Его снова приветствовал преданный слуга. Правда, откуда-то из глубины дома немедленно появился Генри Линдли и осторожно осведомился, что привело его сюда.

– Я сэр Саймон Бейтс, – начал было он, но его немедленно оборвали:

– Я знаю, кто вы, сэр. Но чего вы хотите?

– Ваша сестра… с ней все в порядке?

Он понимал, что выглядит не лучшим образом, но язык перестал слушаться, а в голове царила звенящая пустота.

– У меня три сестры, сэр Саймон, но, полагаю, вы имеете в виду младшую, леди Отем. Она вместе с матерью скорбит о потере отца и нашей дражайшей невестки.

– Могу я увидеть ее, – дерзко спросил сэр Саймон, – чтобы еще раз извиниться за все случившееся?

Первым порывом Генри было выкинуть сэра Саймона из дома. Но он взял себя в руки. Ни к чему оскорблять человека, особенно имеющего некоторую власть. Мало ли что ему взбредет в голову! Кроме того, Отем быстро от него отделается, а завтра они с матерью уезжают.

– Я отведу вас во вдовий дом, где живет моя мать, – кивнул маркиз. – Сестра сейчас там.

Удивленный столь быстрым согласием, сэр Бейтс последовал за Генри на другой конец сада, где стоял чудесный каменный двухэтажный домик. Они вошли без стука, и маркиз окликнул мать, попросив прийти в гостиную. Вперед выступил престарелый слуга во всем белом, с невиданной шапкой на голове.

– Милорд Генри! – воскликнул он с поклоном.

– Адали, это сэр Саймон Бейтс, приехавший справиться о здоровье моей сестры, – пояснил маркиз, весело сверкнув глазами.

– Вот как, милорд, – отозвался Адали.

И тут сэр Саймон не выдержал:

– Что это у тебя на голове?

– Это называется «тюрбан», сэр, – последовал холодный ответ.

– Ты чужеземец! Я так и подумал, – догадался сэр Саймон.

– Я приехал в эту страну еще до вашего рождения, сэр, но вы правы, я действительно не здешний уроженец. Мой отец был французом, а мать – индианкой. Я поступил на службу к своей госпоже, когда ей было всего несколько дней. А теперь позвольте мне пригласить ее светлость, милорд, – обратился он к Генри и вышел из комнаты.

– Как это ваша мать терпит в своем доме иностранца! – заметил сэр Саймон.

– Мама родилась в Индии. Ее отец был императором, – пояснил Генри, крайне раздраженный бесцеремонным допросом.

В гостиной появился Фергюс Мор-Лесли с тяжелым подносом, на котором стояли графин и кубки. Вместо ливреи на нем были темные панталоны, белая сорочка и поношенная кожаная безрукавка в тон таким же ветхим коричневым башмакам.

– Я принес виски, милорд, и вино для дам. Мне налить или вы сами? – осведомился он, ставя поднос на стол.

– Спасибо, Фергюс. Мы подождем маму и сестру, – кивнул маркиз.

– Как угодно, милорд.

– Шотландец? – воскликнул гость после его ухода. – Ваша матушка держит слуг-шотландцев?!

– Мой отчим был шотландцем, сэр Саймон, – сдержанно сообщил Генри.

– О да, разумеется, – пробормотал тот, чувствуя, что снова попал впросак. Какую глупость он сотворил, явившись сюда!

Дверь гостиной снова открылась, и порог переступили обе женщины. Герцогиня тут же подошла к сыну, нежно обняла и только потом обратила взор на Бейтса.

– Адали правильно понял тебя, Генри? Это в самом деле сэр Саймон Бейтс?

– К вашим услугам, ваша светлость! – выпалил сэр Саймон.

Глаза Жасмин Лесли прищурились.

– Я обращалась не к вам, сэр, но раз уж вы набрались наглости заговорить со мной, так и быть, выскажу все, что думаю о вас!

– Мама! – предостерегающе воскликнул Генри.

– И нечего умасливать меня, Генри! Этот человек не способен держать своих людей в руках и виноват в смерти Бесс и Смайта! Вспомни, что именно он дал моей бедной дочери оружие! Как вы посмели приехать сюда, сэр, и что вам нужно?

– Хотел убедиться, что ваша дочь здорова, ваша светлость, – пробормотал сэр Саймон. – Весьма сожалею о случившемся, но на войне и не такое бывает. Я не чудовище, мадам, и у меня тоже есть две младших сестры.

Господи помилуй, сколько лет этой женщине? Прекрасна как богиня, а на лице почти нет морщин. Так же прелестна, как дочь, молча стоявшая рядом с матерью.

