— Иди сюда. Буду тебя целовать, — довольно заявил он с важным видом и протянул руки к своей Ягодке.

Она с готовностью откликнулась. Уже через секунду была в его объятиях.

— Давай, укладывайся. Тебе спать пора.

— Нет! — практически закричала, — не уходи. Побудь еще немного.

— Не ухожу. Ложись. — Подтолкнул ее к кровати.

— Неа, — упиралась изо всех сил, вцепившись в его руку, — я лягу, а ты уйдешь.

— Я до утра не уйду. Здесь буду. Ложись.

Он договорился с медперсоналом о том, что останется здесь на ночь.

— Правда? — все еще не до конца поверив, уточнила Ксюша.

— Правда, — он улыбнулся, откинул одеяло и помог Ягодке забраться на кровать. Сам устроился на краешке.

— Кир, мне так домой хочется. Я тут так устала без тебя.

— Завтра анализы сдашь, и если все будет в порядке, то заберу тебя. Обещаю. Спи, — поцеловал в щеку, но Ксюше этого было мало. Оплела его шею руками, заставляя целовать в губы. Скучала по его губам. Скучала по его рукам. Тосковала.

Кир, как и обещал, забрал Ксюшу домой. Для этого вызвал врача, который не должен был в этот день появиться на работе участвовал в каком-то научном семинаре. Только Лаврова это мало беспокоило. Ему надо было убедиться, что с женой все в порядке и они могут ехать домой.

— Как тебе это удалось? — восхищенно спросила уже в машине.

— Легко, — ухмыльнулся, — я ж волшебник. Ты забыла?

— Действительно. И как я могла забыть?

* * *

— Мне кажется, что я скоро озверею без ягодного десерта, — пожаловался Кир, целуя свою девочку. Руки сами тянулись к ее груди, пальцы словно жили отдельной жизнью, выписывая на ее коже непонятные узоры. Ксюша всхлипнула, и в ночной тишине этот тихий всхлип прозвучал слишком громко. Отрезвляюще. Лаврова как током стукнуло. Он что, вообще дебил, перетерпеть не может, чтобы не подвергать опасности здоровье жены и ребенка?

— Прости, — поцеловал её в макушку, — я слишком увлёкся.

Сел на кровати, собираясь выйти из комнаты, быть подальше от своей Ягодки, а она не позволила, поймала за руку и притянула обратно.

— Не убегай, — тихо попросила, — Будет тебе десерт, будут тебе ягоды. Это мне нельзя, а тебе можно. Тебе ведь всё можно, — уже перешла на шепот и подрагивающими руками стягивала с него футболку.

Легонько толкнула мужа в грудь, недвусмысленно показывая, чего от него хочет. Кир послушно откинулся на спину, не отводя пристального взгляда от своей девочки, а она, судя по всему, останавливаться и не думала. Целовала, дразнила, распаляла его желание все сильнее. Лавров не выдержал, прикрыл от удовольствия глаза. Окунулся в омут наслаждения и чувствовал горячее дыхание на чувствительной коже, нежные пальцы по возбуждённой плоти, кончик языка по солоноватой капле… хриплый стон удовольствия и снова ласковые губы… там

А потом шершавая ладонь на хрупкой шее. Сильные пальцы на затылке в гладком шелке волос. Вновь срывающийся стон с пересохших губ. Тяжёлое дыхание и мурашки по всему телу. Непередаваемо, восхитительно. Его любимая Ягодка подарила ему блаженство.

Он так и валялся посредине кровати, не в силах даже пошевелиться. Ксюша поцеловала его в колючую щеку и отвернулась, перебралась практически к самому краю.

— Ты чего? — обеспокоенно спросил. Испугался, что в погоне за удовольствием мог сделать больно или неприятно. А может, не услышал ее, а она просила остановиться?

— Ничего, просто это так несправедливо. Кир, если б ты знал, как я тебя хочу, — воскликнула она и даже рукой взмахнула, — так хочу, что у меня внутри все сводит, до скрипа зубов хочу, а мне нельзя.

— Нельзя, — подтвердил Кирилл за нее, — но мы ж все равно на следующей неделе врачу твоему должны показаться, может, снимет запрет и разрешит? — ободряюще улыбнулся и обнял за плечи.

— Может, и разрешит, — вздохнула она и прикрыла глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Ей действительно во время беременности безумно Кира хотелось. И днем, и ночью. Постоянно. Это все гормоны, наверно.

— Я тебе пояс верности подарю, чтобы у тебя соблазна не было, и сам буду ходить в рубашках, застегнутых на последнюю пуговицу, дабы не смущать тебя своим великолепным телом.

