– Трахаться?

– Ну да! Маме! Которая наверняка такие способы знает, что нам с тобой и не снились! Они с папой вообще, конечно, удивительные. Мы привыкли, а на свежего человека сильное впечатление производят. Ирочка так просто потрясена была: они у вас как влюбленные, говорит. И правда! – Муся понизила голос, как будто родители могли ее услышать из соседнего дома. – Знаешь, папа мимо мамы спокойно пройти не может, ему обязательно надо ее приобнять, чмокнуть, а то и потискать потихоньку. Да и она такая же! Ой, а мама! Она та-ак кричит!

– Во время секса, что ли?

– Ага! Так-то она, наверно, сдерживается, а раз я пришла из школы раньше времени и услышала. Они решили, видно, на свободе расслабиться. Она, правда, тут же замолчала – «увидела», что я пришла. У нас Ваньке больше всех везет, он все время на них натыкается! Тут как-то, совсем недавно, сунулся в ванную, а там родители! На стиральной машине, представляешь?

– Ничего себе. – Митя задумался, пытаясь представить себе, как это возможно осуществить технически. От Мусиных рассказов он опять начал возбуждаться, и его рука потихоньку поползла по ее разгоряченному телу вниз.

– Что это ты такое делаешь? – Муся перехватила его руку.

– А я решил испробовать один из твоих «других способов». Я тоже хочу, чтоб ты кричала.

– Сейчас, подожди! Мне надо сбегать.

– Куда?

– Ну, Митя! Куда! В ванную!

– Слушай, а может, попробуем? На стиральной машине?

Маруся засмеялась и вырвалась от него:

– На стиральной машине! Да для этого лет двадцать практиковаться надо! Это высшая лига! А мы с тобой пока еще младшая группа детского сада. Давай, готовься! Вернусь – тренироваться будем…

Они не спали почти всю ночь.

А когда проснулись около двух часов дня, страшно голодные, вдруг оказалось, что Маруся просто катастрофически поглупела: Митя заморочил ей голову, и она поверила, будто в доме и правда нет никакой еды и ей придется сейчас готовить обед!

– Муська! Что с тобой? Раньше у тебя было чувство юмора.

– Мить, я совершенно перестала понимать, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно…

Еды оказался полный холодильник.

– Слушай, почему это салаты гораздо вкусней на второй день?

– Ага, стоя, и столовой ложкой из банки! Митя, сядь ты, поешь нормально. Вот же тарелка.

– Да ну, мыть потом…

Они долго хохотали, разбирая шуточные подарки, читая эсэмэски и электронные письма от друзей и родственников.

– Ну, Стивен! – Митя покачал головой. – Вчера еще прислал: «Помощь не нужна? А то звони!»

Идти никуда не хотелось: на улице было жарко, а тут работал кондиционер, и они решили лениться – свили себе гнездо на диване, сначала разговаривали, а потом затихли, приткнувшись друг к другу. И все вокруг затихло, словно само время и пространство свернулись вокруг них, оберегая и лелея. Муся перебирала воспоминания, уходя все дальше в прошлое – в то прошлое, которое теперь называлось «до пожара».

Пожар изменил всех, разделил жизнь на две половины и заслонил собой предшествующие события – вспоминать некоторые Мусе было неприятно и даже стыдно: «Боже, как я доводила Митю!» Она не забыла то объятие и поцелуй в коридоре после ссоры и долгой разлуки: именно тогда их роли определились окончательно и навсегда, и как бы Муся ни пыталась трепыхаться, всем – и ей первой! – было ясно, что она глупая маленькая девочка, избалованная и капризная, а Митя – взрослый. С тех пор она сильно изменилась и уже давно не была такой капризной, но Митя так и остался главным. «Он меня победил, – думала Маруся. – И как это ему удалось…»

– Митя, а ты о чем сейчас думаешь? – Митя вздрогнул. – Ой, ты заснул! Прости…

– Задремал что-то, – он потянулся и обнял Марусю. – Что ты говоришь?

– Да так, ничего…

Муся посмотрела в медовые Митины глаза и хотела было что-то спросить, но не решилась, а Митя чуть нахмурился, и Маруся опустила ресницы – ей вдруг стало так грустно, что захотелось плакать. Митя поцеловал ее, но в поцелуе тоже ощущалась некоторая горечь, как нотка полыни в меду. Словно легкая темная тень проскользнула между ними. Митя открыл было рот, но ничего так и не сказал. Молчание длилось и длилось, постепенно подмерзая по краям, как лужица, зарастающая льдом.

– Марусь…

– Митя, не надо! Я поняла! Я поняла, что ты… Что я… не первая у тебя! Только надеюсь, это не Рита! – выпалив все, Муся сорвалась с места, но Митя поймал ее и опрокинул на спину, навалившись сверху:

– Ты что?! Ты с ума сошла? При чем тут вообще Рита?!

