Она думала, что душевная рана затянулась и тоска по Себастьяну немного утихла. Наверное, во Франции, особенно в Шамборе, с королем, все казалось легче. Но сейчас, осознав, как летит время, она впервые задумалась о повторном браке. Но кто возьмет ее в жены? Она не Жасмин. У нее нет безумно влюбленного Джеймса Лесли, готового идти за своей дамой на край света. Кто она такая? Всего лишь вдова иностранного дворянина, ухитрившаяся к тому же родить бастарда от французского короля. Что же ей делать?

Вечная гостья, без собственного приюта и крова… Можно, конечно, вернуться в Шермон, но он принадлежит ее дочери. Мадди уже почти семь. Не успеет Отем оглянуться, как дочь станет невестой. В Шермоне нет вдовьего дома. Неужели ее ждет участь приживалки при зяте, тещи, которую будут едва выносить? И будет ли Людовик настаивать на продолжении сладостной идиллии каждый октябрь или скоро устанет от нее? Забудет о своей драгоценной?

Будущее представлялось ей унылым и безрадостным. С таким же успехом она могла умереть. Кто заплачет по ней?

Чарли, вернувшийся из столицы в середине октября, заметил перемены в сестре и спросил мать, что стряслось.

– Понятия не имею, – призналась Жасмин. – Я не раз спрашивала, но Отем лишь отшучивается. Вроде бы все как обычно, и в то же время что-то явно неладно. Может, ты сумеешь выяснить, что беспокоит Отем? Я умываю руки.

Герцог Ланди пригласил сестру на прогулку. Они шли не разбирая дороги, пока не забрели на фамильное кладбище, где покоились их родные, а также верные слуги. Чарли присел на мраморную скамью у могил Скай О’Малли и ее мужа Адама де Мариско и жестом пригласил сестру присоединиться. Несколько минут прошло в молчании.

– Можешь все отрицать, – наконец вымолвил Чарли, – но мы с мамой видим, как ты страдаешь. Что с тобой, Отем?

– У меня ничего нет, – грустно призналась она. – Ни дома. Ни жизни. Вообще ничего. Шермон принадлежит Мадди. Я не знаю даже, хочу ли вернуться во Францию, хотя рано или поздно придется везти туда дочерей. Я совсем одна, Чарли. Совсем.

Чарли не знал, то ли смеяться, то ли плакать. И хотя понимал причину тоски, завладевшей сестрой, все же не мог не признать, что ей в чем-то очень повезло. Когда умер Себастьян, на ее плечи легли заботы о немалом хозяйстве, не говоря уже о воспитании осиротевшей дочери. Потом появился король, полный решимости сделать ее своей любовницей. Так она родила вторую дочь. Все эти пять лет у нее просто не было времени для скорби и возможностей подумать о себе самой. Несмотря на помощь и любовь матери, напряжение оказалось слишком велико. В отличие от упрямой Индии, в которой всегда была развита авантюрная жилка, и от практичной решительной Фортейн у Отем попросту не оказалось жизненного опыта, чтобы найти себя. Но несомненно, она сильна духом и выживет в любых обстоятельствах. Сейчас у нее тяжело на сердце. В таком меланхоличном настроении она не видит в жизни ничего хорошего, и пребывание в Королевском Молверне только усугубит это состояние.

– Ты едешь со мной ко двору, – объявил Чарли.

– Что? – ахнула Отем. Должно быть, она ослышалась!

– Ты едешь со мной ко двору, – повторил он.

– Но дети… – запротестовала Отем.

– Пусть мама, Мари, Жизель и целый дом слуг присматривают за ними, балуют, ухаживают, кудахчут и тому подобное. Тебе требуются веселье и смена декораций. Где найти такое, как не при дворе кузена Чарли! Кроме того, госпожа маркиза, вы ни разу там не побывали. Подумать только, ни разу в свои неполные двадцать девять лет! Позор!

– Но двора в Англии попросту не было, – возразила Отем.

– Зато теперь есть, – объявил он и, вскочив со скамьи, поднял сестру и закружил в танце.

– Я только что отпраздновал сорок восьмой день рождения, сестричка, и помню дворы моего деда короля Якова и дяди Карла I. Маскарады, танцы, музыка и смех… Изумительные наряды и развлечения с утра до вечера. Потом пришли эти чопорные пуритане вместе с проклятым Кромвелем, и все кончилось. Зато теперь прошлое вернулось, сестрица! Я отвезу тебя туда и представлю королю и самым знатным придворным. Может, ты наконец найдешь себе мужа? – засмеялся Чарли и, отдуваясь, рухнул на скамью.

Отем со смехом повалилась ему на колени. Ей давно не было так хорошо.