— Кир, блин, вот ты как всегда!

— А как ты хотела?

— Никак. По-другому это уже будешь не ты, прильнула к боку мужа и успокоилась, хотя его присутствие рядом возбуждало все сильнее.

К врачу они попали гораздо раньше назначенного дня. Уже на следующее утро после «ягодного десерта» Ксюша почувствовала тяжесть внизу живота и боль. Кир, недолго думая, отвез ее в больницу, а Ксюша и не сопротивлялась. Жутко испугалась и пыталась подавить дрожь во всем теле. Сама себе шептала: «Всё будет в порядке» и к малышке своей мысленно обращалась, просила, чтобы та вела себя хорошо.

Я не хочу здесь оставаться, Ксюшу все-таки оставили в больнице на сохранении.

А надо.

Он уговаривал ее, будто маленького ребенка, хотя она и так все понимала. Просто без Кира оставаться одной наедине со всеми своими страхами было жутко. Слишком хорошо помнила, как это было в прошлый раз. Она еще после предыдущей госпитализации в себя не пришла, а теперь вновь пришлось сюда возвращаться. Будто не уходила отсюда: та же больница, тот же медперсонал. Да она даже в ту же палату попала, где лежала позавчера.

— Кирилл, — ухватилась за его руку.

— Я с тобой. Все хорошо. Ложись давай, я сам все разложу. — Наклонился за сумкой и принялся вытаскивать оттуда вещи Ягодки.

Её выписали через две недели, когда появилась уверенность в том, что ни ей, ни малышу ничего не угрожает. За это время за состоянием ее здоровья следили ее лечащий врач, Лика и даже Светлана Владимировна. Мать Кирилла каждый день связывалась с доктором Ксюши и лично курировала все назначения и показания. А еще она почти ежедневно звонила невестке и узнавала о ее самочувствии из первых уст. Лика часто заходила проведать, да и Кир не обделял своим вниманием, что не могло не радовать Ксюшу.

Глава 20

Ксюша зашла в комнату и ахнула. Прикрыла ладошкой губы, чтобы не засмеяться и раньше времени не выдавать своего присутствия, но малявка, увидев её, потянула ручки и начала ерзать на груди Кира. Сердце сжалось от переполняющих душу эмоций. Дочь в свои три месяца на руках Кира до сих пор казалась крошечной. Ксюша помнит, как впервые увидела свою малышку: и улыбалась, и плакала. Никак не могла поверить в то, что наконец всё закончилось. Слишком тяжело далось ей ожидание чуда, слишком сложно у неё протекала беременность. Да еще и перспектива кесарева сечения не добавляла радости. Только уверенность Кира в том, что всё будет хорошо, спасала от страхов, помогая справляться с хандрой, которая всё чаще накатывала на Ксюшу. Их малышка появилась на свет в конце августа, чуть раньше ожидаемого срока. Как говорил Кир, его дочь — ягодная малышка не могла столь важное событие отложить на осень.

— Ну, и куда ты собралась? Хочешь ещё больше размазать все по папиной футболке? — назидательно спрашивал кроху.

Ксюша не выдержала, рассмеялась:

— Кир, что это?

Указала взглядом на проделки дочери.

— Ты лучше у неё спроси, — фыркнул Лавров, с трудом сдерживая улыбку.

Малышка, оставшаяся на пару минут без пелёнок и ползунков, умудрилась сделать свои дела прямо на груди у отца.

Ксюша, глядя на «подарок» дочери, вновь расхохоталась. Аккуратно забрала у Кирилла кроху и понесла в ванную:

— Пойдем, мамина радость, опять будем купаться.

— Вот как теперь это снимать? — ворчал Лавров, пытаясь завернуть края футболки, чтобы еще больше не перепачкаться.

* * *

— Привет, я на минутку, — предупредил еще в коридоре, — забежал за оставленными бумагами, заодно вас проведать.

Бросил ключи на маленький столик в прихожей и, быстро разувшись, поспешил в свой кабинет, на ходу расстегивая пиджак.

— Обедать будешь?

— Не успею, только кофе глотну, и убегаю. Малявка спит? — поинтересовался у жены, как только она появилась на пороге кабинета.

— Нет, уже проснулась, — рассмеялась, услышав, как закряхтела в соседней комнате дочь, — папа же у нас сначала кричит, потом спрашивает.

— Вот такой хреновый у вас папа, — проворчал Кир, пытаясь сдержать злость.

Никак не мог найти нужные документы. Утром приготовил папку, а потом, услышав плач Ариши, отвлекся и оставил всё на столе. Надо было срочно успокоить дочь, чтобы Ксюшу не разбудить. Она и так вставала к ней по ночам, давая Кириллу возможность выспаться нормально.

