Она снова рассмеялась при виде побагровевшей физиономии брата, поспешно выбиравшегося из спальни.

Хотя Джон Саутвуд был младше сына Генри, мужчины немедленно подружились. Джонни был в полном восторге от Отем и признался Генри, что волнуется за нее как за собственную сестру. Генри облегченно вздохнул, поняв, что Отем в надежных руках. Через два часа, когда джентльмены успели переодеться, Отем вплыла в гостиную.

– Великолепна, не правда ли? – с ухмылкой спросил Джонни. – Уверен, что несчастная леди Барбара скрежещет зубами, выслушивая комплименты вашей красоте и гардеробу, рассыпаемые ее дражайшими подружками.

Туалет Отем, сшитый по последней моде, очень ей шел. Лиф и рукава были отделаны светло-лиловыми лентами. Низкий полукруглый вырез обнажал груди, прикрытые узкой полоской кружева. С широких рукавов свисали серебристые кружевные манжеты. Шею обвивало ожерелье из бриллиантов и аметистов. Такие же серьги сверкали в ушах. Волосы Лили уложила в узел и выпустила два соблазнительных локона над левым плечом. Оран накинула ей на плечи плащ из фиолетового бархата и серебристой парчи, подбитый норкой, подала пурпурные надушенные перчатки и горностаевую муфту, в которую положила веер и тонкий батистовый платок.

Под юбками скрывались чулки, стянутые подвязками с крошечными серебряными розетками, в центре которых сверкали маленькие аметисты. Туфли из фиолетовой кожи были усыпаны жемчугом.

– Я не видел ничего подобного с тех пор, как был придворным пажом, – восхитился Генри Линдли. – Ты прелестна, Отем.

При виде того, сколько людей ищут благоволения сестры, Генри потрясенно заморгал. Невероятно! Как они стелются перед ней!

Сама Отем была неизменно очаровательна, остроумна и добра. Каждого звала по имени. Интересно, как она ухитряется всех запомнить?

Наконец к ним приблизился герцог Бекингем.

– Я хорошо помню вашего отца! – обрадовался Генри. – Он был хорошим другом моих родителей.

– Счастлив это слышать, учитывая обстоятельства его смерти, – заметил Джордж Вилльерс.

– Ужасно! Ужасно! – согласился Генри, вспоминая убийство первого герцога.

– Вы решили пожить при дворе? – осведомился герцог Бекингем.

– Нет, приехал на денек навестить Отем.

– Вот как, – понимающе хмыкнул герцог. – Значит, и до провинции дошли слухи?

Генри кивнул.

– Но теперь, видя, что Отем вполне способна о себе позаботиться, я могу спокойно вернуться домой.

– Она тверда, как алмаз чистой воды, во всем, что касается короля, – пояснил герцог. – Уж такая не влюбится и не станет страдать!

– И тут я с вами согласен, – кивнул Генри, – но хотел убедиться собственными глазами. Но маме, разумеется, мы ничего не скажем, пока все не будет кончено.

– Ваша мать любила Генриха Стюарта, не так ли? – поинтересовался герцог.

– Да, – коротко бросил Генри, не вдаваясь в детали.

В зал вошел король, и все стали кланяться. Карл немедленно направился к Отем и поднес ее руку к губам, пожирая глазами ослепительную красавицу.

– Сегодня вы превзошли себя, мадам, – объявил он и, понизив голос, осведомился: – Какие на тебе чулки и подвязки?

– Думаю, вашему величеству придется подождать и помучиться, чтобы потом все узнать самому, – лукаво улыбнулась Отем, – но обещаю, что ваше величество не разочаруется. А может, и нет. Собственно говоря, я одеваюсь исключительно для своего удовольствия.

– Где Гарвуд? – поинтересовался король, ни к кому не обращаясь.

– Вероятно, предается мрачным мыслям в каком-нибудь темном уголке, – тут же нашлась Отем. – Боюсь, он не слишком-то меня любит.

– Вот тут ты ошибаешься, дорогая, – ухмыльнулся король. – По моему мнению, он многое отдал бы за то, чтобы оказаться на моем месте, но я опередил его и выхватил тебя у него из-под носа. Ты сожалеешь, Отем?

– Вы способны предложить больше, – дерзко ответила Отем, смеясь и глядя в его смуглое лицо.

– Пожалуй, я не посмею больше допытываться, – отмахнулся король. – Кстати, кто это приехал с тобой и Джонни?

– Мой старший брат, Генри Линдли, маркиз Уэстли, ваше величество. Он прибыл в Лондон, услышав некие злобные сплетни, с целью убедиться, что со мной все хорошо. Мило с его стороны, не правда ли?