– Что ж, так и быть, поеду с тобой. Я всегда мечтала побывать при дворе, хотя бы разочек! Однако в душе я все равно остаюсь провинциальной серой мышкой. Жаль, что не пошла в нее. – Она показала на могилу леди де Мариско.

– Другой такой просто нет на свете, – вздохнул Чарли.

– Ты помнишь ее? – удивилась Отем. – Впрочем, конечно… сколько лет тебе было, когда она умерла?

– Тринадцать. Она была бы рада, что ты согласилась. Наша прабабка никогда не сидела на месте. Всегда искала новых приключений, с любопытством ждала, что подарит ей завтрашний день.

– Когда мы отправляемся? – осведомилась Отем.

– Сколько времени уйдет у твоих горничных на то, чтобы уложить весь твой роскошный французский гардероб? – хмыкнул Чарлз.

– Откуда мне знать? И потом, понятия не имею, что носят при дворе? Кроме того, где мы будем жить?

– У меня апартаменты в Уайтхолле, – сообщил Чарли. – Можешь остановиться там или в Гринвуде, мамином доме.

– Лучше уж там, чем во дворце, – смущенно пробормотала Отем, вставая. – Пойдем, братец. Спросим у мамы, что мне понадобится и как долго продлятся сборы.

Жасмин пришла в восторг, узнав, что сын умудрился излечить меланхолию Отем. Рохана и Торамалли, услышав новости, немедленно принялись наставлять Лили и Оран, как складывать платья. Жасмин велела принести шкатулки со своими сказочными драгоценностями и стала выбирать подходящие украшения.

– О, мама, позволь мне поносить твои рубины! – взмолилась Отем. – Пожалуйста! Они мои самые любимые!

– «Слезы Кали». Колье и серьги, – кивнула мать. – Они так называются, и я дарю их тебе, дорогая. Я отдала изумруды Фортейн, хотя сомневаюсь, что в Новом Свете ей представится случай их надеть. Индия получила сапфиры. Ах, какие у меня были великолепные сапфиры, верно, Адали?

– Что и говорить, моя принцесса, – согласился старик, – но те, что остались, не хуже.

– О нет. «Звезды Кашмира» – самые ослепительные камни, но я рада, что они у Индии. – Герцогиня выбрала алый бархатный мешочек и протянула дочери. – Твои рубины, дорогая. Пусть они принесут тебе счастье. Я всегда любила драгоценности. Так… что еще? – Она продолжала рыться в шкатулках под восхищенным взглядом Отем.


Уже через неделю маркиза была готова к отъезду. Ее дочери успели привыкнуть к новой обстановке и ничуть не страдали от предстоящей разлуки, тем более что бабушка пообещала им множество заманчивых развлечений.

Поездка заняла несколько дней, и тут им еще повезло: погода стояла теплая и дороги были сухи, в противном случае путешественники так легко не отделались бы.

У ворот лондонского особняка Жасмин их встретил привратник.

– Меня не предупредили о приезде гостей, – вежливо заметил он.

– Я сын вдовствующей герцогини Гленкирк, герцог Ланди, а в карете моя сестра, маркиза д’Орвиль. Она остановится здесь на время своего пребывания при дворе, – пояснил Чарли, ожидая, что ворота распахнутся.

Но привратник, неловко переминаясь с ноги на ногу, опустил глаза.

– Прошу прощения, ваша светлость, но Гринвуд конфискован протекторатом. Теперь это собственность герцога Гарвуда, который изволит здесь проживать.

– Кровь Христова! – пробормотал Чарли.

В окне кареты показалась Отем.

– Что случилось? – осведомилась она.

– Гринвуд конфискован Кромвелем, – пояснил Чарли. – Нас даже не позаботились известить. – Немного подумав, он спросил у привратника: – А что, соседний дом, Линмут-Хаус, по-прежнему принадлежит графу Линмуту?

– Да, ваша светлость, и он сейчас здесь. Я точно знаю, потому что он лучший друг герцога. Почти каждое утро катаются вместе.

– Тогда все в порядке, Отем. Мы едем туда. Они нам родня и с радостью нас приютят.

Бросив монету привратнику, он велел кучеру ехать в Линмут-Хаус.

– Я когда-нибудь прежде встречалась с ними? – полюбопытствовала Отем.

Брат покачал головой.

– Герцог Ланди к графу Линмуту, – объявил кучер привратнику.

Тот с помощью сына распахнул тяжелые ворота. Лошади побежали по усыпанной гравием аллее. Впереди показался огромный дом, и на крыльцо высыпали лакеи в белоснежных ливреях. Герцог спешился, Отем вышла из кареты, расправила юбки и последовала за братом по широким мраморным ступенькам крыльца. Вперед выступил важный дворецкий, излучая всем своим видом сознание собственной значимости. Правда, он немедленно поклонился Чарлзу Стюарту, безошибочно распознав в нем знатную особу.

