Они остановились в противоположном конце зала, и король, осторожно подтолкнув Отем в нишу, закрытую занавеской, прижал к стене и навалился всем телом.

– Мне нравится твое платье, – прошептал он. – Гранатовый цвет оттеняет твои роскошные волосы цвета красного дерева. И рубины просто великолепны.

Его пальцы скользнули по выпуклостям грудей.

– А кожа… как лепестки магнолии. Такая же мягкая.

Отем становилось трудно дышать. Наконец она обрела способность мыслить и говорить.

– Ваше величество, не торопите меня, – умоляюще пробормотала она. – Сначала я должна поговорить с братом.

– Решение принимать не вам, а мне, маркиза, и я уже его принял. Ты в самом деле никудышная маленькая обманщица, Отем, и я уже люблю тебя за это. Чарли, несомненно, подтвердит, что ты должна повиноваться своему королю. Ты и сама это знаешь.

– Он будет рвать и метать и поклянется, что это я обольстила вас, а не наоборот, – обиженно ответила Отем.

– Я все объясню ему, госпожа маркиза, – усмехнулся король, сжимая ее подбородок. – Нам предстоит восхитительная идиллия, дорогая.

Настала очередь Отем рассмеяться:

– Именно так определял Людовик наши отношения. Всегда твердил, что я его сладостная идиллия, его драгоценная.

– А ты станешь моей осенней[14] идиллией, – улыбнулся король собственной игре слов и быстро поцеловал ее в губы, прежде чем повести назад к трону, где и оставил на попечении Чарли.

– Мы в огромном долгу у вас, кузен, за то, что вы привезли свою прелестную сестрицу ко двору. Надеюсь, она пробудет у нас некоторое время и мы сумеем насладиться ее обществом.

– Что ты натворила? – прошипел герцог Ланди, когда они отошли на почтительное расстояние.

– А почему ты вообразил, будто я что-то натворила? – возмутилась Отем.

– Потому что хорошо знаю короля. И не раз становился свидетелем такого взгляда. Не затем я привез тебя сюда, чтобы ты вела себя как уличная потаскуха!

– Не будь ты моим братом, заработал бы пощечину за такие слова! – взорвалась Отем. – Король жаждет затащить меня в постель, и так и будет, потому что он король. Уж это я успела усвоить у короля Людовика! Скажи, Чарли, может ли женщина отказать монарху? Ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном? Но на этот раз, если уж выпадет стать королевской любовницей, то по крайней мере не без пользы для себя! Моей репутации не пойдет на пользу, если меня публично объявят очередным сердечным другом короля, а это означает, что я вряд ли сыщу себе мужа. Не так я глупа, чтобы не верить, будто леди Каслмейн не вернется ко двору в объятия короля, как только родится очередной бастард и она восстановит силы. Что ж, братец, остается лишь с пользой употребить отпущенное мне время. Клянусь, к появлению Барбары Палмер у меня будут титул и собственный дом.

– И, вне всякого сомнения, набухшее чрево, – с горечью добавил брат.

– Тем лучше, – возразила Отем. – Это означает, что король не так легко забудет меня, да и ребенок не останется внакладе.

– Когда ты успела стать столь циничной? – растерялся герцог Ланди. – Что стряслось с тобой, Отем?

– О, Чарли, я не наша прабабка, которая вступила в схватку с самой королевой и сколотила огромное состояние! Я не мама, которая умеет так выгодно вкладывать деньги. Я больше похожа на свою бабку Гордон, которую, несмотря на храброе сердце, жизнь заставила принять то, что было предложено, и не добиваться того, чего она хотела по-настоящему. Я была бы счастлива навеки остаться женой Себастьяна, каждый год рожать по ребенку и вести уединенное существование в замке на реке Шер. Но судьба рассудила иначе. Овдовев, я была вынуждена стать любовницей Людовика на несколько недель в году. Была просто удобной игрушкой, как сам Шамбор. Хотя Людовик благоволит ко мне, у него нет сердца, впрочем, как и у Карла. Ты утверждаешь, будто знаешь своего кузена. Если так, почему же привез меня ко двору? Нет нужды уверять, что я красива, я вижу это в своем зеркале. И ты сам сказал, что король обожает хорошеньких женщин. Значит, понимал, что он постарается меня обольстить. Так почему же сейчас злишься на то, что я смирилась с неизбежным? Я не могла отказать королю Людовику. Не больше, чем королю Карлу.

– Я понятия не имел, что Барбара покинула двор, – в отчаянии выпалил Чарлз. – О, говорили, что она беременна, но я думал, что она еще немного поживет во дворце. Проведай я, что король снова вышел на охоту, оставил бы тебя в Королевском Молверне. Боюсь, он просто не способен обходиться без женщины. Невыносимо сознавать, что эта женщина ты, моя младшая сестричка.

