– Мариночка, ничего у меня с ними не было, я уверена! Мы просто спали! Наверное, напились. Если б что было, мы бы раздетые проснулись!

Марина только вздохнула.

– Давай-ка я сама посмотрю, можно?

Все было то же самое. Туманное серое пятно – совершенно очевидный провал в памяти на целые сутки. Интересно! Похоже, вытесненное воспоминание. Что же с ней случилось?

– Рита, а ты ничего не принимала? Не кололась?

– Ну что ты! Я этого знаешь как боюсь!

– А ты не думаешь, что тебя могли изнасиловать?

– Марина! – Рита закрыла лицо руками. – Ты слишком хорошо обо мне думаешь! Разве такую, как я, можно изнасиловать? Разве шлюх насилуют?

– Рита, ну что ты говоришь!

– Мариночка, ты же святая! Вы все! Вы живете, как… как в парнике за стеклом. Вы даже не знаете, какая мерзость вокруг. И я тоже… мерзкая. Зачем меня насиловать, когда я и так всем давала, кто хотел. Лишь бы пару ласковых слов сказал, а мне и довольно. Ты разве не поняла, что там, в этой книжке моей, все правда?

– Перестань. Там вовсе не всё правда. Вернее, там одна сторона правды. Твоей матери.

– Тебя это обидело, да? Я для того и писала, чтобы тебе больно сделать, потому что тогда уже знала, как оно у вас было на самом деле! Знала, понимала, но ничего не могла с собой поделать: мне всему миру отомстить хотелось! За то, что мне так больно и одиноко. А ты меня простила.

– Ну ладно, ладно. Вот опять твои мысли навязчивые, да? Как я тебя учила?

– А пошло оно все в задницу!

Марина засмеялась:

– Ну вот, научила на свою голову! Послушай, я могу попытаться вытащить это воспоминание. Оно очень глубоко, но я попробую. Если ты хочешь этого.

– Хочу! Пожалуйста! А то оно затаилось там и пугает. А так я буду знать. А ты как думаешь, надо?

– Мне кажется, надо.

…Рита сидела на полу скрестив ноги среди таких же, как она, фанаток. Она первый раз оказалась на живом концерте этой группы, да еще так близко к музыкантам, и волновалась. И музыканты, и инструменты были какие-то странные: Рита никогда не видела таких барабанов и флейт. Наконец из правой двери вышел высокий светловолосый парень с гитарой, и зал завопил.

Серебристые волосы, удлиненное лицо с крупным носом – некрасивое, но благородное, насмешливые светлые глаза с морщинками у век, большой улыбчивый рот. В нем было что-то от клоуна – белый клоун, грустный и смешной одновременно. Да и одет во все белое – штаны, необыкновенная рубаха с вышивкой и бахромой. И босиком. На шее и запястьях – кожаные тесемки с амулетами.

Концерт начался. Рита слушала, совершенно очарованная и музыкой, и этим белым клоуном, который виртуозно играл на гитаре, а потом, увлекшись – а Рита тоже слишком выдвинулась вперед, – наткнулся на нее и чуть не упал, но выправился и засмеялся над ее испуганным видом. И потом все время смотрел на нее и улыбался, а Риткино сердце каждый раз ухало куда-то вниз.

Когда все закончилось, Рита никак не могла встать и уйти – так и сидела на полу, переживая, пока две сильных руки вдруг не подняли ее с пола. Она медленно поднималась вверх, словно всплывая из толщи воды к солнцу – серебряному Солнцу со светлыми насмешливыми глазами и клоунской улыбкой.

– Зеленоглазка, – спросило Солнце, – поедешь со мной?

Она могла только кивнуть. Они куда-то ехали в машине, поднимались на лифте, а потом любили друг друга на широкой белой кровати в комнате с белыми стенами – кажется, это была гостиница. Или нет? Рита так и не произнесла ни одного слова, просто смотрела на него во все глаза, околдованная и потрясенная происходящим до глубины души. Только ответила, когда он спросил, как ее зовут:

– Рита…

– Маргарита, значит? А где же твои желтые цветы?

Рита не поняла, о чем он говорит. И все смотрела и смотрела на него, как на солнце, растворялась в его сиянии, пропадала, таяла, исчезала…

– Где ты, детка? – спросил он нежно. – Эй, на корабле! Человек за бортом!

Рита только моргала.

– Ты есть не хочешь? Пойдем, а то я голодный, как волк.

Они что-то ели, пили красное вино, и это было так красиво – красное вино посреди снежной белизны, что Рита задумчиво наклонила бокал и разлила вино на белую скатерть – получилось сердечко…

Там что, была белая скатерть, в гостинице? Или на простыню разлила?

– Эй, эй! Ты что делаешь! Детка, да ты совсем сrazy! Ну, иди ко мне…

Он целовал Риту и все время улыбался, просто не мог остановиться: с таким обожанием смотрела на него эта зеленоглазая девочка! Как на Бога.