– Еще бы, – согласился король. – У меня в Париже тоже есть младшая сестра, которую я очень люблю. И даю слово ради нее обращаться с леди Отем как можно бережнее.

– Она уже заверила меня в этом, сир, – поспешно выпалил Генри.

– Неужели? – усмехнулся король, насмешливо подняв брови. – Кажется, ты немного смягчилась, дорогая?

– Что вы, ваше величество, ни в коем случае! – ахнула она. – Я слишком умудрена жизнью, чтобы снова влюбиться!

– Что ж, мадам, в таком случае предлагаю прогуляться, – объявил он, предлагая ей руку.

– Он держит обещания, – шепнул Генри Джордж Вилльерс. – Я точно знаю. Мы росли вместе.

Назавтра Генри уехал в Кэдби и по приезде с облегчением узнал, что матери неизвестно о его визите в столицу. Прежде всего он подробно поведал жене о том, как нашел сестру, об их беседе и встрече с королем.

– Как одет король? – с любопытством спросила Розамунд.

– Дорогие ткани, ленты, кружева. На туфлях красные розетки, а в руках серебряная трость с набалдашником из слоновой кости. Я рядом с ним казался жалким провинциалом.

– Значит, Чарли везет детей домой! – обрадовалась Розамунд. – До чего же Отем умна! Сразу придумала, как отвлечь твою матушку. Внуки нуждаются в ее заботе, тем более что росли в Гленкирке! Никто не занимался их воспитанием! А бедняжка Сабрина! Как только они приедут, мы должны немедленно отправиться в Королевский Молверн навестить их! Как по-твоему, Генри, они нас помнят?

– Бри и Фредди – наверняка, но не малыш Уилли, – протянул Генри, странным образом радуясь тому, что избавился от тревог за Отем.

Пожалуй, не стоит больше об этом думать. Сестра не страдает, да и Чарли скоро вернется. Кроме того, и герцог Бекингем, и Джон Саутвуд клялись ее беречь.

Чарли с детьми появился в Королевском Молверне за неделю до Рождества. Жасмин была на седьмом небе. Девятнадцатилетняя леди Сабрина Стюарт оказалась несравненной красавицей, но, к сожалению, напрочь забыла английский и изъяснялась на сочном шотландском диалекте. Кроме того, она была вспыльчива и ругалась хуже старого морского волка. Мадлен и Марго боялись ее как огня, и стоило девушке взглянуть в их сторону, как обе девочки принимались плакать. Сабрина звала их плаксами и немилосердно издевалась. К удивлению Жасмин, ее братья были куда более воспитанными и имели зачатки хороших манер.

– Да, Чарли, нелегкую работу ты мне задал, – пожаловалась мать. – С твоими сыновьями я справлюсь, но вот дочь…

– Мне придется вернуться ко двору, – извиняющимся тоном пробормотал Чарли.

– Разумеется, – согласилась она. – Хотя ты уверял, что молодой граф Линмут приглядывает за Отем, мне будет легче от сознания того, что ты рядом. Я редко получаю известия от нее, и ни в одном нет упоминания о женихе, хотя, должна сказать, скорбь ее немного поутихла.

– Я проведу с вами Рождество, но обязан провести Двенадцатую ночь во дворце, – ответил Чарли, стараясь избегать всякого упоминания о сестре.

– Мне жаль Гринвуда, – вздохнула Жасмин. – Я предпочла бы, чтобы у Отем был свой дом.

– Нет, мама, лучше, если она будет жить под одной крышей с родственниками, – поспешно возразил он, – а как вы помните, у меня апартаменты в Уайтхолле.

– Может, ты и прав, Чарли. Нужно заботиться о репутации Отем, не так ли?

– Совершенно верно, мама, – кивнул он. – Совершенно верно.


Чарлз Фредерик Стюарт вернулся в Уайтхолл четвертого января и, к собственному ужасу, узнал, что король назначил Отем «королевой беспорядков»[15] на все рождественские праздники.

Очевидно, она весьма преуспела в своих обязанностях, поскольку в Уайтхолле царило буйное веселье. Любимой мишенью ее шуток был лорд Гарвуд. Полное отсутствие чувства юмора, к сожалению, присущее герцогу, крайне забавляло придворных. Хуже всего бедняге пришлось, когда Отем в качестве наказания велела ему весь день ходить задом наперед, а это означало, что при каждом поклоне ягодицы гордого джентльмена выпячивались прямо в лицо тому, кого он приветствовал. Это вызывало бурный смех. В конце концов Габриел Бейнбридж потерял терпение и, вылетев из зала, два дня не появлялся при дворе.

Отем радостно бросилась брату на шею и расцеловала в щеки.

– Вернулся! Как дети и мама?

