Кирилл отступил на пару шагов, но дальше не смог: его словно что-то держало. Девушка, усмехаясь, смотрела ему в лицо своими голубыми глазами, прозрачными и холодными, как лед.

– Я тебе нравлюсь?

– Нет.

– Да ладно! Посмотри, какая я! – Она повернулась перед ним, демонстрируя крепкие бедра, потом взяла его руку и сунула в вырез майки, заставив пощупать свою грудь. Кирилл сразу взмок. Он пытался отнять у нее руку, отойти подальше, уйти вообще – и не смог сделать ничего. Что за черт!

– А ты что за шлюха такая?

– Я-то? А я та самая ложка дегтя, что есть в любой бочке меда. Хочешь меня?

– Нет, – сказал Кирилл, а перед глазами у него тут же замелькали дикие в своей непристойности картинки того, что он сейчас сделал бы с этой стервой.

– Хо-очешь. Еще как хочешь.

Вдруг она резко дернулась, как от пощечины, и отступила, отпустив его. Кирилл выдохнул.

– Ладно, иду я. Уже иду! – сказала она куда-то в пространство, а потом еще раз взглянула на Кирилла. – А ты живи дальше, козлик.

Жить дальше не было никакой возможности – Кирилла тошнило, голова кружилась, а главное, никак не проходило чудовищное возбуждение, и он не знал, что делать. За спиной хлопнула дверь, и Кирилл ужаснулся – это была Юля.

– Что с тобой?

– Юля, пожалуйста. – Он даже говорил с трудом. – Я сейчас приду. Иди, все хорошо…

– Как же, хорошо? – Она подошла и обняла его со спины, опустив руку вниз. Кирилл дернулся и закричал:

– Юля! Я прошу тебя!

– Я так и знала! Вот сука! Какого черта ее принесло? Кирилл, не стой. Снимай быстрей брюки! Ну, давай!

Кирилл осторожно оглянулся и обомлел: Юля лихорадочно раздевалась: она уже скинула платье, теперь стягивала колготки вместе с трусиками, бормоча: только бы не порвать…

– Что ты делаешь?

– Кирилл, давай! Дверь я заперла! Где ты хочешь, как? Лежа, сидя? Сзади? Как хочешь, только быстрей! Это само не пройдет, я знаю! Просто возьми меня, давай же! Чем дольше мы тянем, тем хуже… Ну, что ж ты заснул-то?

Она сама стала расстегивать ему брюки.

– Я ничего не понимаю! – закричал Кирилл.

– Нет времени. Я потом объясню. Просто возьми меня, и все. Представь, что я – это она! Что ты хотел с ней сделать, ну? Сделай это! Давай же!

И он сделал это.

Марина и Кира сидели напротив друг друга – Марина в кресле, а Кира прямо на полу, поджав скрещенные ноги.

– Тебя не узнать, – печально произнесла Марина.

Кира пожала плечами.

– Зачем ты пришла?

– Хотела поздравить.

– Тебе это удалось на славу. – Марина прищурилась, сдвинув брови.

– Не надо! – Кира выставила вперед руки, как бы удерживая что-то ладонями. – Не пытайся, я сейчас сильнее тебя.

– Хорошо, тогда позволь мне помочь.

– Марина! – Кира впервые посмотрела ей прямо в лицо. – Мне никто не может помочь. Особенно – ты.

– Я в это не верю. Я же видела тогда, в саду – в тебе много светлого. Ты просто сама не борешься за себя.

– Ты никогда не сдаешься, да? Зря ты меня тогда не убила. Зря.

– Кира! Что ты такое говоришь!

– Расскажу-ка я тебе сказочку. Может, поймешь наконец. Жила-была девочка. Самая обычная. Мама-папа, сестренка-близнец, ничего особенного. Правда, мама у нее была какая-то странная: все мысли знала своих детей, все их поступки. Сестренке было все равно, а вот девочке это очень не нравилось. И вот, когда ей исполнилось тринадцать лет…

Когда Кире исполнилось тринадцать лет, она вдруг поняла, что может очень ловко подсовывать маме всякую лабуду вместо собственных мыслей, а всевидящая мама этого не чувствует. Потом Кира заметила, что способна манипулировать людьми не хуже мамы – сначала она тренировалась на Миле, Аркаше и Стёпике, на то и дело меняющихся нянях, на одноклассниках, а потом и на взрослых мужчинах. Ей все время чего-то страшно, нестерпимо и мучительно не хватало – может, любви, о которой талдычила сестренка Мила?

И Кира искала эту любовь везде, где могла, принимая за нее вожделение и страсть – ей так легко было пробудить похоть в мужчинах. Не сразу Кира поняла, что вовсе не любовь ей нужна – ее возбуждало чужое страдание и душевная боль. Возбуждало и питало энергией, а любовь и жалость причиняли боль ей самой, отнимая и здоровье, и силы. После того как Марина окатила ее целым водопадом любви, пытаясь помочь, Кира болела целый месяц, пока не устроила маленькую интрижку с водителем отца, доведя того чуть не до инфаркта. Ей сразу стало легче…

– Марина, я выродок. Дьяволово отродье, как Юля говорит. Теперь понимаешь, почему ты не можешь мне помочь?