– Ваша репутация слишком хорошо известна, сэр. Говорят, именно вы приказываете убивать ни в чем не повинных людей. Вот и моя невестка стала вашей очередной жертвой! Вы приехали справиться об Отем. Неужели не видите, как она печальна? Моя дочь никогда уже не станет прежней наивной девочкой, какой была, пока ваши люди не вломились в Королевский Молверн. Вы оскорбляете нас своим появлением!

Сэр Саймон, потрясенный таким гневом, все, однако, понял.

– Вы простите меня, леди Отем? – обратился он к девушке.

– Завтра я уезжаю во Францию, – сказала Отем, словно не слыша вопроса, – и больше мне не придется увидеть ни вас, ни Англию.

– Покидаете страну? – удивился Бейтс.

– Моя мать унаследовала маленькое поместье на реке Луаре, – поспешно вмешался Генри, пока Жасмин вновь не разразилась гневной тирадой. – Здоровье моей сестры, как сами видите, пошатнулось. Ей лучше находиться подальше от всех этих несчастий.

– Откуда вы отплываете? – допытывался сэр Саймон.

– Из Харуича, – пояснил Генри.

– Я и мои люди проводим вас, ваша светлость, – вежливо предложил сэр Саймон.

– В этом нет необходимости, сэр, – сухо отказалась Жасмин.

Но тут вмешался сын:

– Думаю, это прекрасное предложение, мама. Спасибо, сэр Саймон, за вашу доброту. У меня нет своих воинов, а наемников брать я опасаюсь. Собственный эскорт вполне способен наброситься на тебя и ограбить. С сэром Саймоном вы будете в безопасности и доберетесь до Харуича живыми и с нетронутыми сундуками. Я сам поеду с вами.

– Мои люди расквартированы в замке Уорвик, милорд. Встретимся на дороге завтра утром. Позвольте распрощаться.

Он поклонился и поспешил прочь.

Едва входная дверь захлопнулась, Жасмин в гневе набросилась на сына.

– Ты с ума сошел! – воскликнула она.

– Вовсе нет, – ответила вместо него Отем. – Генри абсолютно прав. Мы не можем путешествовать одни в такое опасное время. Трудно найти сопровождение лучше, чем сэр Саймон Бейтс и его круглоголовые. Никто не посмеет к нам приблизиться! По-моему, он делает это ради меня, но как только мы доберемся до Харуича, больше я никогда с ним не встречусь. Конечно, его разбитое сердце вряд ли послужит достойным наказанием за все, что сотворили его люди, но, думаю, это лучшее, что он сможет сделать.

– Глупая ты девчонка, – покачала головой Жасмин. – Этот человек набрался дерзости посматривать в твою сторону. Слыханное ли дело!

– Напрасные усилия, – пожала плечами девушка.

– Я в самом деле собираюсь ехать с вами в Харуич, мама, – пообещал Генри. – А ты, Отем, будешь продолжать вести себя как подобает хрупкой испуганной молодой девушке. Только так ты сумеешь одурачить сэра Саймона.

– То есть, – усмехнулась Отем, – даже сэру Саймону в голову не придет соблазнять несчастную простушку. Не так ли?

– Совершенно верно, – хмыкнул Генри.

– Вы меня в могилу сведете! – Герцогиня воздела руки к небу. – Генри, налей мне этого превосходного гленкиркского виски! Мои нервы совершенно расстроены!

– О, мама, ты такая же притворщица, как я! Делаешь вид, что вот-вот в обморок упадешь! – поддразнила Отем. – Если уж ты вынесла похождения Индии и Фортейн, то я вряд ли могу вывести тебя из равновесия!

– Тогда я была куда моложе и отец меня поддерживал, – возразила Жасмин, отпивая глоток виски с привкусом торфа. – Изумительно! Кажется, мне и в самом деле легче!

Дети дружно рассмеялись.

Вечером они собрались в парадном зале, и Жасмин изнывала от тоски, зная, что не скоро увидит старших сына и дочь. Ее невестка Розамунд пыталась утешить свекровь:

– Не печальтесь, мадам. Летом мы приедем навестить вас, если, конечно, к следующему году дела не уладятся. Я знаю, как сильно вы любите внуков. Но я уверена, что еще немного, и пуритан изгонят, а король вернется в столицу.

– Розамунд, мы уже говорили об этом, – покачал головой Генри. – Ни Кромвель, ни его сторонники не выпустят добровольно бразды правления из своих рук. Они уже убили одного короля и не задумаются разделаться со вторым, попадись он к ним в руки. Карл Второй еще не набрался сил победить врага, а английский народ хоть и жалуется, еще не досыта наелся беззаконий и вряд ли в ближайшее время поднимется на защиту монархии.

Розамунд сокрушенно вздохнула.