– Которой через три недели исполнится двадцать девять, – весело напомнила Отем.

– Мама будет в бешенстве, – предупредил Чарли.

– Мы отвлечем ее, заняв поисками жены для тебя, – решила Отем.

– Не нужна мне жена, – проворчал он, – что бы я там ни плел матери. Кроме того, у меня уже есть наследники.

– Да, два сына, которых ты не видел несколько лет и которые наверняка стали маленькими дикарями, – парировала Отем. – Что тебе следовало бы – так это привезти их и Сабрину из Шотландии, пока не началась зима!

В глазах Чарли зажегся огонек.

– Да, ты права! – ахнул он. – Ты, моя маленькая умная сестричка, абсолютно права. Мы легко отвлечем маму, обременив ее троицей сорванцов! Я подожду несколько дней, пока ты не освоишься при дворе. Потом, если предоставишь мне свободу, немедленно отправлюсь в Шотландию и появлюсь на пороге Королевского Молверна с кучей ребятишек. У мамы просто не останется времени задавать вопросы, на которые у меня нет желания отвечать. Так что придется во всем оправдываться тебе, дражайшая сестрица.

– Согласна! – жизнерадостно воскликнула Отем.

– В таком случае познакомься со всеми, кого здесь следует знать, – решил Чарли и подвел ее к Джорджу Вилльерсу, герцогу Бекингему, и Габриелу Бейнбриджу, герцогу Гарвуду.

– Мои родители дружили с вашим отцом, – сообщила Отем Бекингему, – и даже прозвали его Стини.

– Я не знал своего отца, – вздохнул тот. – Его убили, когда я был совсем маленьким, а мать носила моего брата.

– Как грустно! – искренне посочувствовала Отем. – Я так рада, что успела узнать своего!

– Да, вы счастливица, госпожа маркиза, – согласился герцог.

Они вернулись в покои Чарли за плащом Отем и спустились в Грейт-Корт, где ожидал экипаж. Отем уже хотела подняться по ступенькам, как к ней приблизился скромно одетый джентльмен.

– Госпожа маркиза, – шепнул он, – я Уильям Чиффинч, слуга его величества, и послан за вами. Прошу следовать за мной.

Лицо Отем исказилось от ярости.

– Сэр, – холодно бросила она, – можете передать его величеству, что я не какая-то жалкая шлюха, которую можно подобрать на улице. Я живу в доме графа Линмута на Стрэнде. Если его величеству угодно видеть меня, пусть приезжает когда захочет. – И повернувшись, уселась в карету. – Чарли! Ты идешь или остаешься во дворце?

Герцог Ланди безмолвно махнул сестре рукой, не зная, смеяться или сетовать. Карета медленно выкатилась через Уайтхолл-гейт.

Первым прервал напряженное молчание Бекингем:

– Ну и ну! Черт меня побери, если твоя сестра не перешла все границы! Подумать только, женщина, которая заставила короля плясать под свою дудку! Не могу дождаться, когда расскажу своей кузине Барбаре! Если он поедет, она будет рвать и метать, хотя даже Барбара не настолько глупа, чтобы поверить, будто король все это время станет жить в целомудрии. Но что бедняга может поделать с таким огромным животом! – фыркнул Бекингем.

– Не считаете, что король оскорбится? – встревожился Чарли.

– Черт возьми, нет! – заверил Бекингем. – Наоборот, будет заинтригован, что какая-то женщина отказалась покорно последовать за мистером Чиффинчем. Не так ли, мистер Чиффинч? – осведомился герцог, весело ткнув слугу локтем под ребро.

– Мне не полагается обсуждать подобные вещи, милорд, – ответствовал тот, хотя в уголках его губ играло некое подобие улыбки.

– Что ж, так и передайте хозяину, Чиффинч, – посоветовал Бекингем. – Я бы дал золотой, лишь бы присутствовать при этом, но, думаю, вы не позволите нам, Чиффинч, не так ли?

– Боюсь, не имею права, ваша светлость, – кивнул слуга и с поклоном отошел.

– Пойдемте, джентльмены, – предложил Бекингем, – сыграем партию в карты.

Габриел Бейнбридж, до сих пор молчавший, вдруг рассерженно вскинул голову.

– Как вы могли допустить это, Чарли?

– Скажите лучше, как я мог помешать? Отем не ребенок, милорд. Она взрослая женщина, вдова и имеет собственное состояние.

Герцог Гарвуд вздохнул.

– А я хотел поближе узнать ее, – грустно признался он.