– Боже мой…

– Вот именно. Я – твоя полярность. Ты плюс, я минус.

– Но Кира! А как же… на пожаре? Ты приехала к нам, помогать приехала.

– Приехала, – Кира усмехнулась. – Дура была, вот и приехала. Мне тогда вдруг одна мысль в голову пришла. Ты знаешь, как вампиром становятся? Ну, наверняка в кино видела?

– А это ты к чему приплела?

– Вампир должен укусить человека. Такая инъекция зла. Инициация. Потом человек умирает в мучениях и обращается в вампира. И я подумала, может, и я так смогу? Только наоборот.

– Инъекция добра?..

– Да. Умру и обращусь. Стану человеком. Пока еще есть хоть что-то человеческое. И когда Аркашка мне позвонил в истерике: «Пожар, все погибнут!» – я и рванула. Подумала: «Вдруг… совершу что-нибудь… героическое».

– Кира, но ты же именно это и сделала! Ты спасла Лёше жизнь!

– Это ты спасла. А я рядом постояла. Десять минут, не больше. И ты знаешь, что со мной было после этих десяти минут чистого альтруизма? Я велела, чтобы папа не рассказывал никому. Марина, у меня ноги отнялись! Я же полгода по больницам валялась, врачи понять не могли, что со мной! Папа меня на руках носил, только что не облизывал, а мне все хуже и хуже!

– Но почему ты ко мне?..

– Папа тоже чуть не плакал: «Давай к Марине, она поможет!» И я сбежала из последней больницы. Письмо ему написала и сбежала. И вот когда он над моим письмом страдал, мне сразу полегчало. Потом я еще кое-что предприняла, чтобы выжить, только не расскажу. Тебе это не понравится. Так что теперь он сильно подрос, мой внутренний зверь. Я уже с трудом его контролирую. Марина, он крови хочет.

Кира смотрела Марине прямо в глаза, и та наконец с ужасом поняла, что именно та пытается ей сказать.

– Я просто зашла тебя поздравить, а видишь, что получилось. Остались от козлика рожки да ножки. А я даже не осознавала, что делаю, пока ты меня… по мозгам не треснула.

– Кира…

– Вот тебе и Кира.

Марина все яснее видела за спиной Киры растущую черную тень.

– Послушай, а если все-таки нам с тобой попробовать? Вдруг получится? С инъекцией добра?

– Да, ты никогда не сдаешься. А не боишься, что мой зверь тебя погубит? Или я умру у тебя на руках? Брось. Надо смириться. Ничего не выйдет.

Кира поднялась, потянулась, а ее уже совершенно четко различимая тень расправила крылья.

– Не говори никому, что я приходила. А Юльке скажи – он сопротивлялся, ее козлик. Сильно сопротивлялся. Пусть утешится. Прощай. Прости, что испортила праздник, – взглянула в глаза Марине, повернулась и ушла. Марина смотрела ей вслед и думала: «Так вот оно что! Прощаться Кира приходила, а не поздравлять. Прощаться». А перед глазами у нее все стояла страшная черная тень: фигура крылатой химеры с оскаленной пастью и змеей вместо хвоста – внутренний зверь Киры… Марина безнадежно вздохнула, встала и отправилась спасать Юлю с Кириллом. Они и правда были еле живы:

– Меня сейчас вырвет. – Кирилл распахнул окно и высунулся наружу.

– Не упади только. – Юля говорила с трудом.

– Господи… Я не могу смотреть тебе в глаза!

– Перестань… Ты тут… ни при чем. Это все она. Она навела. Как ты попал сюда?

– Я заблудился!

– Это я во всем виновата. Зачем привела тебя! Она наш лучший день испортила. Стерва.

Юля заплакала. Кирилл боялся к ней подойти – он чувствовал себя таким мерзким и грязным, словно только что вылез из зловонной лужи. В дверь тихонько стукнули:

– Юля, это я! Открой, она уехала.

– Не открывай!

– Надень штаны, надо открыть. Марина нам поможет.

Марина вошла, посмотрела на Юлю, которая так и не оделась, потом на Кирилла – он сидел, опустив голову, и вздохнула:

– Горе. Ну ладно, все поправимо. Юль, вы останетесь на ночь здесь, у Фроси. Пойдемте, я вас отведу. Кирилл, не бойся, никто вас не увидит. Ты не виноват, Кирилл. Юля тебе объяснит. Юля, я еще подойду потом, попозже, когда вы поговорите, поправлю кое-что, да?

– Спасибо.

Они вышли в пустой коридор: Марина, за ней обнаженная Юля с платьем в руках, потом растерзанный Кирилл. Ему казалось, что все это происходит во сне. «Клан вампиров!» – вспомнил он и поежился. Марина привела их в спальню на втором этаже, и Кирилл сразу ушел в душ, а Марина быстро залечила Юлины синяки и царапины, оставленные впавшим в помрачение рассудка Кириллом.