— Ты что ищешь?

— Документы, — процедил сквозь зубы.

— Все твои бумаги в столе, закрыла на ключ. Держи, — протянула Лаврову маленький ключик от тумбы, встроенной в массивный стол.

— Ягодка, вот сколько раз я тебя предупреждал! Ничего здесь не трогать! Ни-че-го! — отчеканил буквально по слогам и резко забрал ключ из рук жены.

— А я тебя сколько раз предупреждала, чтоб самое ценное ты убирал подальше. И желательно повыше. Туда, куда твоя дочь просто физически не сможет дотянуться. Нет, тебе все равно! Ты разбрасываешь свои вещи повсюду. Даже не думаешь о том, что для нее это может быть опасно.

— У меня все вещи лежат на своих местах. Не пускай ее сюда, и всё будет нормально. Ты же мать.

Ксюша послала Лаврову убийственный взгляд. Кто бы знал, как она устала. От услуг няни она категорически отказалась, сославшись на то, что лучше родной матери о ребенке никто не позаботится. Да и малышке будет спокойнее рядом с мамой, а не чужими людьми. И Ксюша справлялась. Блестяще справлялась до недавнего времени. А сейчас, когда Ариша стала ползать и вставать, внимания и сил требовалось в разы больше. Что будет, когда она бегать по квартире начнет, даже страшно представить.

— Ты самая лучшая мама на свете. Не обижайся, — протянул руку к Ягодке. Погладил по нежной коже плеча, понимая, что своим резким заявлением обидел жену.

Ксюша дернулась. Мурашки поползли по телу.

— Иди сюда, я тебя поцелую.

— Только быстро целуй, а то наша дочь сейчас начнет реветь. Она ж проснулась, как только ты пришел, но до сих пор подозрительно молчит.

— Честное слово, я вас, милая дама, надолго не задержу, — хитро улыбнулся.

Прикоснулся к ее губам и тут же услышал плач.

— Твоя дочь, Лавров, вся в тебя. Любит быть в центре внимания. — Поспешила в детскую.

— Ну ты посмотри на нее, а — ворковала над детской кроваткой Ксюша. — И кто у нас тут требует внимания? Даже слез нет. Только крик на всю квартиру.

А дочь, увидев отца, закричала еще громче.

— Папа еще руки не помыл, золото мое, — обратился к малышке.

— Кир, ну зачем ты зашел? Надо было сначала руки вымыть.

— Я быстро.

Как только Лавров исчез из поля зрения дочери, в ее глазах тут же появились слезы.

Ксюша взяла малышку на руки и пошла вслед за Киром.

— Смотри, папа никуда не уходит.

— Ага, папа должен был уйти еще десять минут назад, а теперь и представить не может, когда сможет оставить свою принцессу.

Кирилл действительно ушел гораздо позже, потому как его наследница, его ягодная принцесса куда-то дела ключи от машины. Пришлось искать запасные.

— Кир, я предупреждала тебя! Ну не разбрасывай ничего! Сегодня ты оставил ключи, а завтра иголку или ножницы, или еще что-то опасное.

— Дорогая, я не портной, иголки и ножницы точно не оставлю, — ухмыляясь, ответил уже в прихожей.

— Совсем не смешно. Опасно оставлять мелкие и острые предметы, где ползает маленький ребенок. Вот когда ты это поймешь?! Сколько раз надо сказать, чтобы до тебя, наконец, дошло?

Кир дернулся и скривился, словно от боли. Выругался сквозь зубы. Ключи нашлись в его туфлях. Точнее, он на ощупь их нашел, когда обувался. Чуть не взвыл от боли в пальцах.

— Надеюсь, это послужит для тебя уроком, — проговорила весело Ксюша, глядя на то, как муж достает пропажу из своей обуви.

* * *

— Что ты делаешь? — строго спросила Ксюша, глядя на то, как дочь разбрасывает по комнате игрушки.

— Кида-а-аю, — довольно протянула малышка и состроила хитрую мордашку.

Кир улыбнулся, не смог сдержаться.

— Кир, это всё ты! Ты ей всё позволяешь! Она знает: что бы ни попросила, папа даст. Всё, кроме ремня.

* * *

— Так, что за шум, а драки нет? — притворно строгим голосом спросил Кирилл, заходя на кухню.

— Папа, папа! — малышка попыталась выбраться из своего стульчика, но Кир остановил её, покачал головой и предупредительно посмотрел на дочь. В её серых глазках блестели слезы. Малышка надула свои губки и насупилась.