– Она кокетничала с тобой! Я видела!

Митя молча смотрел на нее.

– Пусти! Мне тяжело!

– Ничего, потерпишь.

– Ну да, да, да! Ты прав! Я тоже кокетничала с кем ни попадя у тебя на глазах! Ты поэтому?! Нет, не рассказывай, я знать ничего не хочу! Когда это было?

– Маруся! Это было еще до пожара. До сеновала. Зимой, на Рождество.

– На Рождество! Так вот почему ты… И кто она?

– Это Стивен устроил.

– Стивен! Старый сводник! Могла бы догадаться, что без него не обошлось!

– Я его попросил. Потому что…

– Потому что я тебя достала!

– Да.

Вообще-то это Стивен заговорил с Митей: он прекрасно видел, что происходит, да и Марина просила помочь – вы почти ровесники, быстрей общий язык найдете. Стивен был старше Мити всего на три года, но словно на целую жизнь: он очень скоро разобрался, что именно нравится девушкам. Темперамент горячий, так что Марина даже боялась думать, какой образ жизни ведет ее любимчик Стёпик. Он чуть не со школы играл по каким-то клубам в составе джаз-группы, зарабатывая приличные деньги. Первой об этом узнала Рита – когда Марина ругала ее за позднее возвращение домой (вернее, раннее, поскольку та вернулась под утро), Рита заложила Стивена:

– Конечно, как я, так во всех грехах виновата! А как твой обожаемый Стёпик, так ему все можно!

Марина всполошилась, но Стивен быстро ее успокоил, познакомив с музыкантами, и даже пригласил в клуб, где все оказалось очень прилично: солидные люди слушали джаз. Стёпик был очень скрытен и свято хранил все доверенные ему тайны, но и своих никому не открывал, даже Марине:

– Мама, не волнуйся! У меня все хорошо.

Жениться он вообще не собирался – зачем? Музыка и женщины – все, что ему нужно было в жизни. Так что опыта у него хватало. А у Мити никакого опыта не было вообще, кроме того неудачного поцелуя с Мусей. Стивен хотел устроить это для Мити на его день рождения – тот отказался, надеясь справиться со своими комплексами сам, но не получалось. Мите не нужен был никто, кроме Муси, но добиться ее, пока он так не уверен в себе, не удастся – это он понимал. А если она посмеется над ним в решающий момент, как посмеялась после их первого поцелуя, ему останется только застрелиться!

Мусино поведение на рождественском празднике его просто доконало. Отчаяние переполняло Митю, и он безропотно поехал со Стивеном к «профессионалке»: «Тебе давно пора стать мужчиной!» Волновался безумно, но молодая женщина, что открыла им дверь, совсем не была похожа на проститутку, а внешне даже напоминала слегка Мусю: маленькая, темноволосая и кареглазая, с пышной грудью. Она была в шелковой черной пижаме и почти не накрашена. Митя сидел на диване и думал: «Может, сбежать, пока они там шепчутся со Стёпкой?» Он даже боялся смотреть по сторонам и почти не дышал. Женщина вернулась, погасила верхний свет, оставив два ночника:

– Как тебя зовут? Митя? Дмитрий, красивое имя. Я – Лара. Давай выпьем немножко? У меня есть вино, коньяк, водка. Что ты хочешь? Все равно? Тогда давай красного выпьем. Такое терпкое, но не резкое. Тебе понравится.

Подала ему бокал и села рядом, Митя послушно отпил. Лара рассматривала его с улыбкой:

– Ты симпатичный мальчик. Рыжий, надо же. А какие глаза необыкновенные, ну-ка. – Она взяла его за подбородок. – Просто как мед! Ну а что ты такой грустный? Что у тебя случилось?

И Митя вдруг рассказал ей все. Ему самому было ужасно странно, что он сидит в чужой квартире рядом с совершенно незнакомой женщиной и рассказывает ей то, о чем никогда не говорил даже матери и Марине! Лара совсем не была ни вульгарной, ни вызывающе сексуальной – спокойная, ласковая, понимающая. И с этой женщиной он сможет… сегодня… вот прямо сейчас! Она волновала Митю – такая красивая, теплая, доступная. И точно не будет смеяться над его неопытностью и неловкостью. А Лара смотрела на него с участием:

– Ах, глупая девчонка! Такого парня мучает! Любишь ее? Сильно?

– Да, очень. Зря я, наверное, пришел к вам.

– Не зря. Я помогу. Все будет хорошо, не бойся. Ты не думай, это вовсе не измена. Считай, что ты у психотерапевта. Я – скорая помощь, и все. Скорая сексуальная помощь!

Лара погладила его по щеке, запустила руку в волосы на затылке, потом вынула из Митиных судорожно сжатых пальцев бокал.

– Хочешь меня поцеловать?

– Я не умею. – Он весь залился краской.