– Я могу лишь надеяться, что все это скоро кончится, – грустно прошептала она. – Что будет с детьми? Теперь, когда все увеселения запрещены, где могут они встретить других молодых людей их положения и состояния? Как заключать достойные браки? Генри уже одиннадцать, а я даже не смею учить его танцевать из опасения, что слуги донесут властям.

– Может, вам тоже следует переехать во Францию? – предложила Отем.

– Я не покину свой дом, – решительно возразил Генри, – и моя семья останется здесь. Мы уже давно не бывали при дворе. Если не удастся дать несколько балов, найдем другой способ заключить брачные договоры для детей, когда придет время. Пока они все равно чересчур молоды. Рано или поздно Кромвеля свергнут, и король вернется. Ты, Розамунд, просто расстроена тем, что случилось за последние недели. Проводим маму и Отем и отправимся в Риверс-Эдж навестить твоих родителей.

Отем улыбнулась про себя. Как повезло Розамунд! Любящий муж, пятеро детей и родители живы и здоровы! Для нее ничего не изменилось, если не считать светской жизни, которой теперь просто не существует! Пуритане запретили все. Но Кэдби ничего не угрожает, хотя уединение еще не означает безопасность, как ей теперь известно.

Но все же Розамунд не гнали из собственного дома. Не лишали привычного уклада жизни. Отем же не знает, когда вернется в родной Гленкирк.

Она взглянула на своих племянников – Генри, Джеймса и Роберта. К будущему лету они подрастут, как и их сестры. Сумеет ли Генри привезти семью во Францию или станет держать их в Кэдби из страха потерять земли? И что будет с Королевским Молверном? Останется ли дом целым и невредимым до возвращения Чарли?

Утро выдалось ясным и холодным. Они уселись в большой удобный дормез маркиза. За экипажем следовала повозка с багажом. Во Франции их будет ждать карета, заранее купленная управляющими герцогини, вместе с упряжкой лошадей, багажной телегой, а также с верховыми конями, на случай если путешественницы захотят размяться. Наняты и новые слуги. Герцогиня ничего не упустила. Отем должна полюбить Францию, ибо скорее всего эта страна станет ее новым домом.

Жасмин не хотела, чтобы дочь связала жизнь с каким-нибудь английским дворянином в изгнании. Жасмин не доверяла никому из придворных Карла I. Да и что может предложить такой человек ее дочери? Ни дома, ни семьи, ни дохода! Жалкое существование.

Никогда! Отем выйдет за француза. Голландцы чересчур большие зануды, да и скучны к тому же. Но француз всегда поймет душу девушки.

Герцогиня Гленкирк твердо верила в судьбу. Ни одному англичанину или шотландцу не удалось до сих пор привлечь внимания дочери. Значит, она встретит свою любовь во Франции.

Попрощавшись с невесткой и внуками, Жасмин села в экипаж вместе со служанками Роханой и Торамалли и горничной Отем Лили. Муж Торамалли Фергюс будет править багажной повозкой. Рыжий Хью, капитан личной стражи Жасмин, уже отправился во Францию готовиться к приезду госпожи. Они встретятся теперь по другую сторону Ла-Манша.

– Я напишу тебе, как только мы окажемся в Бель-Флер, дорогая, – пообещала она Розамунд. – Повеселись в Риверс-Эдж, но потом старайся не покидать дома и присматривай за детьми. Передай привет своим родителям.

Нежно-голубые глаза женщины наполнились слезами.

– Жаль, что вы не сможете остаться. Но вдовий дом всегда будет ждать вас.

– Это утешает, дорогая, – кивнула Жасмин, закрывая окошко. Карета покатилась по аллее и свернула на большую дорогу.

Неподалеку от замка к ним присоединился сэр Бейтс со своими солдатами. Капитан круглоголовых осадил коня рядом с жеребцом маркиза Уэстли.

– Доброе утро, милорд. Какую часть пути намереваетесь проехать с нами? – вежливо спросил он.

– Я провожу мать и сестру до самого Харуича, – не менее учтиво пояснил тот. – Видите ли, мне тяжело расставаться с ними. Бог знает когда мы еще встретимся.

– Понимаю, милорд. О, миледи Отем, доброе утро. Надеюсь, вы здоровы.

– Доброе утро, – жизнерадостно откликнулась Отем. – Представляете, мама говорит, что мне придется выйти за француза, а я еще в жизни не встречала ни одного! А вы, сэр Саймон? Они такие же, как мы? Жаль, что мне не придется вернуться домой, в Шотландию, но папа умер, и больше там нечего делать. Мама очень расстраивается при упоминании о нем и Гленкирке.

– В Королевском Молверне леди Отем показалась мне совсем иной, – тихо заметил Бейтс маркизу. – Вела себя так отважно и храбро, а теперь ее словно подменили.