– Марин, еще у меня там, внутри…

– Сейчас, потерпи! Бедная моя!

– А что было делать! Марин, я убью ее, просто убью!

– Ты ее больше не увидишь. Прости, родная, прости! Это я виновата. Не надо было ее вообще впускать, но я и помыслить не могла – после того, как она вела себя на пожаре. Ну что? Все, мне кажется. Я зайду попозже, да? Ты ведь не винишь Кирилла?

– Нет, что ты! Мне его жалко. Попал в семейку…

Кирилл, судя по всему, решил навсегда остаться в душе, и Юля пошла его выручать. Он сидел скорчившись под ледяной водой и трясся – от холода и рыданий. Юля наладила теплую воду и влезла к нему:

– Давай, поднимайся. Ты с ума сошел! Заработаешь воспаление легких!

– Как ты можешь… Как ты можешь прикасаться ко мне после всего… Неужели тебе не противно?

– Ничего, все пройдет. Все пройдет… Давай, милый, помоемся и ляжем, я тебе все объясню, а утром мы ничего и помнить не будем – забудем, как не было. Марина нам поможет.

– Разве можно это забыть?..

– Можно.

– Ты еще хочешь быть со мной?

– Да. Я люблю тебя. А ты? Кирилл?

– Юль, мне жить не хочется…

С трудом успокоив Кирилла, Юля заставила его вымыться, потом уложила в постель, легла рядом и обняла. Она долго шептала ему, целуя, всякие милые глупости, пока он наконец не улыбнулся:

– Даже не думал, что ты можешь быть такой нежной. Правда, про себя тоже не думал, что на такое способен. – И он снова помрачнел.

– Кирилл, это был не ты.

– Ну как же не я? Желания-то мои были! Значит, во мне это все сидело!

– А раньше тебе чего-нибудь подобного хотелось?

– Да нет вроде бы…

– Вот видишь! Я же знаю тебя. Послушай…

И Юля рассказала Кириллу, кто такая Кира и на что она способна.

– Ты думаешь, откуда я знала, что нам делать надо? Я уже прошла через такое, с мужем. Ей всего-то лет четырнадцать было, Аркадий ее как ребенка воспринимал и страшно возмутился, хотел все Валерии рассказать. Это родная мать Киры и его приемная. Ну, Кира ему и навела такое, что я испугалась. Молодая была. И оно не проходило, никак! Не идти же к матери с этим, стыдно…

– Почему к матери?

– Она такая же была, как Кира. Ведьма. Пришлось мне у Киры спрашивать, что нам делать, Аркадий боялся. Господи, такое унижение было! Мне двадцать с лишним лет, ребенка родила, а у девчонки спрашиваю, что делать – у мужа эрекция не проходит второй день!

– Ничего себе…

– Ну, она и объяснила популярно, что и как нам делать. Еще и смеялась надо мной: «Как это вы ребенка состряпали, если не знаете, что куда вставлять!» Как я ее ненавидела! Мы времени много потеряли, а надо было сразу, ну и… В общем, это было долго. И мучительно. Нет, я даже вспоминать не хочу. Не знаю, «увидела» Валерия правду или подумала, что это мы с Аркадием сами так… увлеклись. В общем, ей потом лечить меня пришлось. Я еще кормила, молоко пропало.

– Боже… Какой кошмар…

– Так что мы с тобой легко отделались.

– Да уж! Вот ты говоришь, мы забудем – но ты же помнишь?

– Я Марине не рассказывала, а то бы она помогла. Мы с ней тогда еще не дружили. Это давно было. После этого столько всего произошло!

– А Марина что? Тоже ведьма?

– Нет, ты что! Ну… вообще-то да. Но она другая! Она светлая, добрая, любит всех, помогает…

– А ты? Ты-то хоть обычная женщина, я надеюсь? Не ведьма?

– Я-то? Да как тебе сказать… Да шучу я, шучу! Конечно, обычная!

Полночи они шептались, потом заснули. Тогда пришла Марина и осторожно убрала у них из памяти самые болезненные, постыдные и омерзительные подробности происшедшего, заменив их совсем другой историей. Потом оба помнили только, что Кирилл от волнения напился до полного беспамятства, и Фросе пришлось оставить их с Юлей на ночь. Правда, Кирилл еще некоторое время болезненно реагировал на имя «Кира» и вздрагивал при виде коротко стриженных девушек – сам не зная почему.

Марина никому не рассказала о визите Киры и своих мрачных предчувствиях, но каждый день ждала от нее известия. Последнего. И дождалась. Марина с Лёшкой и младшими детьми пили на кухне чай. В разгар чаепития Марина вдруг замерла и побледнела, прижав руку к груди, Лёшка с тревогой на нее посмотрел. Марина вышла, а через минуту Леший услышал, как зазвонил ее мобильник: это была Мила, которая за сотни километров почувствовала неладное – близнец.