– Да что там уметь-то? – удивилась Лара и сама его поцеловала, потом еще раз. – Смотри, как просто! Ничего такого нет, никакой высшей математики. Ты разбираешься в высшей математике? Нет? И я нет! Но таблицу-то умножения знаешь? Вот и хорошо…

Она успокаивающе бормотала, а сама в это время действовала, так что через какое-то время Митя обнаружил, что на Ларе больше нет пижамы, а только кружевное черное белье, подчеркивающее белизну кожи – грудь в низком вырезе лифчика так заманчиво колыхалась, что он не мог отвести глаз. И сам был уже почти раздет, но не чувствовал ни смущения, ни стыда, только все нарастающее возбуждение. Увидев, куда он смотрит, Лара сказала: «Потрогай! Тебе же хочется!» – и легла, а когда он снял оставшуюся одежду, сказала, улыбнувшись: «О! Да ты хорошо вооружен!» Митя провел у нее целую ночь. Утром Лара разбудила его, потом напоила кофе и погладила по щеке:

– Ты мне понравился, очень. Помнишь – ночью, и сейчас утром? Я ведь не притворялась. Ты хороший любовник, настоящий мужчина – сильный, страстный. Повезло твоей девочке. А захочешь – приходи. Для тебя я всегда свободна. Стивен скажет, как найти.

Муся страдала. Ей хотелось биться головой об стенку: «Я дура, дура!» Но чем больше она волновалась, тем спокойней становился Митя, а она, видя легкую усмешку в его глазах, готова была заплакать.

– А ты с ней еще встречался? С этой Ларой?

– Нет, – соврал Митя не моргнув глазом. На самом деле сначала он и не думал встречаться. Но желание было слишком велико, и он не устоял. Вторая встреча – в середине апреля – получилась еще более впечатляющей, но больше Лара не велела ему приходить: ни к чему.

– Ты мне слишком нравишься, это плохо. И тебе привыкать не надо. Ты хотел своей девочки добиться? Вот и давай!

Для себя он решил так: первый раз – это скорая помощь, а второй… Второй раз – реванш за все годы унижений. Он не собирался изменять Мусе, и это было как своеобразная прививка на будущее. И честно говоря, именно этот второй раз и вселил в него совершенно непоколебимое чувство мужского превосходства, которое так поразило Мусю. И сейчас, глядя на Марусю, он наслаждался и ее раскаяньем, и ее покорностью, и собственной силой:

– Ты знаешь, может, тебе это неприятно и даже обидно, но я благодарен Ларе. Если бы не она, у нас с тобой могло ничего не получиться.

– И ты меня никогда не простишь? Я же люблю тебя!

– Разве я женился бы, если б не простил?

– Ага, простил! Но всю жизнь поминать будешь, да?

– Ну, если ты попросишь как следует, я, может, и забуду.

Маруся поцеловала его:

– Так?

– Даже не знаю, – серьезно произнес Митя. – Давай-ка еще разок.

Муся засмеялась и опять поцеловала, потом еще раз и еще, доказывая изо всех сил: «Я твоя женщина, твоя! Только твоя! Вся твоя…» И закричала, кончая, – как он и хотел.

А в это время остальная компания – Злотниковы, Кондратьевы и Лемеховы – уже подъезжала к Костроме. Полночи «высшая лига» занималась примерно тем же, чем и «младшая группа детского сада». После ухода «молодых» все еще немножко посидели за столом и даже попели, а когда ушел Стивен и Ванька отправился провожать домой Ирочку, которая ни за что не хотела остаться: «У меня и вещи не собраны, нет-нет-нет!» – разошлись по разным комнатам. В отличие от Маруси с Митей, от которых обе пары родителей заразились любовным настроением, они нисколько не робели, применяя проверенные практикой способы, так что, когда Ванька наконец заявился домой, все уже давно спали, утомившись.

Ванька, как всегда, проводил Ирочку до маршрутки, ожидая которую они минут двадцать со вкусом целовались, вызывая шипение старушек в очереди. Дома она собрала вещи, попила чаю с родителями, развлекая их рассказами о свадьбе, потом пошла спать – экспресс на Ярославль отправлялся в 7.45 утра!

Но ей не спалось. Как всегда после долгого веселого возбуждения наступил спад и навалилась тоска. Ирочка завидовала Марусе, у которой все так хорошо закончилось. На то, что у них с Ванькой все будет так же хорошо, Ирочка не очень надеялась, хотя и Марина с Алексеем были на ее стороне, и собственные родители махнули рукой на то, что Ванька так молод. Она обрадовалась, когда и бабушка Ольга ее приветила – даже серьги подарила! Только ей одной из всех! Ирочка время от времени вынимала серьги и любовалась аметистами, не решаясь носить такие драгоценные вещи. Вот и сейчас: достала и держала в ладони. Камни слабо мерцали, а если долго смотреть, начинало казаться, что погружаешься глубоко-глубоко, в бездну…