– Маргарита. – Он провел пальцем по ее бровям, потом по губам. – Жемчужина, значит? Pearl! Разве ты жемчужина? Ты мой Pearl Harbor…

И Рита опять не поняла, о чем он говорит.

Она проснулась утром и долго лежала, разглядывая свое спящее Солнце. Потом поцеловала его в лоб, встала, оделась, нашла на столике пачку желтых стикеров и ручку, написала: «Я люблю тебя!», и, вынув из уха, вколола в бумажку одну из своих жемчужных сережек-гвоздиков, подаренных отцом. Приклеила стикер с сережкой на его ноутбук и ушла…

Марина все поняла. Дальше уже можно было не смотреть. Господи, бедная девочка! Рита влюбилась с такой сокрушительной силой – как ей казалось, совершенно безнадежно, потому что разве могла она, такая мерзкая и никчемная, быть достойной своего Солнца! – что ее сознание заблокировало все воспоминания. Серое пятно, провал в памяти. Обнаружив, что беременна, Рита никак не могла понять, откуда оно взялось, это дитя под сердцем! И думала: наверное, все-таки что-то было, на той последней питерской вечеринке. Марина посмотрела – нет, ничего не было, Рита действительно только напилась. Да можно было и не смотреть, потому что Лёсик – просто копия этого странного музыканта.

– Я знаю, кто он! Это Страйдер!

– Кто?

– Страйдер! Сейчас…

И Рита кинулась к ноутбуку, бормоча:

– Господи, неужели это и правда было? Неужели мы с ним? И Лёсик! Боже мой!

Она лихорадочно щелкала клавишами, открывая какие-то окна, потом закричала:

– Вот он, смотри!

Марина посмотрела: это был сайт музыканта по имени Strider. С фотографии на нее смотрел тот самый белый клоун – «серебряное Солнце» Риты. И правда, вылитый Лёсик, только с гитарой. Марина прочла: «…гитарист, композитор, лидер группы «vagrant birds», успешно гастролирующей по России и зарубежью. Играет в музыкальном стиле, объединяющем фолк и фьюжн. Настоящее имя – Геннадий Легода. Родился в Воронеже…»

Но Рита читала быстрее ее и вдруг закричала, ткнув пальцем в экран:

– Мама, ты посмотри только! – И окаменела, потом с жалобным видом медленно повернулась к Марине. Марина обняла ее и поцеловала:

– Если тебе хочется, можешь называть меня мамой. Я не против. Ну ладно, ладно! Что ты там увидела, детка?

– Вот!

В списке музыкальных композиций Страйдера: «Песчаный город», «Забытые сны», «Черные берега» была «Потерянная жемчужина», около которой дрожал палец Риты.

– Посмотри, и год тот же самый! И даже дата стоит! Только здесь дата! Как ты думаешь, что это значит, а? Может…

– Детка, давай мы не будем так волноваться. Все может быть. Ты сумеешь как-то с ним связаться?

– Конечно, тут почта указана! Но сам ли он письма читает, кто его знает. Я посмотрю, где у него концерты.

– Да, сегодня ты уже больше не заснешь, пожалуй. Господи, всего полседьмого…

– Ну, мамочка! Ты же понимаешь, как это важно.

– Горе ты мое луковое.

Вдруг Рита снова ахнула и схватила Марину за руку:

– Мама! Видишь! Это моя сережка!

Страйдер, увеличенный Ритой во весь экран, смотрел на Марину, и в левом ухе у него действительно была жемчужная сережка-гвоздик!

– Что ж это такое? – Они обе подпрыгнули и испуганно обернулись: в дверях маячил рассерженный Леший. – То одна помешалась на Интернете, теперь и вторая туда же! Что вы тут в такую рань делаете?

– Лёшечка, не сердись. Ты посмотри сюда.

– Ну? – Леший наклонился к экрану, и Марина увидела, как его брови поднялись вверх. – Кто это? Это что же, отец нашего Лёсика?

– Папочка, я все вспомнила! У меня провал в памяти был. Мама помогла, я и вспомнила, правда! Ты представляешь?

Леший выпрямился и почесал затылок. «В такую рань» он не был готов к столь судьбоносным новостям. Он взглянул на Марину, которая кивнула ему, потом на Риту – та смотрела с тревогой, не зная, как он отреагирует.

– И кто он такой?

– Лёш, – сказала Марина. – Ты тут поговори с дочерью, она тебе все расскажет, кто и что, а я пойду, ладно? А то мы уже полтора часа с Ритой беседуем, устала я что-то.

– Мамочка, спасибо тебе!

Леший нахмурился.

– И кстати: ты не против, что Рита меня мамой будет называть?

