он лизнул солоноватую кожу, и Отем замурлыкала под ним. Они вместе устремились в вышину и с громким криком нашли нирвану.

– Прекрасна. Умна и ненасытна, – пробормотал он, откатываясь от нее, но не выпуская из объятий.

– Я такая, какой хочет видеть меня мой господин, – тихо ответила она, и оба погрузились в сон.

На следующий день маркиз поговорил с кардиналом.

– Моя жена сказала, что вы не тот, за кого себя выдаете, – признался он. – Она проницательна не по возрасту. Я посчитал нужным сказать ей правду. Не волнуйтесь, ваше преосвященство, она умеет хранить секреты.

– Понимаю, – кивнул Джулио Мазарини.

– Отем, – продолжал Себастьян, – предложила поразительно простой план освобождения королевы.

Он подробно объяснил замысел жены и не забыл прибавить, что уверен в успехе.

Кардинал молча выслушал и задумался.

– Приведите ко мне маркизу, – вымолвил он наконец. – Я поговорю с ней.

Маркиз послал лакея за госпожой. Отем вошла и вежливо поклонилась, не отрывая глаз от могущественного гостя.

– Садитесь, мадам, – попросил он, показывая на стоявшее напротив кресло. – Кого вы попросите участвовать в этом маскараде?

– Моих родственников де Севилей из Аршамбо и других соседей, которым можно довериться, ваше преосвященство. Мы все верны королю Людовику и не слишком любим принцев и Гонди.

– Никто не должен знать, что я в Шермоне или хотя бы во Франции, – предупредил он. – Скажите, мадам, откуда вы узнали, что королева в Шенонсо?

– Слуги! – воскликнула Отем, широко распахнув глаза. – Разве слуги не знают всего на свете? Нужно очень-очень постараться, чтобы сохранить тайну, иначе скоро вся округа загудит новостями! – Она весело пожала плечами.

Кардинал улыбнулся и кивнул:

– Превосходно, мадам. Вы должны казаться очаровательной, но не слишком умной провинциалкой. Надеюсь, когда все уляжется и власть окончательно перейдет в руки короля, вы с мужем приедете ко двору. Мне понадобятся столь острые глаза и чуткие уши, как у вас, мадам.

– Спасибо, ваше преосвященство, – кивнула Отем, – но я предпочту остаться в глуши и рожать детей.

– Равным образом превосходное занятие, – кивнул Мазарини. – Франции понадобятся образованные молодые дворяне, чтобы достойно служить родине. Ваш план превосходен, и, думаю, мы его примем. Как вы предлагаете замаскировать королеву?

– Только никаких изысканных нарядов, это слишком сложно, – заметила Отем. – Довольно и обычного домино – мы раздадим их всем женщинам с такой же фигурой, как у королевы. Устроим танцы, поднимем шум и среди всеобщего веселья выведем ее величество. Будем надеяться, что, когда обнаружится исчезновение королевы, будет слишком поздно. Пусть даже стража пустится на поиски, мы на первое время спрячем ее величество в Шермоне, а сами разошлем с полдюжины экипажей по всем парижским дорогам. Даже если ее в конце концов найдут, никто не посмеет воспрепятствовать королеве Франции вернуться в сыновние объятия. Они побоятся людского осуждения.

– Насколько я слышал, мадам, вы воспитывались в горах Шотландии и никогда не были при дворе, – заметил кардинал.

– Совершенно верно, ваше преосвященство, – кивнула Отем.

– Вы чрезвычайно мудры для простой сельской девушки, – бросил он, пронзив ее подозрительным взглядом.

Отем рассмеялась.

– О, ваше преосвященство, знай вы мою родословную, все бы поняли. В каждом поколении нашего старинного рода были умные, образованные, хитрые и расчетливые дамы. Одна была матерью турецкого султана, другую, основательницу торговой компании, уважала сама королева Елизавета. Уважала и завидовала. Моя мать – дочь Акбара, Великого Могола Индии. Женщины моей семьи живут по собственным правилам. Никто и никогда не называл нас простушками. По-моему, не обязательно воспитываться при дворе, чтобы обладать умом или способностью справляться с трудностями. Подозреваю даже, что воспитание при королевском дворе имеет определенные недостатки. Очень легко поддаться лести и погибнуть. Кроме того, моральные принципы придворных, согласитесь, не всегда высоки.

Кардинал медленно наклонил голову.

– Вы правы, мадам. Королевский двор кишит мужчинами и женщинами, рвущимися к власти и завидному положению. Это опасное место. Не так легко вырастить достойного короля, но мы с ее величеством добились своего. Гастон Орлеанский, бедный неразумный принц, не должен получить власть над государством. Остальные сообщники управляют им, как марионеткой. Короля нужно защитить от людей, которые способны развратить его. Следует как можно скорее вернуть сыну мать. Что ж, собирайте свое войско в юбках, маркиза, но прежде чем действовать, обязательно уведомите меня.

– Слушаюсь, ваше преосвященство, и пусть Господь благословит нас.

– Обязательно, – заверил кардинал, – обязательно благословит.

Назавтра Отем отправилась к де Севилям. В последующие дни она разъезжала по соседям и вела беседы с глазу на глаз с главами семей. Она, разумеется, не упоминала о Мазарини, но весьма убедительно расписывала, как слуги, услышав новость от челяди Шенонсо, донесли ей о заточении королевы. Оказалось, что королеву насильно оторвали от сына и тайно увезли в Шенонсо, сказав королю, что ее величество желает отдохнуть от государственных дел. Однако выяснилось, что королева страдает и плачет день и ночь в страхе за сына, потому что тот окружен людьми порочными и своекорыстными.