– Вероятно, я чересчур затянул с возвращением Сабрины, – сообщил он, – а мама удивляется, что ты редко пишешь.

– Я очень занята, – жизнерадостно объявила она.

– Все еще ублажаешь короля?

– Разумеется! – надменно ответствовала Отем.

– Леди Барбара родила?

– Нет, до февраля еще есть время. Кстати, коронация назначена на двадцать третье апреля. Думаю, к этому времени леди Палмер вернется, даже если это убьет ее, и тогда мне придется отступить.

– Ты уже просила у него титул? – поинтересовался Чарли.

– Пока нет. Случая не представилось, но, думаю, уже пора, или я пропала.

Впервые с начала ее смелой кампании в голосе Отем прозвучала тревога.

Этой ночью она, к восторгу короля, предпочла его постель своей. Молодая служанка помогла ей раздеться и почтительно удалилась. Король в темном халате с вожделением наблюдал, как Отем дефилирует по комнате в одних белых чулочках с рисунком в виде зеленого плюща. На подвязках из кремового шелка красовались большие розетки с сердцевинками из изумрудов. На белых шелковых туфлях сверкали зеленые эмалевые пряжки, каблуки переливались изумрудами и жемчугом.

– Мне никогда не надоест смотреть на тебя в таком наряде, – вздохнул король. – Подойди ко мне, дорогая.

И едва она послушалась, как жадные руки сжали ее восхитительно округлые ягодицы, привлекли ближе и король зарылся лицом в темную поросль пухлого венерина холмика, вдыхая сладостный аромат. Невинное благоухание жимолости в сочетании с неукротимой чувственностью возбуждало его, как ни одно любовное зелье. Его язык проник через преграду сомкнутых лепестков и стал лизать нежную плоть.

– Изумительно, – глухо пробормотал он, отыскав наконец ее сокровище и убыстряя движения.

– О, да ты дьявол! – вскричала Отем, стискивая его плечи, чтобы не упасть, и принимаясь самозабвенно извиваться.

– Распахни мой халат, – прорычал король.

Отем поспешила исполнить приказ, стараясь действовать осторожно, чтобы не помешать ласкам любовника. Ощутив под ладонями его гладкую кожу, она стала самозабвенно ласкать его, но случайно опустила глаза и узрела прямое, чуть вздрагивающее копье. Отем на мгновение отстранилась и, приподнявшись, медленно приняла его в свое пылающее лоно.

– Ну вот, дорогой, – промурлыкала она, – правда, приятно?

Его пальцы крепче впились в ее упругие ягодицы.

– Ваше величество не возражает против поцелуя? – шепнула Отем, касаясь его губ своими.

Король поднялся и, не выходя из нее, отнес к постели, положил на край и стал вонзаться медленными, глубокими выпадами, пока лицо Отем не исказилось сладострастной гримасой. Она громко застонала, но король не давал ей пощады. К тому времени как он исторг в нее белую струю, она уже кричала от наслаждения. Его соки оказались так обильны, что ее лоно не смогло их вместить. Немного опомнившись, Отем со вздохом впилась в губы короля.

– Ты, Карл Стюарт, – объявила она, – куда более пылкий любовник, чем твой кузен!

Они снова любили друг друга, а после Отем встала и оделась в ожидании мистера Чиффинча, которому предстояло провести ее через паутину коридоров к потайному выходу на улицу, где ожидала карета.

Король, не потрудившийся подняться, неожиданно воскликнул:

– Когда настанет время прощаться, я хочу сделать тебе подарок на память. Что бы ты хотела получить, дорогая? Ты была очаровательна, но Барбара скоро пожелает вернуться, и я приму ее.

Отем притворилась, что раздумывает, и наконец тихо вымолвила:

– Я очень богата, Карл, и меня любили необыкновенные люди. У меня две дочери, и я вполне счастлива, но все же кое-чего и мне не хватает. Я не желаю возвращаться во Францию, но, увы, не владею ни английским титулом, ни собственным домом. Ах, если бы ты мог дать мне все это! Я не требую слишком знатного титула или роскошного дома, но мечтаю иметь что-то свое. Я дочь герцога. Двое из моих братьев тоже герцоги, один – маркиз, еще двое – бароны. Но что есть у меня? Ничего. Исполни мое желание. И я буду вечно тебе благодарна.

– У тебя будет и то и другое, обещаю, тем более что это такая малость! Я могу позволить себе проявить щедрость по отношению к женщине, которая была более чем щедра ко мне, – с улыбкой объявил король. – А теперь поцелуй меня на прощание. Я слышу шаги мистера Чиффинча.

Отем приблизилась к постели и от всей души поцеловала Карла.

– Спасибо, Карл Стюарт, – выдохнула она, сияя глазами.