– Милорд? – вопросил он.

– Я герцог Ланди, – представился Чарли, – и хотел бы побеседовать с графом Линмутом.

– Его сиятельство отдыхает перед сегодняшним спектаклем в Уайтхолле и приказал не беспокоить его.

– Кажется, я неясно выразился, – вкрадчиво обронил герцог. Так тихо, что дворецкому пришлось податься вперед, чтобы лучше слышать. – Я Чарлз Фредерик Стюарт. Любимый кузен короля, известный как Стюарт с-левой-стороны-одеяла. Эта дама – моя младшая сестра, госпожа маркиза д’Орвиль. Мы путешествовали несколько дней, но по прибытии обнаружили, что дом моей матери, тот, что по соседству, конфискован шайкой Кромвеля. Мне хотелось бы повидать своего родственника, графа Линмута. Кстати, как тебя зовут?

Он смерил дворецкого уничтожающим взглядом, и тот попятился.

– Беттс, ваша светлость, – обескураженно выдавил дворецкий.

– Беттс, я хотел бы поговорить со своим кузеном, графом Линмутом. Немедленно! – возвысил голос герцог.

– Да, ваша светлость, как вам будет угодно, – лепетал дворецкий, пятясь и едва не падая. – Позвольте проводить вас в библиотеку графа. Не угодно ли подождать, пока я схожу за его сиятельством?

Беттс поспешил вперед и, распахнув двери, проводил их в уставленную книжными шкафами комнату.

В камине горел огонь, и дворецкий, показав на серебряный поднос, где стояли графин и хрустальные кубки, дрожащим голосом спросил:

– Не угодно ли вина?

– Я сам налью, Беттс, – ответил Чарли, на этот раз чуть мягче. Он даже улыбнулся дворецкому.

– Я немедленно схожу за милордом, – повторил Беттс, бросаясь вон из комнаты.

– Я никогда тебя не видела таким, Чарли, – удивилась Отем.

– Привилегированные слуги зачастую стараются подменить собой хозяев. Никому не позволяй говорить с собой в подобном тоне, – усмехнулся Чарли, протягивая кубок сестре. – Лондонская челядь, особенно та, что на службе у короля, нередко ведет себя нагло и даже покровительственно. Никогда не позволяй им этого, сестрица.

Отем кивнула и уселась рядом с братом.

– Кто они, эти Линмуты? – спросила она брата.

– У нас общая прабабка. Мадам Скай родила сына от своего мужа Джеффри Саутвуда, графа Линмута. Этот сын – наш двоюродный дедушка Робин. Не знаю, как зовут нынешнего графа, но мы в родстве. Дедушка Робин умер годом раньше короля Якова. Его старший сын, тоже Джеффри, погиб в битве при Нейзби в тысяча шестьсот сорок первом, сражаясь за короля Карла. Знаю, что у него был сын, а у того, в свою очередь, свои дети.

Дверь распахнулась, и на пороге появился красивый молодой человек с золотистыми волосами и зелеными глазами.

– Я Джон Саутвуд, граф Линмут, – объявил он, с любопытством глядя на гостей. – Вы желали меня видеть? Беттс утверждает, что вы моя родня.

– Я Чарлз Фредерик Стюарт, герцог Ланди. Наша общая прабабка была замужем за… – Он чуть приостановился, соображая, как лучше объяснить сложные родственные связи, и наконец закончил: – Наша прабабка была второй женой Джеффри Саутвуда, графа Линмута.

– Невозможно, – покачал головой Джон. – Мою бабку звали Пенелопа, и она была единственной женой деда.

– Не того Саутвуда, – поправил Чарли. – Того прозвали Ангельским графом, и жил он во времена Елизаветы Великой.

– Господи боже! – ахнул граф. – Тот Саутвуд был моим прапрадедом! Моими прабабкой и прадедом были Робин Саутвуд и его жена Энджел. Моим дедом был их старший сын, также Джеффри, который женился на своей кузине Пенелопе Блейкли. Мой отец – их старший сын Роберт Саутвуд, а мать – леди Дафна Роджерс. Он, как и мой старший брат Джеффри, погиб под Вустером. В то время мне было семнадцать, и, не дав мне ринуться в бой, мать увезла меня домой, в Линмут, где мы ожидали реставрации короля. Теперь умоляю объяснить мне еще раз степень нашего родства.

– Моей прабабкой была Скай О’Малли. Моя бабка – ее младшая дочь Велвет, графиня Броккерн. Моя мать Жасмин была ее дочерью. Мой отец – принц Генрих Стюарт. А это моя младшая сестра, маркиза д’Орвиль, урожденная леди Отем Лесли. Она дочь герцога Гленкирка. Он был последним мужем моей матери и погиб при Данбаре, сражаясь на стороне короля.

Молодой граф с улыбкой кивнул.