Он покачал головой:

– Да, обошли вы меня со всех сторон. Я-то не против, если только она не забудет, что у нее и родная мать есть, какая б она ни была.

– Ура! Спасибо, папочка! – Рита кинулась его целовать, за ней и Марина поцеловала и повторила, улыбаясь:

– Спасибо, папочка!

– Веревки вы из меня вьете…

Днем, когда Рита отсыпалась после бессонной ночи, Марина не выдержала и рассказала все старшим детям. Она зашла зачем-то к Мусе, там был и Ванька. Марина спросила:

– Марунь, ты знаешь музыканта по имени Страйдер?

– Я знаю, – сказал Ванька. – Прикольный такой. А что?

– А ты можешь найти его в Сети?

– Да это и я могу, – Муся быстро набрала в поисковике. – Как ты говоришь, Страйдер? Ой!

– Ни фига себе! – возопил Ванька.

– Мам, он же вылитый Лёсик! Он что, отец?! – изумилась Муся.

– Зашибись! Ну, дела! – бормотал потрясенный Иван.

– Вань, у тебя человеческие слова есть? – возмутилась Марина.

– Мам, да тут иначе и не скажешь! Правда, что ли – отец Лёсика?! Круто! Ай да Ритка! Слушай, он такой классный! Хотя и странный. Музыка у него… такая… как это? Экологическая? Или нет! Психоделическая.

– Психоделическая?

– Нет, нет! Этническая, вот! Он все объединяет: и африканские мелодии, и фламенко. Как-то так.

– Вань, ты посмотри мне потом по Интернету всякие подробности про него, ладно? А ты не слышал, как он к наркотикам относится? Не расширяет сознание? Раз такой странный.

– Не, мам, точно нет! Он наоборот. Даже вроде бы вегетарианец, что ли.

– Ну да, марихуана как раз трава. И опиум.

– Да ну тебя, мам! Он не такой, точно. Я посмотрю. Слушай, но Ритка-то, а? Такая шолопендра, а парень у нее прямо вудиален!

– Ваня!

– Мам, спокойно! Я тебе переведу, – засмеялась Муся. – Ванька говорит, что Рита – такая заноза в одном месте, а парня себе нашла прямо идеального. Так понятно?

– Да при чем тут Вуди Ален-то?

– Мам, да это просто созвучно: в идеале – вудиален!

– Ну, вот что, Вуди Ален! Давай учись говорить нормально, а то кошмар какой-то. Того гляди, сам детей понаделаешь, с ними тоже так будешь изъясняться?! Сын тебе первое слово скажет, а ты ему: «Зашибись»? Да еще неизвестно, что это будет за первое слово!

– «Круто» – скажет, – засмеялась Муся.

– Вот-вот. На Ирочку вся надежда. Ты с ней тоже так разговариваешь?

– Ну что вот напали прямо на меня. И говорю не так, и то не так. Один раз дурака свалял, теперь всю жизнь меня доставать будешь?

– А то! – сказала Марина. – Это ж так прикольно.

Ванька не выдержал и сбежал. Марина с Мусей посмеялись, и Марина вспомнила, зачем пришла:

– Марунь, я что спросить-то хотела. Вдруг в голову пришло: а вы где с Митей жить собираетесь? У нас или у Юли? А то свадьба скоро, надо же подумать, как вам обустроиться.

– Мамулечка, – Муся скроила жалобную мордочку. – Ты только не обижайся, но нам хочется отдельно.

– Да чего ж обижаться, это понятно. Зачем мы вам нужны, мешать только будем. Снимать хотите? Митя потянет?

– Мам, вот ты наверняка уже все знаешь, а притворяешься. А это был сюрприз, между прочим.

– Не знаю, правда. Что за сюрприз?

– Нас Стивен к себе пускает жить! Все равно, говорит, я там только ночую. Вот!

– Смотри-ка, и правда – сюрприз. А где ж он сам будет? Или что, нашел себе кого-нибудь? Он-то жениться не собирается?

– Мама, да что с тобой сегодня? То все насквозь видишь, а то… Тут он будет жить. В моей комнате. Тогда и расспросишь, собирается он жениться или нет. Мне кажется, что он вообще никогда не женится – зачем ему? Вольная птица. У него этих девушек столько, солить можно.

– Ой, вот это радость! – Марина вся расцвела: Стивен опять будет дома!

– Я так и знала, что ты обрадуешься. Коне-ечно, рада от меня избавиться, лишь бы обожаемый Стёпик с тобою был!

Муся расцеловала мать, а Марина только смущенно моргала.

– Я же шучу, что ты! Мамочка, ты такая смешная!

– Ну вот, дожила. Уже дети надо мной смеются.

Но и сама засмеялась, а потом озабоченно спросила:

– А как же он тогда с девушками будет встречаться? Мне-то все равно, а вот отцу, боюсь, не понравится, если сюда девушки ломиться начнут…