– У вас еще будет шанс, – утешил Чарли. – Как только мадам Барбара появится при дворе, она немедленно позаботится о том, чтобы моя сестра убралась восвояси. Отем – всего лишь развлечение, и притом временное. Король и леди Барбара вместе выросли, вместе перенесли ссылку и имеют друг с другом куда больше общего, чем с моей сестрой. Кроме того, его величеству предстоит в скором времени выбрать королеву, и тогда, друг мой, у него не останется времени на развлечения.

– Вы так небрежно рассуждаете о бесчестии сестры? – удивился герцог Гарвуд.

– Думаю, нет никакого бесчестия в том, чтобы прослыть любовницей короля, – возразил Чарли. – Во всяком случае, так всегда считали женщины моей семьи. Вы помните мою сестру, как отважную глупенькую девчонку, застрелившую вашего солдата. Но она давно уже другая. Отем – женщина, которая любила, родила мужу ребенка, жестоко страдала, оставшись вдовой, была в милости у короля Людовика, который принудил ее стать своей любовницей всего через год после кончины Себастьяна. Ее вторая дочь – ребенок Людовика. Отем давно выросла. Теперь она зрелая умная женщина.

– Ваша сестра сказала правду: она не дешевая шлюха! – внезапно взорвался герцог Гарвуд. – Она великосветская куртизанка, милорд, а вы ничем не лучше ее сутенера!

– Я не потребую удовлетворения за эти оскорбления, милорд, поскольку вижу, что вы питаете к моей сестре неразделенную любовь. Вы разочарованы и несчастны, но на этот раз я вас прощаю. Я тоже был молод и влюблен.

– Но я вовсе не влюблен! – запротестовал Габриел.

Однако Чарли понимающе усмехнулся и качнул головой.

– Ваше время придет, сэр, – пообещал он, – но учтите, ни я, ни мои братья не позволим пренебрежительно обращаться с Отем и тем более ее оскорблять. Надеюсь, вы это понимаете?

– Этого можете не опасаться, ваша светлость, ибо я не собираюсь впредь иметь ничего общего с этой особой, – сухо процедил Бейнбридж.

– Тем хуже для вас, – пожал плечами Чарли, гадая, что сказала бы на это сестра.

Правда, он не собирался передавать этот разговор: скоро у Отем и без того будет полно забот. Если она в самом деле верит, что положение тайной любовницы Людовика ничем не отличается от роли явной и к тому же временной забавы Карла, то сразу же обнаружит, как жестоко ошибалась.


Отем была настроена весьма решительно. Больше она не будет беспомощной игрушкой мужчин. На этот раз именно она станет хозяйкой положения. И получит от этой связи не только ребенка!

«Себастьян, почему ты покинул меня? – рыдало ее сердце. – И почему мне так тяжело? Почему я так несчастна? Может, следует вернуться во Францию?» Но в глубине души Отем понимала, что ее ждет то же самое. Счастье не дается в руки…

Она поспешила в дом, бросив по пути Беттсу:

– Вполне возможно, у нас сегодня будет важный гость. Я желаю ванну, и немедленно.

– Но, мадам… – начал он.

– Это не предмет для обсуждения, – перебила Отем. – И я не прошу у вас совета, Беттс. Делайте, как велено!

Она взбежала по ступенькам и ворвалась в свою комнату, где мирно дремали Лили и Оран.

– Проснитесь! – велела она. – Нужно готовиться к приему гостя.

В покои ворвался переполошившийся лакей.

– Где поставить ванну, миледи? – осведомился он.

– В гостиной. Перед камином.

– Но вы купались перед отъездом, миледи! – запротестовала Лили.

– Быстро помогите мне раздеться, – приказала Отем, не потрудившись ничего объяснить. – Скорее! А вы присмотрите за тем, чтобы вода была погорячее! – крикнула она лакею и скрылась в спальне.

Лиф и юбки полетели во все стороны. За ними последовала сорочка. Когда Оран встала на колени, чтобы снять чулки и туфли, Отем молча покачала головой. Горничная, очевидно, поняв что-то, широко распахнула глаза. Более сообразительная Лили вынула кремовый пеньюар, накинула на хозяйку и коснулась рубинового ожерелья.

– Нет, – коротко сказала Отем.

– Мадам желает расчесать волосы? – осведомилась Оран.

Отем кивнула и уселась на маленький стульчик. Оран вынула шпильки из длинных волос хозяйки и принялась орудовать гребнем.

– Позаботься о ванне, Лили, – вспомнила Отем. – Налей в воду немного сандалового масла и возьми душистое мыло.

– Да, миледи, – кивнула Лили, выходя в гостиную, где слуги уже закончили работу.