– Только мы можем спасти королеву, – твердила Отем. – Освободить из плена и помочь вернуться в Париж. Мы должны сделать это ради нашего богоданного короля Людовика! Господь поможет нам и защитит правое дело! Король еще молод и все же достаточно мудр, чтобы искать совета и поддержки у родной матери. Нельзя позволить злым людям развратить его!

Соседи дружно кивали, слушая страстные речи.

– Она великолепна! – воскликнул маркиз. – Настоящая Жанна д’Арк!

– Думаю, ваша жена в определенных обстоятельствах может быть весьма опасна, – задумчиво ответил кардинал. – Кстати, когда состоится праздник?

– Отем сказала, одиннадцатого ноября, в День святого Мартина. Это большой праздник в провинции. Мы узнали, что, кроме мушкетеров, сопровождавших королеву из столицы, все остальные слуги – местные уроженцы. Только камер-фрейлина тоже приехала из Парижа. Эта женщина, несомненно, служит принцам. Мушкетеры преданы королю, но их никто не посвятил в подробности предательского замысла. Все же они не поверят нам без доказательств, а какие доказательства мы можем им представить?

Кардинал слегка улыбнулся.

– Мушкетеры – народ упрямый, судя по нашим прежним столкновениям. Надеюсь, друг мой, вы знаете, кто их капитан?

– Пьер д’Омон, – ответил Себастьян.

– Хм-м, – протянул кардинал. – Если память мне не изменяет, крайне несговорчивая личность.

– Вы даете нам позволение продолжать? – нетерпеливо спросил маркиз. – Время не ждет.

– Пожалуй, можно попытаться, – со вздохом согласился Мазарини. – Защити Господь всех нас, особенно королеву.

Маркиз низко поклонился и оставил кардинала погруженным в глубокие раздумья. Несмотря на высокий церковный чин, Джулио Мазарини, родившийся на Сицилии сорок девять лет назад, был не священником, а скорее мирянином. Он получал образование у отцов иезуитов в Риме и Испании, но при всем своем благочестии не собирался отречься от плотской жизни. Все же церковь по достоинству оценила его таланты. Он служил и в папских войсках, и в папском дипломатическом корпусе.

В 1634 году папа назначил его вице-легатом в Авиньон, а меньше чем через год сделал папским нунцием при французском дворе. Его способности привлекли внимание кардинала Ришелье. Когда папа отозвал Мазарини, тот уволился со службы, немедленно вернулся во Францию и по рекомендации Ришелье поступил на дипломатическую службу к королю Людовику XIII. С тех пор он честно служил своему повелителю.

В 1641 году папа пожаловал Мазарини кардинальскую шапку, несмотря на то что тот не принял святые обеты. В следующем году Ришелье сделал его своим преемником на должность первого министра. Между Мазарини и королевой мгновенно вспыхнуло пламя взаимной страсти, хотя оба при этом проявляли крайнюю осмотрительность. После смерти короля кардинал стал главным союзником Анны Австрийской и ее правой рукой. Она полностью доверяла ему, а втайне обожала.

Жизнь королевы никогда не была легкой. Муж не любил ее, предпочитая общество мужчин. Враги королевы нашептывали ему, что жена верна родной Испании, ради которой предает Францию. Ей было почти тридцать восемь, когда родился сын, прозванный Богоданным. Через два года родился еще один, прозванный Маленьким Месье. Мазарини знал, как трудно ей приходится, и предложил Анне то, чего она никогда не видела от мужа: нежность, доброту, дружбу и любовь. И хотя многие считали, что он действует в корыстных целях, королева думала иначе. Недаром она с рождения воспитывалась при дворе, который немедленно сменила на другой после замужества. Такое существование научило ее безошибочно отличать фальшь от искренности. Она была куда умнее, чем считали ее враги. Только благодаря Анне Людовик дожил до совершеннолетия.

Но ему всего тринадцать! Людовик по-прежнему нуждается в материнских наставлениях и достаточно мудр, чтобы это понимать. Сколько времени еще пройдет, прежде чем молодой король поймет, что мать увезли обманом? И каким образом он, совсем еще ребенок, сумеет нанести ответный удар и освободить ее величество? Нет, это долг его, Мазарини, приемного отца мальчика! И тогда он, которого уже просили вернуться из ссылки, явится в Париж. Мазарини больше не будет снисходительным и не даст врагам времени опомниться. Уничтожит их раз и навсегда! И пусть ценой собственной жизни, но позаботится о том, чтобы больше ничто и никто не угрожали Людовику и его матери.

Кардинал усмехнулся и покачал головой. Ну нет, он слишком умен, чтобы дать себя прикончить. Он еще увидит взрослого короля! Устроит его женитьбу на инфанте Испанской. Той, о которой давно мечтали он и Анна. Ему пока рано умирать. Впереди еще много работы.

Стражники у ворот Шенонсо заметили вдалеке пыль и переглянулись. Они никого не ждут. Кто это может быть?

Коричневатый туман постепенно рассеялся, и на дороге показалась длинная вереница экипажей и карет. Форейторы громко дули в рожки, кучера размахивали кнутами. Картина была столь живописной, что даже серенькое утро казалось солнечным.

– Пошли за капитаном, – велел старший караула.

Капитан д’Омон явился как раз в ту минуту, когда у ворот остановился первый экипаж. Окно спустили, и показалась прелестная женская головка в алом бархатном капюшоне, отороченном горностаем. Дама ослепительно улыбнулась.